– Информационно-психологической война – это особый вид вооруженного конфликта, цели и задачи которого полностью совпадают с целями и задачами войны обыкновенной, но ведется она особыми средствами, с применением информационного оружия разных видов, и в особой организационной форме», – поясняет А.В. Манойло.
– Организационная форма таких войн – информационные, или психологические операции, как их часто называют.
Главная задача этих операций – разобщить и поляризовать общество, заставить различные группы ненавидеть друг друга, затем столкнуть их между собой, инициировав борьбу на уничтожение, или объединить их агрессию в единый поток и направить ее против действующей власти.
При этом цель информационной войны – сломить волю к сопротивлению, чтобы противник добровольно подчинился тем, кто организовал против него психологическую операцию.
Мишенью информационной войны становятся конкретные люди (это может быть публичный политик, лидер государства), или элитные группы, или целые страты.
– Андрей Викторович, какие крупные операции информационной войны последнего времени Вы могли бы выделить особо?
– Примерами операций информационной войны является скандал 2016 года с панамскими оффшорами, история с недопущением наших спортсменов на Олимпиаду, допинговый скандал с ВАДА, кокаиновый скандал в Аргентине, история с отравлением Сергея Скрипаля.
Ситуация с Олимпиадой – типичная операция информационной войны, которая развертывалась по стандартной американской схеме. Российскую власть последовательно дожимали, добиваясь от нее все новых и новых уступок. Совершая унизительные в отношении нашей страны действия, противник каждый раз наблюдал за реакцией власти: будет ли она защищать своих или сделает вид, что ничего не произошло. К сожалению, мы реагировали не лучшим образом.
Отравление Скрипаля с извлечением из нафталина «дела Литвиненко» и последующая активность премьер-министра Великобритании Терезы Мэй, настаивающей на усилении конфронтации Европы с Россией, – это тоже операция информационной войны.
«Кремлевский доклад», подготовленный Минфином США, стал первым шагом в очередной такой операции. Следующим стало введение санкций против ключевых фигур, определяющих содержание политических и экономических процессов в нашей стране.
Скандал со Л.Э. Слуцким, которого обвинили в так называемом харрасменте, тоже нужно отнести к информационным операциям, потому что Слуцкий – председатель Комитета Государственной Думы по международным делам. И на Западе уже говорят о том, что если чиновники, формирующие российскую политику, аморальны, то и политика у государства такая же.
– Становится очевидным важность адекватного отражения ударов в такой войне. Есть ли у нас структуры, занимающиеся разработкой технологий защиты и, возможно, собственных операций?
– Они должны быть в идеале.
Операции информационной войны, которые сейчас проводят американцы против Российской Федерации, базируются на целой системе американских институтов, органов государственной власти, которые действуют согласованно.
А у нас такой системы нет. И проблема заключается в том, что когда неожиданно приходит атака, она спокойно «прошивает» все информационное пространство и доходит до президента, которому приходится лично отбивать ее своими комментариями.
Правда, в противодействие включаются множество официальных представителей министерств и ведомств, потому что каждое из них видит в этом свой конъюнктурный интерес. Но официальные представители действуют несогласованно и очень часто выдают комментарии, противоречащие друг другу.
Это результат того, что в нашей стране относятся к противодействию операциям информационной войны как к самодеятельности. Пресс-секретари и официальные представители министерств и ведомств полагают, что они «сами с усами» и лично, персонально в состоянии отбить любую операцию, что выглядит наивно. Операция готовится на протяжении длительного времени, скажем, пятнадцатью субъектами, составляющими разведывательное сообщество США, в том числе ЦРУ, АНБ, ФБР, при участии Госдепа, при финансовой помощи Конгресса. В этом случае сложно представить, что атаку отобьет отдельно взятый чиновник. А у нас получается именно так.
В нынешней реальности необходимы хотя бы специалисты, которые разбираются в технологиях, в схемах информационной войны, способны распознать информационную операцию на любом из ее этапов и отбить атаку.
– Как решают вопросы своей информационной безопасности страны Азии и Европы?
– Китай, названный американцами «угрозой» для США, находится среди лидеров в области информационной и киберзащиты. У китайцев с 1998 года работает система «золотых щитов». Это особые режимы, которые фильтруют содержание интернета, ограничивая доступ к ряду ресурсов и страниц на территории страны. В Китае не работает «Гугл», «Фейсбук», «Твиттер». К запрещенным относятся сайты с «некорректной политической тематикой», с критикой в адрес правительства, сайты, не удовлетворяющие требованиям китайского законодательства, порнографические сайты. КНР защищается от внешних информационных атак путем создания запретительных барьеров. И эта система могла бы работать (хотя любой барьер в принципе можно взломать), если бы не Гонконг – большая дыра в их информационной обороне. Но китайцы сознательно не закрывают ее своими щитами, потому что понимают, что стране необходимо иметь клапан для спуска пара.
