ВАСИЛИЙ Ш А Х О В
ГОЛГОФА ГЕОРГИЯ ПЛЕХАНОВА
(к 100-летию «ухода»)
Черная молния над Питкеярви
Искал он к правде путь далёкий
В юдоли лжи и пошлых дел.
Его окутал мрак глубокий,
А с неба светоч не горел.
Но в мире гнета и стяжанья,
Где трудно к истине идти,
Он видел в трепетном сиянье
Могилы павших на пути…
И с них любви нетленный пламень
Ему дорогу осветил,
И не споткнулся он о камень
В хаосе зла и тёмных сил.
Н.А. М о р о з о в.
Н. А. М о р о з о в.» «Светоч».
31 мая ( 12 июня) 1918 года в Питкеярви под Териоками (ныне город Зеленогорск Ленинградской области) скончался Георгий Валентинович Плеханов. Его близкие вспоминали, как мужественно он «готовился к наступающей смерти». Его сравнивали с гётевским Фаустом…
…Жизни годы прошли недаром,
Ясен предо мной
Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день
Идёт за них на бой…
Плеханов вспоминал слова Шелли о том, что для материалиста
кончина - слияние с природой.
Л.И. Аксельрод зафиксировала в своих мемуарах: «Месяца за три до кончины, когда Георгий Валентинович, по-видимому, подводил общие итоги своей жизни и деятельности, он с глубоким сожалением раз заметил, что как-то не удалось использовать весь накопленный материал по вопросам искусства и довести до конца задуманный труд…» ( Аксельрод (Ортодокс) Л.И. Этюды и воспоминания, - Л., 1925, с. 34).
До последних дней своей жизни Георгий Валентинович много, напряженно, с полнейшей самоотдачей, работал. Он завершал «Историю
русской общественной мысли» ( последние главы увидят свет посмертно).
По просьбе журналистов из газеты «Единство» он делился своими соображениями с читателями, предостерегая от роковых ошибок, предсказывая
вероятность установления в России режима личной диктатуры и культа личности.
…Десница и шуйца мыслителя, общественного деятеля, трибуна,
просветителя, «светоча»…
…15 (31) августа 1917 года, обращаясь к соотечественникам с трибуны Всероссийского государственного совещания в Москве, Плеханов убеждал слушателей о насущной, спасительной для страны необходимости классового мира. Его обвинили в непоследовательности. Ведь он же сам в цикле статей о
Льве Толстом осуждал великого «проповедника» за «непротивленчество»,
за отстаивание этого самого сословно-классового «равновесия».
…Война 1914-го… Безукоризненная политическая репутация Плеханова - под неимоверно тяжелым бременем противоречий… Плеханов -
«оборонец»?.. Мог ли Георгий Валентинович желать поражения Отечеству?..
… Чтобы понять тогдашнюю плехановскую позицию, проанализируем позиции других крупных «фигурантов» той архипротиворечивой эпохи… Обратимся к свидетельствам «авторитетов», аналитиков, социологов, государственников, философов, общественных деятелей…
Из мемуаров Розанова:
- На улицах народ моложе стал, в поездах моложе… Всё забыто, всё отброшено, кроме единого помысла о надвинувшейся внезапно войне, и этот помысел слил огромные массы русских людей в одного человека... Даже ночью в Петербурге царит какое-то особенное настроение, какое, пожалуй, все мы испытываем единственный раз в году - в пасхальную ночь. По всему чувствуется, настал последний спор, и борьба будет окончательной. В русском народе - глубоко историческое чувство. Он сознает громаду свою, мощь свою… Повсюду слышатся только призывы к единству, призывы забыть все домашние споры и разногласия…
Процитируем далее свидетельство Розанова о разгроме разбушевавшейся толпой германского посольства:
- Говорят, что народная толпа в Петербурге стала бурной и угрожающей, сорной и порочной. Ничего подобного. Когда группа человек в 200-300 принесла «трофеи» разгрома, отнятые у германцев, а именно портреты государя и государыни, к подъезду редакции одной газеты, где я случайно оказался, то они пропели гимн очень стройно. Все они были навеселе, но не было между ними ни одного пьяного. Они упрашивали принять портреты, не понимая, что это германская собственность, что это не трофей, а кража. Но ведь они не учились, откуда же им было знать такие вещи. Я, смешавшись с толпой, со многими разговаривал. Передо мной стояли люди-простецы, обыкновенные русские люди, ничему или почти ничему не выученные, и грех их как раз в этой невыученности и заключался. Все они смотрели на свои действия как на геройство. А по-другому они и не могли поступить. Есть вещи, которых темный человек совершенно не понимает; и он особенно трудно различает границы между «можно» и «не можно», между «хорошо» и «грех». И как мне было грустно, прямо-таки страшно, когда я узнал, что этих людей на другой день обозвали «громилами», совершившими «хулиганский поступок». Нет, уверяю вас, в ту ночь не было совершено и капли злодеяния.
… Или - такой необычайно чуткий «диалектик души» Сергей Есенин…
На краю деревни старая избушка,
Там перед иконой молится старушка.
Молится старушка, сына поминает,
Сын в краю далёком родину спасает.
Молится старушка, утирает слёзы,
А в глазах усталых расцветают грёзы.
Видит она поле, поле перед боем,
Где лежит убитым сын её героем.
На груди широкой брызжет кровь, что пламя,
А в руках застывших вражеское знамя.
