Губителям СССР прощения нет и быть не может.
Суд отечественной истории («Нравственный Нюрнберг») необходим над теми, живыми и мёртвыми, кто привёл, будучи несменяемым в жизни трёх поколений «нашим рулевым», к небывалому в прошлом, умом непостижимому краху великой
державы. Притом, в мирное, благополучное (относительно предыдущих десятилетий) время. Державы, устоявшей перед грозными испытаниями первой половины ХХ века.
За четыре десятка лет, в промежутке между 1905-1945 годами, народы России (в наибольшей степени державообразующий – триединый русский) выплатили гнетущим силам такую дань кровью десятков миллионов отнятых жизней, духовными и физическими страданиями, имуществом, крушением идеалов и традиционного уклада жизни, какие были бы непосильными для иных народов мира.
Вдумайтесь только, что пережили наши ближайшие прародители за означенное время (называю главные события):
-Три кровопролитные войны (Русско-японскую, продолженную революцией 1905 года и двухлетними «беспорядками»; 2-ю Отечественную, подло переименованную советской историографией в «империалистическую», Великую Отечественную, наиболее «затратную» жизнями и материальными ресурсами).
- Чудовищную по бесчеловечности Гражданку с «красным» и «белым» террорами.
- Карательные, беспощадные действия большевиков частями особого назначения и отборными подразделениями РККА против крестьянского мира «зелёных» (по сути, крупномасштабная война на территории от Карелии до Западной Сибири, очагами – шире в течение более года). Советским людям этот геноцид против доминирующего в стране сословия преподносился как «борьба с белобандитами». Особой жестокостью в подавлении антибольшевистского восстания земледельцев отличились военачальники, битые поляками накануне. Каратели будущего маршала Тухачевского, например, применяли против повстанцев отравляющие газы, превращали деревни Тамбовщины в концентрационные лагеря.
- Разруху, вызванную почти полным уничтожением в смуту 1918-22 годов промышленности государства, входившего до революции в пятёрку наиболее индустриальных держав мира. Вместе с ней - катастрофический голод начала 20-х годов. В лукаво-словесном прикрытии молодой советской власти - «поволжский», но на самом деле охвативший миллионы квадратных вёрст европейского и азиатского юга страны, по количеству жертв равный только что закончившейся внутренней войне между красными, белыми и зелёными (в различных комбинациях).
- Потерю до 3-х млн наиболее образованного населения, в основном, разночинцев – гуманитариев, учёных, преподавателей ВУЗов, инженеров. Кто из них погиб в братоубийстве, кто эмигрировал на Запад, кто подвергся изгнанию при наступлении мира под предлогом бесполезности в пролетарском государстве (пассажиры известных пароходов, др.). Значительная часть оставшихся на родине была обречена на духовное вырождение, «опрощение». Немало «бывших», накликавших революцию, вымерло по углам страха без социальной поддержки. Другие, абсолютно беззащитные от произвола новых хозяев жизни, назначаемые самозванными вожаками «гегемона» врагами народа, исчезли в местах заключений.
- Апокалипсис коллективизации, этого советского аналога крепостного права, покончившей не только с 1000-летним укладом преимущественно крестьянской страны, но с чувством хозяина, разорившей по малому счёту порядка 10-и миллионов крепких хозяйств, что привело после сытого НЭПа к нормированию продуктов питания, к локальным случаям голода и повсеместному недоеданию, гибели тьмы изгнанных с земли, из родных изб кормильцев России, больше всего - детей.
- Второй за неполные 10 лет катастрофический голод конца 20 - начала 30 годов, как следствие (в первую очередь) насильственной коллективизации; истинный голодомор, охвативший огромные территории СССР, от Украины до Казахстана и юга Западной Сибири, также унёсший миллионы жертв.
- Испытания недоеданием, холодом, скотским бытом барачных общежитий во время индустриализации, подгоняемой из Кремля, лихорадочной по заложенным, заведомо невыполнимым планам «пятилеток количества» при нехватке внутренних ресурсов, валюты, отечественных специалистов высокой квалификации. Гнёт промышленного рывка, «великих строек социализма» выразился ужесточением рабочего законодательства, возвратившего «демидовские порядки» на заводы, где работников вознаграждали не по труду, а по возможностям тощего фонда заработной платы, где широко использовали политических заключённых на самых тяжёлых ручных работах за «пайку» (фактически рабский труд и по признаку чудовищной смертности на «великих стройках»).