В 2016 году в КНР приняли закон, сходный с российским «Пакетом Яровой», согласно которому должна быть отлажена система контроля за поставщиками программного обеспечения для значимых инфраструктурных объектов, усилен контроль за деятельностью иностранных компаний в интернете, а для обеспечения кибербезопасности созданы особые полицейские подразделения. Компании, в частности, обязуются предоставлять ключи шифрования собственных данных, а провайдеры – хранить все пароли пользователей и передавать их властям по первому требованию.
Что касается Европы, то она в целом находится под «защитным зонтиком» США.
Британцы не слишком беспокоятся о своей информационной безопасности, потому что американцы являются их союзниками, а русские пока не умеют организовать информационные операции. Британцы, имея свое разведывательное сообщество и традиции разведывательной деятельности, сегодня чаще становится исполнителями, реализующими американские операции информационной войны. Как только в США появляется необходимость вбросить какой-нибудь грязный компромат, они делают это через Би-би-си или Скай-ньюс – через британскую журналистику. Сами не пачкаются.
Что касается Франции, то эта страна имеет большой опыт проведения психологических операций во французской Африке (в так называемой Франсафрик), в своих бывших колониях, которые она до сих пор удерживает под контролем. Французы манипулируют там режимами, устраивают госперевороты почище, чем американцы. Но их опыт в основном и ограничивается этим регионом.
– Получается, что Соединенные Штаты в области технологий информационной войны впереди планеты всей?
– Американцы – прекрасные технологи. Они расписывают сложный процесс на элементарные действия, которые может выполнить любой сержант морской пехоты в любом уголке земного шара, если ему поставить соответствующую задачу.
– Какова стандартная схема англосаксонской операции информационной войны?
– Любая операция информационной войны начинается с информационного вброса, направленного на мишень атаки. Если одного вброса недостаточно, чтобы сломить сопротивление противника, то используется серия последовательных вбросов.
Информационные атаки разделены периодами информационной «тишины» (экспозиции), в течение которых «считывается» реакция объекта воздействия. Реакция анализируется, выявляются «болевые точки» мишени, происходит более тонкая настройка информации на эти болевые точки, первоначальный вброс корректируется и готовится новый. Эти циклы повторяются столько раз, сколько надо, чтобы подчинить себе волю человека или группы людей.
– Какова роль психологии в операциях информационной войны?
– Информационная война воздействует в основном на подсознание (хотя и на сознание тоже), потому что главная цель информационных атак – провоцирование человека на мгновенные неосознанные реакции, на выплеск эмоций в публичное пространство.
Допустим, идет атака на первое лицо какой-то страны. Когда в поле зрения «объекта воздействия» попадает первичный вброс, он начинает возмущенно реагировать на информацию. Его ответная реакция может быть разной – он демонстрирует страх, растерянность, подавленность, браваду, гнев. Эта реакция (со всеми характерными для данного человека индивидуальными особенностями) считывается, анализируется. Определяются темы и поводы, способные вывести его из состояния равновесия и довести до крайне неустойчивого пограничного состояния, в котором он теряет способность контролировать свои действия. Его реакцию комментируют через СМИ и государственные структуры. После чего формируется новый вброс, наносится откорректированный удар по тем же болевым точкам.
Объект атаки, выдав первую реакцию, остывает и понимает, что его поймали. Он снова начинает возбуждаться и переходить в то же пограничное психологическое состояние, но теперь уже под воздействием обиды и ярости по поводу того, что его, как мальчишку, развели. У него появляется новая мотивация – немедленно и мощно ответить, найти обидчика и покарать. Он бросается в неподготовленную контратаку, делает массу ошибок, его ловят на этой контратаке, считывают его реакции, потом в Сети и печатных СМИ блогеры и журналисты дают первичные комментарии, объясняют мотивы его поступков, выдвигают версии, распространяют слухи под видом реальных новостей. Позже их комментарии становятся единственной реальностью, а то, что объект воздействия на самом деле сделал и как, – забывается, отходит на второй план.
В данном случае мы говорим об одном человеке, но точно так же операция проводится против круга лиц. В нашей стране это может быть околокремлевская элита, и тогда задачей будет ее раскол или необходимость отколоть ее от президента. Панамский скандал – история с украденными документами из панамской оффшорной компании – как раз и был такой операцией.
В общем, у американцев сейчас имеется одна универсальная работающая схема для всех операций, в которой используется с десяток очень простых психологических приемов. Они просты, поэтому очень действенны.
– Почему так эффективна другая американская политическая технология – технология «цветных революций»?
