602-ой участок для голосования, где 10 сентября мне посчастливилось быть членом УИК, открылся, как и положено, в 8.00. Наиболее ответственные граждане (их было около 8 человек) уже ждали у дверей. Согласно процедуре, расписавшись в получении бюллетеня, избиратели двинулись к кабинкам тайного голосования и углубились в изучение биографий кандидатов в депутаты совета депутатов московского района Лианозово. Убедившись, что процесс отлажен и функционирует согласно принятому в Российской Федерации законодательству, я вышел перекурить, удалившись (согласно тому же законодательству) на положенные 15 метров от учебного заведения (школы № 1051 им. Кисунько, по адресу улица Угличская, д.17), в котором и расположился избирательный участок № 602.
Время чуть перевалило за 8.30 утра,и на улице было немноголюдно, лишь пара алкашей устремилась к магазину за первой, утренней поллитрою. Поэтому показавшаяся из-за поворота довольно большая группа лиц, шествовавшая с Вологодского проезда, сразу привлекала внимание. Возглавляла шествие напрочь лишённая сисек гиперактивная среднего роста чахлая девица в джинсовке, за ней следовало с десяток субъектов, плохо переставлявших ноги, замыкала движение таинственная строгая женщина. Гиперактивная девица начала ломиться в запертые ворота школы. «Не сюда!» – скомандовала таинственная строгая женщина. Девица надула губки «бантиком». Наконец-таки найдя открытую калитку, шествие проследовало в здание, и я счёл необходимым поспешить за ними.
Уже на участке выяснилось, что эта группа – пациенты близлежащего Научно-практического реабилитационного центра (проще говоря – дурдома). Таинственная строгая женщина оказалась членом руководства данного заведения. У неё всё было схвачено. Лишь однажды был небольшой прокол: «Они знают за кого голосовать» – отчиталась строгая женщина другой таинственной тётке. В этот момент один из проходивших мимо её подопечных торжественно, словно солдат присягу, выпалил: «Антипов! Журкова! Сухих! Сызранова! Хесина!», и поковылял получать избирательный бюллетень, держа в скрюченных пальцах новенький паспорт. Быть может с этими людьми он лежал в одной палате?..
В остальном же всё работало как часы. Организованно, видимо по расписанию, пешком из лечебницы прибывали новые группы больных. До участка их сопровождали соцработники. На участке совсем уж «плохих» пациентов перехватывали более-менее дееспособные, как та плоскогрудая девица в джинсовке. Ей, кстати, доставалось работы больше всех: многие были слишком уж альтернативно развиты и слабо понимали, что от них требуется. Тут-то девица в джинсовке полностью смогла реализовать свою гиперактивность: моментально, яко лягушонка из коробчёнки, она появлялась в разных углах избирательного участка, рассаживала больных на стулья, помогала расписаться в получении бюллетеня (для некоторых даже этот шаг являлся проблемой), подводила к кабинам для (тайного) голосования, указывала что-то длинным хлипким пальцем; иногда её губы шептали заветное «Антипов, Журкова, Сухих, Сызранова, Хесина»; иногда – когда явно, что-то шло не так – губы надувались уже известным нам «бантиком»; иногда, не вытерпев, сама брала ручку, что-то деловито черкала; наконец, помогала просунуть бюллетень в щель прозрачного ящика и, глядя как бумага падает на дно, радовалась, словно ребёнок, вместе с теми из подопечных,чьё psyche наиболее чувственно.
Надо отметить, что для одних больных всё происходящее представлялось каким-то чудесным приключением, другие же наоборот насупились и воспринимали своё свободное волеизъявление с опаской.
Всего, по моим данным, таким образом проголосовало более 60-ти избирателей.
Однако мне предстояло ещё одно инициатическое действо: доставка переносного ящика для голосования в сам Научно-практический реабилитационный центр (сиречь дурдом), расположенный по адресу ул. Абрамцевская, дом 15 – шикарный комплекс зданий с бассейном, ландшафтным дизайном и кучей других прибамбасов, щедро сдобренных деньгами налогоплательщиков.
Нам выделили комнату в корпусе №3, рядом со столовой, из которой доносились аппетитные запахи. Комната была оборудована по всем правилам: с отдельным столиком за ширмой для тайного голосования.
Как только первый пациент с трудом расписался в получении бюллетеня, оставшаяся в коридоре врачиха в моднейшем голубом халате с трудом натянутым на гигантские буфера, сказала неведомо кому куда-то вдаль сакраментальную фразу: «Они знают, как голосовать».
«Антипов!» – тут же откликнулся больной из-за ширмы;
«Журкова…» – больной замялся, видимо вспоминая продолжение заученного списка;
«Сух… Сухих…» – произнёс больной, но уже не так уверенно. Далее началось невнятное бормотание. Врачиха вздохнула. Буфера напряжённо всколыхнулись.
Но больше система сбоев не дала. Схема была та же: избирателей в комнату для голосования приводили или привозили на каталках соцработники, но за ширму они удалялись с другими избирателями, которые помогали волеизъявиться. По закону соцработники и члены избирательной комиссии (как, например, я) не смеют вмешиваться в таинство процесса голосования, остальным можно «оказывать помощь». Назойливость подобной помощи законодательством не регламентируется, лишь бы не было агитации. А её не было.
