Когда два года назад 80-летний народный артист театра и кино Армен Джигарханян женился на своей возлюбленной, 36-летней пианистке из Киева Виталине Цымбалюк-Романовской этот неравный брак привлёк ожидаемый ажиотаж в обществе и СМИ. Но пара вела себя скромно, не стремясь превратить интимное событие в пиар-кампанию. Прошло полтора года, и единственное, чем семейство привлекало к себе внимание - были постановки в театре Джигарханяна. Однако минувшей осенью пресса вдруг стала пестреть скандальными заголовками о разводе, а телевидение заполонили бесконечные ток-шоу, где по косточкам стали разбираться все перипетии семейной жизни пары, причины разлада и подробности дележа имущества. История носила очень запутанный характер, в адрес молодой жены звучали бесконечные обвинения. Скандал не утихает до сих пор. Редакция сайта "Завтра.ру" решила предоставить слово одной из сторон конфликта - теперь уже бывшей супруге Джигарханяна - Виталине Викторовне Романовской-Цымбалюк.
Судьбоносная встреча
Когда мне было 16, и я училась в школе при Киевской консерватории, к нам в город на гастроли приехал театр имени Маяковского. Ставили Островского «Жертва века». В этой потрясающей постановке Андрея Александровича Гончарова я впервые увидела на сцене Его. Джигарханян вышел на сцену и от него пахнуло такой энергетикой, которая потрясла всё моё существо. Это была любовь с первого взгляда. Такого человека я не видела больше никогда, и я до сих пор храню в себе это чувство.
Спустя несколько лет, в 2000 году, мы познакомились, потом начали общаться, и в 2001-м, у нас начались близкие отношения. Я приезжала в Москву по своим делам, на концерты классической музыки, и мы встречались. Но мы не зависели друг от друга в своих планах. Был период в полтора года, когда мы вообще не общались. В это время я поступила в ассистентуру и переехала в Москву. Армен Борисович об этом ничего не знал. Году в 2004-м приехав в Киев на очередную съёмку, он позвонил мне домой, трубку взяла моя мама и в ответ на просьбу позвать меня, сказала, что я живу в Москве. Мягко говоря, он был удивлён, и попросил, чтобы я ему перезвонила. Так, наше общение возобновилось, и с тех пор не прекращалось. Надо сказать, как и в этом случае, наши отношения всегда строились исключительно по его инициативе – так, как он себе их представлял.
В 2007 году по его просьбе я пришла в театр как концертмейстер. Он хотел поставить музыкальный спектакль и просил, чтобы я с актёрами выучила песни. Скажу честно – для меня, как для выпускника консерватории, лауреата международного конкурса, это было не самое лестное предложение. Если бы кто-то другой предложил мне в театре учить песни с артистами, я бы не пошла на такую работу. Я пришла исключительно по его просьбе.
Театр Джигарханяна: от концертмейстера до директора
Сейчас в прессе идут попытки обвинить меня в каких-то финансовых махинациях в театре, но, если бы они реально были, я бы уже сидела в тюрьме. Или хотя бы следствие шло. На деле же, до моего прихода к руководству театром в нём три года не платили налоговые отчисления. А театр то государственный, три года неуплаты налогов – это статья.
Несмотря на то, что пришла я в театр как концертмейстер, позже мне пришлось заниматься не только музыкальной частью, но и вникать в финансы. Это было необходимо, чтобы спасти репутацию моего будущего мужа. И здесь мне это удалось. За два с половиной года из 26 миллионов я закрыла 21. Я считаю, что это очень хороший результат. При этом этот театр близок мне только из-за Армена Борисовича. Я не могу гордиться тем, что я там работала, но я могу гордиться своим результатом. Его я добивалась только во имя моего мужа.
Теперь же я покинула это заведение. В какой-то момент меня просто вызвали в Департамент культуры города Москвы, сказали, что ситуация с нашим разводом публична, и предложили написать заявление по собственному желанию. Я согласилась –не вижу смысла спорить с Департаментом культуры. Театр государственный, и я буду выполнять распоряжения руководства. Со своей стороны, я знаю, что сделала для театра много полезного и, действительно, очень существенно поправила его положение. Уверена, что никто из директоров не смог сделать то, что сделала я за два года. Хотя, по сути, в этом не было ничего сверхсложного. Просто не нужно воровать. Я работала за заработную плату около 70 тысяч рублей в месяц. До меня директоры получали гораздо больше, и я знаю, что имеои место схемы обналичивания денег. Не сомневаюсь, любая проверка, которая придёт в театр, легко найдёт эти доказательства.