- Незнаемые в истории человечества репрессии (в России нечто подобное наблюдалось лишь в десятилетие Опричнины при Грозном Иоанне). Их ожесточение вызвано схождением 2-х причин. Первая - жизненная нужда известной части большевиков после расстрелянного «Съезда победителей» (в условиях всеобщего провала внутренней политики) удержать власть через подавление не только организованной оппозиции, но и посредством уничтожения всякого, кто смеет выражать недовольство ворчанием на результаты правления ленинцев. Вторая причина - получение практически бесплатной рабочей силы (невольников) из лагерей, пополняемых раскулаченными.
- Послевоенные трудности, которые, как всегда у нас, – трудности сугубо русские, то есть особо тяжёлые. И этому есть объяснение: преодоление послевоенной разрухи осуществлялось одновременно с созданием атомной бомбы и опережением фон Брауна в ракетной технике. Я не укоряю власть, она была права; я лишь констатирую факт.
Возможно, память об этих труднейших испытаниях ослабла бы со временем, но она постоянно подпитывалась теми трудностями, которые переносили советские люди и с наступлением «Эры верных ленинцев» с марта 1953 года. Подчёркиваю вторично, я не касаюсь тех жертв, без которых не было бы у нас атомной бомбы и Космоса. То и другое были необходимы для безопасности страны. А вот содержание под стражей, на замке стран так называемой народной демократии, кроме удовольствия иметь дорогую содержанку, обошлось в копеечку и, более того, созданием целой группы на сегодня непримиримых врагов России. Поддержка деньгами, железом и человеческими жизнями партизан и движений, без разбору именуемых народно-освободительными (вроде полпотовского), совершенно нам чуждых, закончилась горами металлолома от советской техники в Африке, Азии и Латинской Америке. Ещё больших жертв потребовал ничем не обоснованный «интернациональный долг». Разве мы занимали у тех или иных народов, чтобы непременно отдавать «долги» кровью тысяч молодых бойцов? Разве их самих, их родителей спрашивали о желании платить жизнями за авантюры правителей? А ещё эти жертвы на алтарь «идей» сказались на замедлении роста населения СССР, на здоровье нации, на её кошельке, а значит, на уровне жизни. Также на нравственной устойчивости, особенно молодёжи из-за бросавшегося в глаза несоответствия между официальной пропагандой о преимуществах социализма советского образца и фактическим положением вещей в развитом мире, информацию о котором уже нельзя было скрывать.
Основные испытания лишили народ по меньшей мере 30 млн жизней до ВОВ; именно столько «не хватило» к ожидаемой в Кремле цифири по прогнозам первой советской переписи населения в 1939 году. Великая Отечественная война унесла столько же жизней. Исходя из прибыли населения в начале ХХ века, к концу его в границах СССР должно было насчитываться по меньшему счёту 400 млн душ. Посчитали в 1989 году – оказалось менее 300 млн. Вот цена ВСЕГО проклятого ХХ века для России – 100 миллионов лишённых жизни и неродившихся!
Гекатомба жертв не настроила основную массу народонаселения против Советской власти, хотя количество хиви в 1941-45 годах даже при невыносимом иге германо-фашистов на оккупированных территориях впечатляет размахом «непримиримой оппозиции», «организовывающим и направляющим». Абсолютное же большинство населения осталось верным Родине, безотносительно того, матери или мачехе. Правда, возникает вопрос, что верность именно родине социалистической. Ответ даёт товарищ Сталин своим обращением 3 июля 1941 года к многонациональному русскому народу, в первую очередь, как к имперскому, к его патриотически-земельным и религиозным чувствам («братья и сестры»!). И только по ходу речи, гениально использовав эмоциональный запал начальных фраз обращения, Верховный упомянул о красном признаке обновлённого после гражданской войны государства.