– Цветная революция – технология демонтажа политических режимов. В ее основе лежит общая схема организации государственных переворотов под видом массовых стихийных выступлений.
Причин эффективности цветных революций несколько. Во-первых, это отлаженная технология, поэтому сбоев практически не бывает. Во-вторых, она основана на манипулировании базовыми потребностями людей – в защите и безопасности, в признании, в статусе. А поскольку драйвером цветных революций является молодежь, которой в силу ее возраста хочется получить все и сейчас, то ей объясняют, что такую возможность ей может дать только революция, майдан.
Помимо этого, молодежь очень подвижна, она готова экспериментировать, чтобы найти свое место в жизни. «Цветная революция» такой возможностью экспериментировать и привлекает.
На майдане люди формируют политическую толпу, которой можно управлять. В толпе происходит растворение индивидуальности: попавший туда человек себе уже не принадлежит. Толпа превращается в стихию и управляется по принципу «стимул – реакция». Она мало отличается от собачки Павлова. Разработал технологию рефлексивного управления наш бывший соотечественник, американец В. Лефевр еще в 1960-х годах. А используют толпу для шантажа действующей власти.
На майдане постоянно действует лагерь. Его организуют для того, чтобы люди находились там круглосуточно, никуда не выходили, не имели возможности со стороны получить беспристрастное мнение о происходящем. И толпа на майдане варится, как суп в кастрюле, стимулируя себя разными способами, от рок-концертов и речовок до наркотиков.
Такая технология один в один совпадает с технологиями обработки адептов в протестантских тоталитарных сектах. Это так называемая технология глубокого погружения, когда адептов вывозят на базу, изолируют от внешнего мира и заставляют заниматься любым делом круглосуточно, практически без перерывов на еду и на сон. Главное – не давать людям отдыхать, восстанавливаться и спать. Потому что человек от природы наделен большим количеством барьеров, защищающих его от негативных воздействий. Если силы иссякают, энергии на все не хватает, то организм начинает эти барьеры отключать. И когда на волне истощения перегорает последний барьер, адепт секты становится податливым, как пластилин, из которого можно вылепить все, что угодно (в том числе вложить в него новые ценности), а потом, постепенно снимая давление, аккуратно из этого состояния вывести. И все, человек превращается в послушный инструмент секты – в живого робота.
Хотя на майдане народу больше, чем в любой протестантской секте, но технологии там действуют те же самые, что опять-таки выдает страну происхождения их авторов.
– Есть ли у цветных революций слабые места? Могут ли политические технологии устареть?
– Технологии могут, конечно, потерять свою эффективность, но их несложно модернизировать, поскольку они опираются на базовые реакции человеческой психики.
Человек за последние тысячи лет не изменился: появился небольшой культурный налет, который влияет на его сознание. Но действиями главным образом управляет подсознание, а оно осталось таким же, как во времена появления «хомо сапиенс». И люди, независимо от своей расовой принадлежности и культурного уровня, подсознательно реагируют на внешние раздражители абсолютно одинаково, шаблонно.
Технология цветных революций устареет только в том случае, если исчезнет демократическая форма правления, на которой она базируется. Ведь демократия – это власть большинства, а «глас народа – глас Божий». При демократии народ получил право выражать свою волю и силой возвращать себе власть, узурпированную меньшинством. Поэтому революция имеет легитимность только при демократической форме правления. При монархиях народный бунт всегда можно на законном основании подавить, ведь восставшие посягают на власть, данную монарху от Бога.
– Мы знаем, что во время Великой Отечественной войны против нас велась ожесточенная информационная война. Тем не менее, советский человек благодаря идеологии сумел противостоять немецкому влиянию. Можно ли говорить об идейной готовности современного россиянина выстоять в «горячей» войне?
– На время протекания короткого конфликта можно обеспечить мотивацию, которая будет сплачивать людей для борьбы с противником. Мотивация будет базироваться на чувстве гордости от того, что мы поднялись с колен, на корпоративном чувстве (например, принадлежности к силовикам, которые не сдаются). Но велика вероятность, что через некоторое время сопротивление рассыплется, потому что нет общей идеи, которая способствует социальному сплочению общества.
– Вы выделили две большие проблемы России: во-первых, отсутствие структур, которые способны организовать отражение атак информационной войны, и, во-вторых, отсутствие идеи, которая могла бы мобилизовать народ в горячей войне. Что Вы можете предложить для решения этих проблем?
– Решение первой проблемы довольно-таки очевидно. Надо создавать особый государственный орган, или федеральную службу, или спецслужбу, которая будет заниматься только отражением операций информационной войны, в том числе направленных на первых лиц государства.
Эта ниша сейчас не занята, и ее пытаются «подмять под себя» целый ряд ведомств, конкурирующих между собой. Наблюдается, с моей точки зрения, определенная гонка, в которой участвуют и Минобороны, и Росгвардия, и ФСБ, и, возможно, МИД, потому что Мария Захарова в индивидуальном лице активно участвует в отражении информационных атак.