Жили мы скромно, но хорошо
Долгое время люди вокруг не знали о наших отношениях с Джигарханяном. До тех пор, пока с ним не случился второй инсульт. Армену Борисовичу стал необходим постоянный уход, и мы начали жить вдвоём, вместе приезжали и уезжали с работы. Конечно, люди вокруг начали говорить, злословить. Но для меня это не стало чем-то удивительным, я была к этому готова. А вот моим родителям, конечно, всё это было принять нелегко, но они понимали, что это мой личный выбор, я сама выбрала такую жизнь.
А жили мы скромно: последние 8 лет до августа прошлого года – в однокомнатной квартире в Московской области в Красногорске. Жили в очень плохих условиях – это была напрочь убитая однушке, с очень плохим, а вернее, отсутствующим, ремонтом, что мне даже стыдно было вызывать скорую помощь. В такой, мягко говоря, скромной обстановке я не жила с детства. Кажется нереальным, как в одной комнате мог работать директор театра, пианист, занимающийся на инструменте ночью, и спать пожилой человек 82-х лет. Но мы так жили. И жили хорошо. Сказать, что мы с ним никогда не ссорились было бы неправдой, бывало, что он и кричал на меня, и обзывался, но это было нечасто, и то, в основном, когда он выпьет виски. Но он ни разу не высказывал мне каких-то претензий, подозрений, желания развестись. Такого не было.
Встреча с женой
В то время, как мы с Арменом Борисовичем съехались, с супругой вместе он не жил уже почти 20 лет. Она жила в другой стране, на другом континенте, и когда ему было плохо, когда он болел она никогда не приезжала к нему. Жил он отдельно и одиноко. Я не могла назвать это браком. Кроме того, официально по одному из апелляционных решений суда по их бракоразводному процессу, брак Джигарханян с Власовой признан фактически недействительным с 2010-го года. Я же с 2009 года жила с ним в гражданском браке, и я единственный человек, который последние восемь лет всё время был рядом.
С Татьяной Сергеевной Власовой у нас было весьма примечательное знакомство. Вернее, и знакомством то это назвать нельзя. Было это году в 2011. Я репетировала с актёрами, когда в театр пришла она. Не являясь сотрудником этого государственного учреждения она настояла на том, чтобы её проводили в кабинет Армена Борисовича, откуда она меня по-начальственному и вызвала. Хотя юридически она не является мне никем, я посчитала правильным прийти. Но как только я вошла, она включила командный тон, которым стала задавать мне какие-то глупые вопросы. Не привыкшая к подобному, я сказала ей, что это провокация и ушла, понимая, что реагировать на подобное глупо и бессмысленно. Татьяна Сергеевна же выскочила из кабинета и стала бежать за мной по лестнице и кричать, какие-то глупости, вроде того, что опозорит меня на всю Москву. В те дни Армен Борисович лежал в Чазовской больнице на лечении в отделении кардиологии, я вызвала такси и поехала к нему в больницу. Забавно, что за тот свой приезд в столицу Татьяна Сергеевна ни разу не пришла к нему в больницу, не позвонила доктору, не поинтересовалась состоянием его здоровья, она просто хотела устроить мне скандал. Скандала не вышло.
Похищение из дома
И вот, спустя годы ситуация повернулась так, что в больницу к нему не попала уже я. Несмотря на всё своё желание. Всё началось 9 октября. В тот день я привезла Армена Борисовича домой, мы пообедали, он сказал, что хочет отдохнуть, чтобы никто не звонил и не приезжал. Я же сказала ему, что пойду в театр, ведь у нас была премьера. Всё казалось было буднично, но вот, до окончания премьеры мне стали звонить и говорить, что друг мужа Артур куда-то его увёз. Я начинаю звонить Армену – трубку не берёт, дома его тоже нет. Я приняла это за похищение, по сути, так оно и оказалось. В тот вечер Армена Борисовича увезли в больницу, с тех пор я его не видела и не разговаривала с ним. У него забрали старый телефон, сменили ему номер, и звонить он стал только когда и куда ему говорят его армянские друзья.