Благодаря устроенной по военному образцу партии коммунистов, единолично управлявших страной, как военным лагерем, они смогли в кратчайший срок мобилизовать народ при вторжении извне. И главным стимулом в этом оказались не столько организаторские способности боевой партии, сколько понимание, что при поражении СССР в войне с германо-фашистами, всю компартийную верхушку, начиная с руководителей низовых организаций, ждал бы большевистский холокост. Выжить - прекрасный стимул для победы над неумолимым врагом коммунистов СССР, которым нечего было терять, кроме… собственных жизней. Притом, во главе партии и государства стоял случайный большевик, лукавый ленинец, с сознанием, приёмами жизни и мировоззрением прирождённого императора. Первой, притом, решающей победой Вождя (уже настоящего народного вождя) над Гитлером стала отнюдь не Московская битва, а переброска в кратчайшие сроки, под бомбами, заводов с запада СССР на восток. Советский Союз победил действительно под руководством партии большевиков, интересы которой на несколько грозовых лет абсолютно, один к одному, совпали с чаяниями воюющего народа. В русской традиции отдать для Родины столько жертв, сколько она потребует голосом власти.
Война решительно изменила сознание людей, официально именуемых советскими, доселе, в полном смысле, пришибленных тоскливым страхом перед вездесущими, неумолимыми, как силы преисподней, «органами». Из войны вышли уже не невольники навязанной им идеи невозможных в человеческом обществе равенства, братства и свободы, а закалённые в сражениях с небывалым ранее по мощи врагом победители. Их уже было опасно укладывать по подозрению в «антисоветской деятельности» во рвы полигонов, как это было, например, при массовых Ленских расстрелах в 1938 году. Партийная верхушка и Вождь это поняли. Возобновившиеся после Победы репрессии теперь касались, в основном, «слишком уж самостоятельных» военачальников-фронтовиков и творческой интеллигенции, пересекавшей «красную черту», подозреваемых во вредительстве врачей и пр. «элиту». Русский солдат, идя на Берлин через разорённые войной страны, с удивлением и завистью отмечал признаки сытой, устроенной жизни, какую ему обещали партийные лекторы лишь при коммунизме, таком далёком, что веры в него у серьёзных слушателей не было. А голод 1946 года многих вернул памятью ко «второму фронту», открытому союзниками зерном, тушёнкой, молочным и яичным порошками, какао и шоколадом за три года до высадки в Нормандии. На моей детской памяти офицерские жёны лихорадочно запасались мукой в побеждённой, но уже победно отрыгивающей наполненными желудками Венгрии, когда разнёсся слух о скором возвращении наших воинских частей в СССР. Это было последним испытанием голодом, не столь масштабным, как два предыдущих за 25 лет существования СССР, но многим памятным. Тогда массы голодающих хлынули из центральных областей на новый запад страны, ещё не отлучённый коллективизацией от земли, ещё кормивший город. Потом, слава Богу, изнасилованная почти до полной потери способности рожать Целина и начавшиеся регулярные закупки зерна у фермеров США и Канады избавили людей самой счастливой в мире страны от испытания голодом. Спасибо нашим природным ресурсам - лесу, золоту, нефти и газу!
Да, именно Великая Отечественная война – достижение общей цели в вопросе «быть или не быть?» - сплотила большевиков и покорное их «классовой» силе население. Выражение «народ и партия едины» - стали не верноподданной формулой, а истиной. Ведь партию возглавлял народный Вождь-победитель Сталин во мнении масс, а в их глубинных ощущениях – истинный царь, имевший право на абсолютное самовластье.
Так слава КПСС? Погодите, земляки, не станем спевшить в ностальгическом раже. Сначала выясним, кто ответит за содеянное в «последнюю пятилетку» перед 1991 годом. Естественно, первый спрос с хозяина. А он у нас между 1917-1991 годами был один – ВКП(б)-КПСС. Партия большевиков привела «единую советскую общность» через победы на земле и в космосе к … позорнейшему в истории России-СССР краху великой страны. Ибо ум компартийной знати был приспособлен на публику под «пролетарский», а руки, как говорят в народе, «не оттуда росли». Свершилось преступление русского тысячелетия: правящей кликой Коммунистической партии Советского Союза была «за так» сдана на милость извечных врагов одна из двух сверхмировых держава, находящаяся на пике экономического и военного могущества. Finita la comedia!
