23 января исполняется 80 лет знаменитому обществоведу Сергею Георгиевичу Кара-Мурзе. Вообще-то он исходно не обществовед, а химик, доктор наук. Люди «положительных» знаний всегда стараются привнести в обществоведение методы или хотя бы приёмы мышления, его стиль из естественных наук, что обществоведению всегда на пользу. Только вот мало таких обществоведов-естественников: кроме С.Г. Кара-Мурзы да С.С. Сулакшина – и назвать некого.
С творчеством Кара-Мурзы я познакомилась случайно: в 2000 году в подземном переходе перед станцией «Шоссе Энтузиастов» купила толстую книгу неизвестного мне автора «Манипуляция сознанием». Мне, как работнику торговли и маркетологу, эта тема очень близка: продвижение товара – это всегда и в первую очередь воздействие на сознание. Оказалось, книжка не совсем про то, на что я рассчитывала, но прочитала с увлечением. Не со всем я, помнится, тогда согласилась, даже мне показалось, что автор и сам не вполне чужд манипуляции сознанием: сравнивает СССР в замысле с новой Россией в реальности.
Книжки Кара-Мурзы вообще располагают к диалогу, подталкивают собственную мысль читателя. Признаюсь: иногда я и вовсе откладывала очередную книжку и дальше размышляла уже самостоятельно. Книжек было очень много, но читателям, мне кажется, больше всего запомнилась «Манипуляция сознанием». Она была переработана и переиздана несколько лет назад.
Тема манипуляции сознанием нынче самая горячая. При правильном подходе к делу «горячая» война может и не понадобиться: осаждённый гарнизон открывает ворота крепости и встречает завоевателей с хлебом-солью. Так именно и случилось в СССР…
Поразительное дело: почему же об этих самых манипуляциях мы раньше-то словно бы и не знали? Пишу «словно бы», потому что вообще-то о техниках манипуляции было известно. Помню, ещё в 70-х годах у нас в Инязе некий приглашённый преподаватель из Академии Общественных Наук при ЦК КПСС читал спецкурс, называвшийся чем-то вроде «Вопросы идеологической борьбы». Оттуда я узнала о 25-м кадре, о способе отвлечения общественного внимания, называемого «копчёная селёдка», да много чего рассказывал нам по американским источникам этот человек из Академии Общественных Наук. Тогда, помнится, инязовские преподаватели нам говорили, что мы, переводчики, – «бойцы идеологического фронта». Говорить-то говорили, но никто из нас не верил. Да и сами говорившие, все эти профессора и доценты научного коммунизма, были скучны, неубедительны и замшелы. Они даже не пытались приложить свою «науку» к чему-то практическому. Почему так случилось, объяснил Кара-Мурза.
В одной из недавних книг, «Российское обществоведение: становление, методология, кризис», одной из самых, на мой взгляд, интересных, Сергей Георгиевич показал, в чём состоит принципиальная разница между западным и российским (всё равно - дореволюционным, советским или современным) обществоведением. Западное обществоведение ещё несколько веков назад стало чем-то вроде экспериментальной науки, которая добывает «положительное» знание о предмете. Она не оценивает предмет – она его изучает. Чтобы доставить «заказчику» технологию достижения его, заказчика, целей. Наше обществоведение – по подходу всегда было и остаётся некой моралистически окрашенной натурфилософией. Она более созерцает предмет и морализирует над ним, чем исследует его для практического использования добытых знаний.
Перед обществоведами у нас никогда не ставились практические, технические задачи. А ведь только они по-настоящему двигают науки. Когда-то понадобилась атомная бомба, и стала развиваться ядерная физика, какие-то разделы математики и многое другое. А не случись этого - глядишь и ядерной физики бы не было. Я очень люблю этот исторический анекдот: товарищ Берия говорит товарищу Курчатову, сидя вместе с ним в укрытии на атомном полигоне: «Если эта штука не взорвётся – я тебе голову оторву». Так тогда ставился вопрос – и наука на него отвечала. Адекватно отвечала.
В советские времена была очень популярно такое высказывание Энгельса из письма к Г. Штаркенбургу от 25/I—1894 г. «Если, как вы утверждаете, техника в значительной степени (по большей части) зависит от состояния науки, то обратно наука гораздо больше зависит от состояния и потребностей техники. Если у общества появляется техническая потребность, то это оказывает науке гораздо больше помощи, чем десять университетов. Вся гидростатика (Торичелли и т. д.) вызвана была к жизни потребностью регулировать горные потоки в Италии в XVI и XVII в. Об электричестве мы стали знать кое-что разумное только с тех пор, когда открыта была техническая применимость его».
Мне кажется, фигура Кара-Мурзы в российском обществоведении – рубежная. Рубеж пролегает между прежней, традиционно-российской, социологической натурфилософией и действенной, практической, технологической, если угодно - боевой социологией.
Пять лет назад, когда в старинной красивой библиотеке отмечалось 75-летие Сергея Георгиевича, он шутливо сказал, что побил личный рекорд долголетия. Хочется пожелать побить ещё много таких рекордов и написать много книг.