И от счастья с горем вся она застыла,
Голову седую на руки склонила.
И закрыли брови редкие сединки,
А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.
В 1914-ом Сергей Есенин, откликаясь на военные события, написал свой «Богатырский посвист»:
Грянул гром. Чашка неба расколота.
Разорвалися тучи тесные.
На подвесках из легкого золота
Закачались лампадки небесные.
Отворили ангелы окно высокое,
Видят - умирает тучка безглавая,
А с запада, как лента широкая,
Подымается заря кровавая.
Догадалися слуги Божии,
Что недаром земля просыпается,
Видно, мол, немцы негожие
Войной на мужика поднимаются…
«Немцы негожие» через сравнительно короткий срок, в 1941 году, вновь приблизятся жестоким нашествием к есенинской Рязанщине, плехановской
Тамбовщине. Орёл, Елец, Воронеж, Тула, Ефремов, Скопин, Михайлов… Чудовищно-кощунственная сила ополчится на православную Родину:
Сказали ангелы солнышку:
«Разбуди поди мужика, красное,
Потрепи его за головушку,
Дескать, беда для тебя опасная».
Встал мужик, из ковша умывается,
Ласково беседует с домашней птицею,
Умывшись, в лапти наряжается
И достает сошники с палицею.
Думает мужик дорогой в кузницу:
«Проучу я харю поганую».
И на ходу со злобы тужится,
Скидает с плеч сермягу рваную.
Первые десятилетия века двадцатого… Россия, кровью умытая…
Сделал кузнец мужику пику вострую,
И уселся мужик на клячу брыкучую.
Едет он дорогой пестрою,
Насвистывает песню могучую.
Выбирает мужик дорожку приметнее,
Едет, свистит, ухмыляется,
Видят немцы - задрожали дубы столетние,
На дубах от свиста листы валятся.
Побросали немцы шапки медные,
Испугались посвисту богатырского…
Правит Русь праздники победные,
Гудит земля от звона монастырского…
…Поиски «смысла» войны. 22 августа Герберт Уэллс опубликовал статью «Почему Англия начала войну?». Германия видится автору «несносной язвой земного шара»: прусский империализм, разрастаясь, закрыл своей зловещей тенью Европу: «Теперь мы должны стряхнуть с себя это иго и освободить мир от грубого германскго самодовольства, ибо весь мир питает к нему отвращение. Эта война происходит ради умиротворения человечества. Целью нашей войны является всеобщее разоружение…». Близкой к позиции
Г. Уэллса были убеждения А. Франса, Э. Верхарна.
Корреспондент «Русских ведомостей» Алексей Толстой … «Кто же спорит, что у немцев есть чему поучиться. У них и дороги прекрасные, и промышленность самая передовая. Но вы не обратили, видимо, внимания на то, что вот уже десятки лет Германия готовилась к войне с Россией, что под стриженым кустарником вдоль насыпи устроена широкая русская колея прямо из Берлина в Москву... А какую злобу и ненависть они разжигали ко всему славянству! Балканы, Прибалтику, Украину, Кавказ, Скандинавию, Голландию, Данию, Бельгию они считают частями Германской империи…»
Духовно-нравственная позиция Алексея Толстого в годы Первой Мировой:
«…Отечество… Сейчас у меня есть отечество, Россия, родина… Моё отечество, мой народ… Поразительно, как быстро перед лицом общенациональной опасности все мелкое, ничтожное, наносное и растлевающее - неустройство наше, настроения и неврастения… - все вдруг отошло… Да, русский человек только кажется беззаботным в своей наивной доверчивости. В минуты опасности его не узнать, он становится крепким, решительным, чистым, без всякой задней мысли. Прошло не так уж много времени со дня объявления мобилизации, а словно над всей Россией в эти дни пролетел трагический дух - и все переменилось, столько в людях спокойствия, понимания своей роли в решении исторических вопросов. Сломить на полях Германии бесов железной культуры, гасителей духа человеческого…»
В это же время Алексей Ремизов (он признавался ,что Плеханов с юности - один из его наставников) в книге «За святую Русь. Думы о родной земле» напишет:
«Я верю. Я слышу, необъятная - кондовая Русь и Русь казацкая - вся земля, с Волги, с Волхова, с Дону, с Днепра и с великих вольных сибирских рек и с печальной сестры своей Вислы, осененная святою Русью, подымет за едину душу червленый щит… Звенит слава, трубы трубят…»
* * *
… 1914-ый… 1915-ый… 1916-ый… Февраль 1917-го… Весной
1917 года Алексей Ремизов напишет пронзительно-тоскливый «Плач о погибели Русской земли»… Ремизовские пессимистические предчувствия
«перекликаются» с плехановскими, бунинскими…
«Россия нищая, холодная, голодная горит огненным словом.
Огонь планул из сердца неудержимо,
Взойду я на гору, обращусь я лицом к востоку - огонь,
стану на запад - огонь,
посмотрю на север - горит,
и на юге - горит,
припаду я к земле - жжет.
Где же и какая встреча, кто перельет этот вспланный неудержимый огонь?
- из - гор - им! -
Там, на старых камнях на дорогих могилах Европы, встретит огненное сердце ясную мудрость.
И над просторной изжаждавшей Россией, над выжженной степью и грозящим лесом зажгутся ясные верные звезды…»
* * *
…Могила Плеханова на Волковом кладбище - рядом с могилой
Белинского (так завещал Георгий Валентинович)…