Для русского простого человека настоящий царь – плоть от их плоти, защитник простых людей от своеволия околотронной верхушки – бояр (по привычному названию), руками и злой волей которых якобы творится вся неправда. Партии коммунистов, благодаря объективным обстоятельствам, удалось-таки приручить народ. Но при этом она, при гибельных для неё самомнении и самолюбовании, и не думала внушить себе гуманное правило, что она «за прирученных в ответе» перед высшей совестью. Когда не стало Сталина-царя, остались одни компартийные бояре - напыщенная, самовлюблённая опартбилеченная знать номенклатурщиков разных рангов. Первые лица, начиная с Хрущёва, не могли уже, да и не способны были управлять страной по-царски, т.е. по-сталински; воспринимались низами лишь как первые зажравшиеся бояре, как подражатели-«вождецы», падкие на «культики личности», достойные, в отличие от их великого предшественника, обидных, хотя и беззлобных (много им честим!) анекдотов. Даже неотъемлемые для советской власти репрессии, с заменой лагерей на психушки, на тюремные заключения за мнимые уголовные преступления и на административные наказания по месту работы, воспринимались больше как страшилки, чем кара. Массы даже полюбили партию какой-то снисходительной странною любовью, как в семье небольшого достатка любят временами вспыльчивого и упрямого, но, в общем, терпимого надоеду- старичка, «плесень» (на молодёжном жаргоне), у которого под матрасом спрятаны сбережения семьи. Партия могла отобрать всё нажитое под предлогом борьбы с буржуазностью, но регулярно выдавала совслужащим и рабочим получку, чтобы дожить до следующей получки, поев картошки с бычками в томатном соусе, сходив в кино на фильм «Кубанские казаки», впечатляющий обилием овощей и фруктов (из папье-маше, как оказалось), попив жигулёвского пивка, разбавленного содержимым чекушки. Партия на излёте «исторической миссии» поощряла «несунов», которые способствовали повышению уровня благосостояния населения, закрывала глаза (кроме плановых случаев «показательных процессов) на цеховиков, ибо сама кормилась от них, одевая их трудами допускаемый дозированно к импорту народ. Она смирилась с деятельностью мафий – рыбной, мясной и пр., ибо кости и кожа шли народу по доступным ценам. И аспиринчик в аптеке можно было приобрести за копейки. Благодаря партии, всё можно было «достать», хотя за «доставание» (не путать с доставкой на дом) надо было переплачивать известной за каждую единицу товара суммой или, чаще, отвечать ценной услугой. Но зато личные рублики не залёживались, как на виртуальных сбережениях пенсионера на сберкнижке, который для снятия крупной суммы должен был подтвердить справкой необходимость в дорогой покупке. Народ Рима в период упадка требовал хлеба и зрелищ. Народ СССР, находясь на вершине т. н. «развитого социализма» (что оказалось предсмертным состоянием) имел в избытке дешёвый хлеб, почти как до 1914 года, свой и американо-канадский. А отвлекающими от проблем зрелищами стали частые похороны генсеков-мафусаилов, уже не понимающих, чем управляют, и «капающих» в штаны, стоя на трибуне мавзолея.
Привилегированные жильцы Кремля изначально катались в масле личного коммунизма. Но однообразие такой жизни за краснокирпичной стеной породило златомиллиардную тоску жить «как все люди» в развитых странах. И здесь опять совпали настроения партийной верхушки и народа: перемен! Перемен! Официальная сказка о коммунизме для низов не имела да и не могла иметь хорошего конца; люди предпочли самый завалящий капитализмик взамен тощего социализма советского образца, который партийная пропаганда пышно назвала развитым. Китайский же опыт построения социал-капитализма (позвольте так) под контролем безраздельно властвующей партии сомнительных коммунистов Мао и Конфуция возможен лишь там, где самые «великие идеи» подлежат пересмотру, согласно вызовам времени. Но одним судьбой даны Ленин и Суслов, другим – Мао Дзэдун и Дэн Сяопин.
Лишь КПСС позволила народу гласность и плюрализм мнений, как массы перешли от нетерпеливого, с глухим брожением, ожидания перемен к требованию их неотложного проведения. Над жданной свободой в душах верх взяла наша родная, безразмерная русская и околорусская воля, a la Stenka Razin. Взбунтовались окраины, отправив на макулатуру другую растиражированную «Сказку о братских народах», присказку о «единой советской общности». Плохой «фэнтези», писанной штыками, оказалось пресловутое «единство социалистического лагеря».