Но это, на мой взгляд, не то, что нужно.
Если создается организация в составе государственной структуры, то на любое действие ей надо будет получать множество согласований, а специфика отражения операций информационной войны требует мгновенного реагирования на любой вброс. Это как на боксерском ринге – если боксер сразу же не ответит на удар, а начнет читать инструкцию или писать рапорты с просьбой согласовать свое действие, то его снова ударят и повалят, и рапорт дописать он не успеет. Должна быть свобода выдать мгновенную реакцию на любую атаку.
Нужна отдельная структура, подчиненная минимальному количеству начальников, желательно напрямую президенту, и руководить этой структурой должен человек, имеющий право на ошибку. Ведь не ошибаются только те, кто ничего не делает. И когда речь идет о противодействии операциям информационной войны, нужно иметь право идти на риск, не боясь за свое место, не боясь наказания за временные просчеты. Потому что можно несколько ударов пропустить, а в конце ударить один раз и поединок выиграть. То есть необходимо отвечать лишь за конечный результат.
Логика-то говорит, что надо создавать систему защиты от информационных войн, но у нас помимо логики есть бюрократический аппарат, который рассматривает любую инициативу как угрозу своему влиянию и своему существованию. Поэтому есть понимание, что первые попытки построения эффективной системы защиты от информационных атак будут сводиться к созданию структуры в рамках одного из министерств. И пока не станет очевидным, что задача таким образом не решается, а деньги куда-то утекают, может пройти еще пара лет. Поэтому особого оптимизма я не испытываю, хотя также прекрасно понимаю, что у нас жизнь такова, что все может кардинально поменяться буквально в течение одного дня.
Что касается национальной идеи, то надо заниматься ее выработкой. Нельзя национальную идею подменять декоративными псевдоконструкциями, которые у нас именуются «патриотизмом». Патриотизм как чувство гордости за свою страну является производным от национальной идеи. Из ничего он появиться не может.
Я бы назвал три фактора, которые тормозят процесс выработки национальной идеи. Во-первых, она далеко не всегда способствует процветанию определенной части правящего класса, которая владеет заводами, газетами, пароходами. Если нет национальной идеи, а работает принцип «каждый сам за себя», эти люди могут спокойно владеть и приумножать свои богатства. А если появится объединяющее начало, то народ может пересмотреть роль этих олигархов в общественной жизни и потребовать, чтобы их капиталы служили для строительства светлого будущего для всех, а не отдельно взятых кланов. Поэтому наверняка есть определенное саботирование процесса выработки национальной идеи.
Второй тормоз – это повальная некомпетентность вокруг.
Третий тормоз выражается общей формулой: «Как бы чего не вышло». Бюрократ полагает, что лучше ничего не делать, чем что-то сделать, а процесс пойдет неожиданно не так, как задумывалось. Как вышло, например, с выдвижением кандидатуры Павла Грудинина на президентских выборах.
– Сегодня мы можем наблюдать несколько одновременно идущих операций информационной войны против России. Какова их цель?
– У американцев целям политического воздействия всегда служили два основных метода, которые они используют, например, во время выборов.
Первый – это метод предварительной раздачи портфелей. Они договариваются с конкурентами, с влиятельными силами, обещая им места в кабинете министров. Так американцы смогли за две недели до выборов 1996 года перетащить большую часть российских губернаторов на сторону Бориса Ельцина.
А второй – метод внутриэлитного торга.
Цель американцев сейчас – каким-то образом устранить действующего президента, инициировав торг за власть между элитными группировками: поэтому элиту стимулируют, раскалывают, на нее давят – то собираются отобрать недвижимость в Лондоне, то публикуют «Кремлевский доклад», где за каждым чиновником и олигархом подсчитаны все его счета и активы на Западе. Цель – привести к власти в России послушное руководство, как это было при Б.Н. Ельцине.
Итак, имя найдено: информационная война.
С этой точки зрения нужно подвергнуть публичному анализу российскую историю за последние 30 лет – с того момента, как мы благодушно-бездумно открыли Западу двери в свой дом. Потому что многие информационные операции, не доведенные до конца, продолжаются и сейчас, то тлея, то возгораясь благодаря новым вбросам. Нас то обнадеживают, то угрожают, то улещают, то унижают. Если не предпринять нужные меры, то информационные атаки, как волны океана, будут вновь и вновь неистово биться о нашу твердь, подтачивая камни в ожидании момента, когда можно обрушиться на берег мощным цунами.
Беседовала Ольга ЖИГАРЬКОВА
Первая публикация – «Психологическая газета: Мы и Мир»