Из 48-ми участников только один (если не считать первого избирателя) отказался от такой помощи: дед лет 70-ти, по виду – нормальный, явно упрятанный сюда родственниками, желающими завладеть его жилплощадью, злобно зыркнул на врачей: «Я как-нибудь без вас обойдусь». Остальные – кто пускал пузыри, кто смотрел в одну точку; один избиратель просил купить ему часы, с другого спали штаны, когда он засовывал бюллетень в избирательную урну, третий требовал личной встречи с Путиным и искал его в комнате взглядом, полным надежды…
«Давай проголосуем за девочек. Ты же любишь девочек?» – доносились иногда из-за ширмы обрывки таинства вершившегося там избирательного процесса, – «Вот, смотри, девочка, а вот ещё девочка»
«Бр! Тррррррррр! Вжжжжж…» – вдруг в комнату лихо вкатилась инвалидная коляска с преклонного возраста дамой, издававшей полостью рта звуки, подражающие шуму двигателя с сильно изношенными цилиндрами и прогаром на клапанах, да ещё и работающего на некачественном бензине. «Я – Тамарка! А ты кто?» – дама категорично ткнула в меня пальцем. Пришлось представиться, ибо требования избирателей для нас – закон. Чиркнув неведомый иероглиф вместо подписи, Тамарка схватила бюллетень и с теми же звуками умчалась за ширму. Голосование (не без помощи третьих лиц) прошло молниеносно, и уже через секунду авто-леди, скрипя, урча и ловко маневрируя, укатила обратно в коридор. Из коридора донеслась разухабистая песня.
Очень хотелось спать, но визит Тамары взбодрил. Почему-то захотелось бросить всё и остаться тут насовсем. Всё-таки прав Евгений Головин, считавший, что люди никогда не сходят с ума спонтанно, а делают это только после длительных и тщательных размышлений. В конце концов, здесь только всего одна авто-леди, а за окном (на котором, кстати, даже нет решёток) таких леди миллионы.
…
Вечером, когда начался подсчёт голосов, я вновь и вновь слышал эти, ставшие уже родными, фамилии: Антипов, Журкова, Сухих, Сызранова, Хесина…
Самое смешное во всём произошедшем, что с точки зрения буквы закона никаких нарушений не произошло. Если не верите, покажите этот текст юристу: всё описанное вполне соответствует действующему законодательству. Нет, мне-то не надо объяснять, что юриспруденция – это лженаука, и что это вместе – полная профанация здравого смысла.
Дело в том, что ещё 30 лет назад наибольший процент антисоветчиков был среди пациентов психушек, и реализовать западную модель демократии на Руси было бы невозможно, не получи они право голоса. Вот они и получили это право.
…
«Как я вообще мог в это вляпаться?» – возвращаясь ночью домой клял я последними словами себя и тех, кто втянул меня в эту авантюру. Уж я-то вроде идейный враг демократии, и вдруг…
Ну, какое, нахрен, голосование, а?
Совсем недавно граждане Исландии сами написали конституцию, сами её приняли на самостоятельно проведённом референдуме, но тут пришли юристы и сказали: «Ваши действия незаконны» и вернули исландцам конституцию старую. Говорят, что умные учатся на чужих ошибках, а дураки – на своих. Но вы-то и на своих не учитесь!
У нас 17 марта 1991 года состоялся референдум, где все мы подавляющим числом голосов выступили за сохранение СССР, но не прошло и года, как Советский Союз прекратил своё существование. Из этого факта вывод ясен и очевиден: твой голос ничего не решает. Вообще ничего! Но этот и этот вывод вы сделать не в состоянии, и всё норовите влезть в эти демократические менструальные циклы либерального шоу. Да вы такие же психи, как и пациенты той психиатрической лечебницы, и совершенно правильно, что вас с ними уравняли в избирательных правах. У них-то хотя бы справка есть. И льготы.
…
Придя домой хотел было помолится перед сном, но вместо «Отче наш» вдруг, неожиданно для себя продекламировал: «Антипов, Журкова, Сухих, Сызранова, Хесина». Это был явный перебор.
И возопил тогда: Изыди, нечистый!
Безумны те, кто вместе со Свидетелями Навального ратует за бредовые идеи каких-то «честных выборов». Поймите ж, что после падения СССР создана система физической ликвидации русского народа, полного стирания нас из истории. Эту систему и назвали «демократия». Нам нужно уничтожить эту систему, а вы предлагаете работать над её совершенствованием.
Реальная проблема у нас лишь одна: настоящих буйных мало.
Я вот только.
Ну, ещё, может быть, Тамарка…
Михаил Моисеев,
независимый журналист, член УИК с правом совещательного голоса, совесть нации.
Да! В дурдоме мне подарили шариковую ручку с совами. На память. Но я их и так ещё долго не забуду. Так же как и Антипова, Журкову, Сухих, Сызранову, Хесину