Вместо жизненно необходимых перемен «мудрая» (по скромному самоопределению) партия подсунула народу чудовищную по безумию, непродуманности перестройку, быстро ставшую стихийной.
Неужели слабоумием, непрофессионализмом и отсутствием воли отличались все 19 млн партийцев? Отнюдь нет. Причина катастрофы в том, что столь многочисленной партии вовсе не было. От имени названных миллионов партбилетчиков, набираемых исключительно для одобрения решений в верхах и от имени беспартийной массы правила компартхозноменклатура – партийные разнозвёздные чины с чёткой и жёсткой иерархией внутри клана, превратившегося в начале 80-х годов в самопроизводившийся привилегированный класс хозяев земли русской. Эти три-пять сотен тысяч управленцев и несут полную ответственность за катастрофу. Это они превратили страну в придаток ВПК, приведший СССР к экономическому кризису.
Подробности здесь излишни. Мы, в основном, свидетели событий 1985-91 годов.
Что случилось, то случилось. Иного поворота истории быть не могло. Ещё удивительно, что незаконнорожденное и нежизнеспособное псевдопролетарское дитя смогло протянуть 74 года. Правда, и такая «живучесть» стала результатом победы имперского, во главе с имперским вождём народа над внешней неумолимой силой.
Но если не спасти неспособную к нормальному развитию страну по причине закостенелых «идей», то хотя бы продлить её существование разве не было возможности у правящей камарильи, прикрывающей своё самовластие 19-миллионной партией «рукоподнимающих одобрителей»? Спасти от катастрофы 1991 года? И всё-таки, была ли возможность у однопартийной диктатуры сохранить Красную империю, как делали это цари и императоры при самых трудных испытаниях? Ведь в руках однопартийной диктатуры был хоть и не безмолвный, но разновопящий у пустых прилавков народ. Она контролировала жёстко все души, их мысли и поступки, вплоть до брачных отношений, всю пахотную землю и недра, промышленность, армию, правоохранительные органы, профсоюзы, суд и общественные организации, такие как Союз Писателей и прочие творческие объединения. Партия коммунистов, как мудрая и, чаще, закостенелая до тупого упрямства вседержительницы, присутствовала абсолютно везде. И когда пробил урочный час – когда реформы потребовались властно самим временем, не оказалось ни компартийной мудрости, ни воли к отстаиванию этого надуманного опасными мечтателями марксистско-ленинского учения, которое привело наш многострадальный народ к пропасти, не знаемой в 1131-летней истории.
Обращаюсь к продолжателям бездарно и позорно проваленного ДЕЛА в лице членов КПРФ и КПКР, ко всем новым бывшим:
Где вы были в перестройку и при её губительных результатах, жалкая массовка, наделённая партбилетами лишь для одобрения «мудрых решений» большевистской верхушки?! Где ваши «Дон» и «Ледяной поход» в защиту «великих идей»? Где ваши «поручик Голицын» и генерал Деникин, классический пример русского патриотизма в 1918 и 1941-45 годах? Что вы, компартийные витии, сейчас машущие кулаками дистрофиков, сделали между 1985-91 годами в защиту, великой, мудрой» и пр. и пр.? Сегодня, ни за что не отвечая, вы вновь, по примеру большевиков в Первую мировую, желая постсоветской Родине поражений, рвёте глотки, пугая, как вам кажется, «путиноидов», отоварившись (для буржуазного ужина) без развитосоциалистической очереди в супермаркете местного капиталиста, за углом.
Но это не страшно, это смешно. Озабоченность же вызывают Ваши натужные призывы возродить СССР. Но кто в него из постсоветских окраин добровольно пойдёт? Вопрос риторический. А если допустить невероятное – восстановление таки Советского Союза, то в чьих «руководящих руках» (простите за такой изыск) он окажется? Так в ваших же, показательно погубивших великую страну. «Наш Рулевой» уже «зарулил», спасибо искуснику! Не пора ли отчитаться перед пассажирами, пострадавшими на крутом вираже? Надо бы поторопить, пока не забылось.
