Историки не пришли к согласию, с какого момента начался Закат Европы, крах, обрушение и закровянивание всего прекрасного, возвышенного, мудрого и великого, что характеризует Запад.
У меня - своя дата «последнего дня старой Европы» - 1 апреля 1967г.
Всмотримтесь в картинку:
Открытие Всемирной Выставки в Париже. Вожди язЫков держатся дружно, плечом к плечу. Тут и русский самодержец Александр Второй, и ещё нестарый Франц Йосиф, и турецкий султан в своей красной феске. В центре композиции, конечно, Наполеон Третий, хозяин торжества, императрица Евгения Монтихо с наследником, принцем Лулу (Эженом).
Наполеон по-товарищески пожимает руку прусскому королю Вильгельму. Не пройдёт и трёх лет, и они сцепятся в смертельной схватке, разрушая всё вокруг.
Но пока - весь мир в к-ве 9 млн человек стремится сюда, в павильоны Марсова поля, где собраны вершины мысли, культуры, духа человеческого, «острый галльский смысл и сумрачный германский гений». «Здесь уже говорили по радио, здесь уже взлетали по аэро».
«Поедемте НА ВЫСТАВКУ!» упрашивает Кнуров Бесприданницу. Потому как - куда ж ещё ехать, если не на выставку?
Побывали там и фантаст Жюль Верн, и сказочник Андерсен, и сказочный «сумасшедший» король Людвиг Баварский, покровитель Вагнера и хозяин «того самого» Лебединного озера.
Неужели не могло это мгновение остановиться?
Нет, конечно. В самом величии старой Европы был заложен её крах. Олицетворением всего лучшего в Европе был ОФИЦЕР, т.е. специалист по отнятию жизни. Именно он был красив и блестящ, о нём вздыхали дамы, его увешивали регалиями. Но офицер не может без конца «вальсировать на паркете» или охотиться на зулусов.
Броненосец был таким объектом, где сосредотачивались все достижения науки и техники (сегодня, говорят, в боевом самолёте). Не символично ли, что именно на броненосце начался в России бунт?
Т.н. «весна народов» - череда анти-имперских путчей, подавленная Священным союзом, успела напитать умы ядом национализма. Пришли ПАНЫ: пан-славизм, пан-германизм, пан-итализм.
Отчётливо выделился польский вопрос, о котором следует сказать особо.
После польского восстания 1963 года, носившего предельно жестокий, с виселицами и убийствами, характер, и не менее жестоко подавленного, Франция сделалась основным приютом для польских эмигрантов, и, вобщем-то, пригрела на груди змею.
На Всемирной Выставке демонстрировалась картина Яна Матейко «Райтан. Упадок Польши». Как и многие картины этого удивительно талантливого живописца, она представляет скорее легенду, являя образец националистической пропаганды.
Многие деятели польской эмиграции из людей получше, напр кн. Чарторыйский, возражали против такого топорного афронта, но сделать ничего не могли. Польско-революционная ажитация в Париже достигла предела.
Между тем европейский мир, органической частью которого была Россия, плясал канкан Оффенбаха.
Принято уничижительно сравнивать Наполеона Третьего с его великим дядей. По поводу полководческого дара - спорный вопрос. Племянник одержал достаточно убедительных военных побед. Но если сравнивать другие аспекты человеческого бытия, то преимущество Второй империи бесспорно. Парижские бульвары, которые мы знаем и любим, созданы энергией барона Хоссмана. Вся архитектура, быт, музыка и литература, всё то, что Хранцией мы зовём, что с детства манит нас - это Вторая Империя.
Племянника ждал эпический разгром, плен и бегство заграницу. Немцы провозгласили Второй Рейх в Зеркальном зале Версаля, а затем вышли из Парижа и стали лагерем.
18 марта 1971 года началось то безобразное и кровавое превью последующих революций: т.н. Парижская коммуна. Душой бунта были поляки, заполонившие Национальную Гвардию: -ский, -ский, -ский,... так они платили Франции за гостеприимство.
