Необходимо сразу отметить главное: верифицированного текста интервью, данного президентом России Владимиром Путиным американскому журналисту Такеру Карлсону, пока не появилось, но уже выложенные в сеть фрагменты расшифровки этого интервью от команды Карлсона позволяют с высокой степенью уверенности утверждать, что а) такая беседа действительно состоялась и б) она, по целому ряду обстоятельств места и времени, представляет собой сверхважный — не только в информационном, но и в политическом отношении — момент.
Прежде всего, сам факт интервью российского лидера — отмена длившегося с начала СВО, то есть почти два года, табу на прямую трансляцию его точки зрения в медиапространстве «альянса демократий», в том числе — через платформу Илона Маска Х* (бывший Twitter*), анонс на которой за первый час размещения посмотрело 5 миллионов человек, за 12 часов — 52 миллиона, а за сутки — 84 миллиона. Причём данный медиапрорыв случился примерно за месяц до выборов президента России, на фоне уже начавшейся президентской кампании в США и всё более явного кризиса киевского режима.
Иными словами, прежнего антироссийского и антипутинского консенсуса в «альянсе демократий» и, самое главное, внутри США больше нет (это не значит, что его не будет или больше не может быть), поскольку в противном случае Такеру Карлсону просто бессмысленно было бы приезжать в Москву, чтобы сделать интервью с Путиным — и по профессиональным, и по любым иным соображениям.
Не случайно дополнительное бюджетное соглашение между республиканцами и демократами в очередной раз оказалось сорвано — с неопределёнными перспективами на будущее. В этом заокеанском конфликте президент России, если верить предварительной расшифровке интервью от «команды Карлсона», хотя и говорит о том, что любой хозяин Белого дома — лишь вывеска, за которой скрываются те, кто на деле правит Соединёнными Штатами («Вы можете менять президентов, но вы не меняете тех, кто находится у реальной власти»), всё же отдаёт явное предпочтение Дональду Трампу и республиканцам по сравнению с Джо Байденом и демократами. Заодно «убивая» всю предвыборную повестку последних: от изменения климата, которое «не входит в число реальных проблем» до конфликта между «демократиями» и «автократиями», по итогу которого «сейчас у России больше друзей и союзников, чем было до начала СВО», не говоря уже о таких выдвигаемых на первый план, но, мягко говоря, периферийных темах, как права меньшинств, мигрантов и т.д. И, самое главное, Россия — не враг Америке и не рассматривает Америку в качестве врага. Однако управляющие Америкой «сильные финансовые структуры» предпочитают видеть Россию в качестве своего противника, а политические лидеры США стремятся к конфликту с Россией, — иными словами, «те, кто в Вашингтоне, определённо не наши друзья».
Таким образом,— не только подтверждение (вынужденное) частью американского истеблишмента статуса Путина как политического лидера мирового масштаба сегодня и на обозримую перспективу, что до сих пор пытались было отрицать всем коллективным Западом, но и мощный удар по «глубинному государству», по Демпартии и по Джо Байдену (он всё равно не управляет страной) как их кандидату в президенты на выборах 2024 года. Поэтому можно сам факт интервью российского лидера Такеру Карлсону определить как своего рода фиксацию успехов Путина в ходе СВО и, соответственно, поражения «альянса демократий».
Но, разумеется, возникает вопрос: даже если все цели СВО будут достигнуты, то что дальше? А дальше, как представляется, возникает самое интересное. Подобно тому, как ближайшими целями России обозначены демилитаризация и денацификация Украины, а затем и НАТО (с возвращением её военной организации к границам до 1998 года, то есть фактически к периоду до уничтожения СССР, за вычетом объединённой Германии), следующей целью России обозначена дедолларизация мировой экономики и торговли: поскольку американская валюта уже используется в качестве оружия против ряда стран мира, постольку возникает необходимость в альтернативной доллару денежной единице — прежде всего, в рамках БРИКС. А «всякий раз, когда доллар оказывается под угрозой, Соединённые Штаты прибегают к крайним мерам», чтобы не допустить краха доллара. При этом Россия, которая сейчас очевидно имеет прекрасные отношения с Пекином и неприемлемые — с Вашингтоном, как следует из предварительной расшифровки путинских слов, не хочет ни объединяться с Китаем против США, ни с США против Китая.
Что это может означать применительно к нынешним реалиям? Заявку на нейтралитет России в существующем и явно нарастающем американо-китайском конфликте — или заявку на модерацию Россией этого конфликта? Что касается «просто» нейтралитета, то он по определению выглядит хотя и допустимым, но временным политическим вариантом: поскольку речь идёт о борьбе двух сверхдержав за «глобальное лидерство», такой нейтралитет неизбежно окажется более дружественным к одной стороне и, соответственно, более враждебным — к другой. Что касается «модерирующего нейтралитета», то в своём нынешнем состоянии наша страна ни по населению, ни по объёму национальной экономики функцию такого модератора устойчиво и объективно выполнять не может, а наличия одного только ресурсного и военного потенциала для этого будет явно недостаточно (хотя мировая история XVI-ХХ веков определялась как раз военно-технологическим преимуществом сначала европейских, а затем «западных» держав). Такая неопределённость, с одной стороны, размывает целеполагание системы в целом, но она же, с другой стороны, предполагает наличие у неё дополнительных степеней свободы и появления новых возможностей.
* Структура, деятельность которой заблокирована на территории России