«Они тогда сожгли Тюильри...» -говорит Версилов у Достоевского.
двойной клик - редактировать изображение
С остервенелым варварством, невиданным со времён «Великой» гильотинной революции, коммунары принялись крушить все символы великой и древней культуры.
Война памятников - признак массового затмения умов, вовсю захватила улицы Парижа. Взорвали, не без усилий, Вандомскую Колонну. Снесли знаменитую конную статую Генриха Четвёртого. Большинство памятников, которые мы сегодня видим в Париже, восстановлены после 1871.
двойной клик - редактировать изображение
Жертвой мании пиромании пал Отель Де Виль - одно из величественнейших и красивейших зданий во всей Европе.
Именно с Парижской коммуной вошло в обиход отвратительное понятие «заложничества». Уже 18 марта бунтовщики расстреляли двоих генералов: Леконта и ещё одного.
При конце, понимая всю безнадёжность своего положения, коммунары расстреляли свыше 60 заложников, самым известным из которых был Архиепископ Парижский Жорж Дарбуа. Никакого отношения к политической борьбе он, как и другие заложники, не имел, зато был выдающимся филантропом, оказавшим помощь тысячам бедняков, больных и раненных, особенно во время франко-прусской войны.
двойной клик - редактировать изображение
Интересно, что тюремная комендтура поначалу не решилась его расстрелять, ссылаясь на то, что его имя не было прописано в ордере. Коммунары УСПЕЛИ прислать «исправленный ордер»: расстрелять всех, а ОСОБЕННО архиепископа Дарбуа.
Версальцы уже вступили на улицы Парижа, но пастырь и остальные заложники были уже уничтожены.
В спокойные годы перед нами дефилирует большое количество грозных вояк, в галунах и позументах. Армейские генералы и маршалы, обер-полицмейстеры, жандармские ротмистры.
Они очень любят парады, но стоит подуть ветерку, и они, проглотив вверенный свисток, здрыскивают куда-то в рощу.
Обыкновенный человек таращит глаза, и не может понять, кто защитит его, детей, лавку, на которую всю жизнь копил?
Пламя Парижа хорошо в балете. Известных современникам гарь и вонь не понравилась, в том числе и звавшим к топору, и кликавшим бурю.
Напророчил Буревестник несказанные событья…
Буря грянула сильнее и скорей, чем ожидалось.
И в зигзагах белых молний опалив до боли перья,
Притащился Буревестник, волоча по камням крылья:
Так и так, мол, Буревестник.
Тот, который… Честь имею.
Анатолий (Натан) Д’Актиль
От «несказанных событий» опешил Герцен. Карломаркс, узрев наяву, а не в тиши мансарды, победивший пролетарьят, тихо ужаснулся, и стал, вместе с другом Энгельсоном, разьяснять, всем, желавшим слушать, что это, де - не совсем то-с. А вернее сказать, совсем не то-с.
Ленин писал об «уроках Коммуны».
Уроки должны вынести и мы-с.
Главнейший урок: Коммуна 1871 года была первой, после Минина и Пожарского, смутой, ликвидированной САМООРГАНИЗАЦИЕЙ ПОСАДА, вне участия государства, и в условиях его полного отсутствия.
Доводилось мне наблюдать фанцузских гошистов (левачьё, от слова «гош» - лево), особенно, когда делали юбилейную кино-драматизацию Коммуны.
Кто-то вяло похвалил Троцкого, все с негодованием закричали: спасибо этой сволочи за убийства анархистов! Советский опыт для этих людей в принципе - табу, а Кронштадт и усмирение махновщины и антоновщины - тот же Версаль.
Во всяком случае, следует помнить: никто не даст нам избавленья, ни Мак Магоны, ни Наполеоны.
Спасёт ИСТОРИК.
Вокруг которого должны объединиться все, кому дороги старые камни.