Как только я разузнала где он, тут же рванула к нему, но в больницу меня не пустили даже в присутствии милиции. При этом, к нему пускали посторонних людей, а меня – законную жену и его родную сестру Марину Борисовну – единственных близких родственников – не допустили. По этому поводу я написала два заявления в милицию, но тщетно. Сказали, что он, якобы, не хочет меня видеть. Но я считаю, что его просто блокировали.
Как только его увезли, мне сказали, что нас разведут. Уже через несколько дней я узнала, что заявление на развод подано в суд, но, что интересно, без его подписи. Грубо говоря, нас развели посторонние люди. Моё согласие никто не спрашивал, и потому я оспариваю это решение суда о разводе.
Сейчас везде говорят о том, что Армен Борисович ушёл из дома нищим, что всё, что у него есть – это шесть тысяч рублей на карточке. Во всяком случае, такие заявления делает его адвокат Евгений Парфёнов. Но это не может быть правдой. За несколько дней до исчезновения, мой муж ушёл из дома со своим сейфом и сберегательной книжкой, на которой, в общей сложности, было около 800 тысяч рублей. Это раз. Кроме того, у Армена Борисовича очень приличная зарплата, 100 тысяч в месяц – это минимум, который он получает.
Со стороны адвоката Армена Борисовича, к сожалению, постоянно делаются подобные недостоверные вбросы. К примеру, о том, что якобы всё время нашего общения я подсыпала ему какие-то таблетки, от которых он менялся. Но это же абсолютная чушь. Я вообще не представляю, как такое можно было придумать. Армена Борисовича я всегда лечила в лучших больницах страны, у него были свои лечащие врачи, которые отслеживали его здоровье, передавали мне свои рекомендации, исключительно в соответствии с которыми я и действовала. Ни одного лекарства без рецепта он не принимал. Это легко доказать, ведь все его лечащие врачи будут подтверждать мои слова.
Своё враньё адвокат Парфёнов строит на том, что, якобы, при обыске найдены вещи, на которых есть следы препаратов. Но в протоколе обыска ни одной личной вещи Армена Борисовича не зафиксировано. Следовательно, он изначально вводит людей в заблуждение. К тому же эти обыски были незаконны. Мало того, что обыскали нашу с Арменом Борисовичем квартиру, и мне до сих пор, с октября месяца, не вернули мои личные вещи, так ещё и квартиру моих родителей перевернули. Но вот что-то ничего нигде не находят. Да и что искать? Я люблю этого человека, и для меня последние 15 лет главной идеей было максимально продлевать его жизнь, чтобы как можно дольше оставаться вместе. Я хотела, чтобы он жил долго и хорошо. И, кажется, мне это удавалось.
Надо сказать, здоровье Армена Борисовича для его возраста очень хорошее. Последний год экстренно к врачам он не обращался, но постоянно находился под наблюдением, и все анализы были хорошие. Психологическое здоровье также не вызывало тревоги. Конечно, человек, которому 82 года уже не такой, каким был в 60, но до того, как он стал публично меня в чём-то обвинять, я считаю, что его репутация была идеальной.
Скажу честно, что я всегда следила за тем, чтобы он выглядел достойно и соответствовал званию Народного артиста Советского Союза. Этим летом он даже баллотировался в муниципальные депутаты, и в этой кампании я очень ему помогала. А то, что сейчас произошло, когда его забрали и он стал выступать и давать эти интервью… на мой взгляд это, в первую очередь, недопустимо для его имиджа. То, что делаю публично я – просто попытка ответить на те обвинения, которые на меня навешивают. То, что делает Армен Борисович – я считаю, этого быть не должно. Вспыльчивое поведение, конечно, свойственно его натуре, у каждого великого человека сложный характер, но мне кажется, всё это не обязательно должно становиться достоянием всей страны.
Раздел имущества: рейдерский захват армянских друзей
Тот же адвокат Парфёнов всюду заявляет о том, что я отобрала у Джигарханяна всё его имущество, и ему негде жить. Но это совсем не так.
У Армена Борисовича с Татьяной Сергеевной Власовой была общая квартира на Арбате. Из-за того, что там всегда могла появиться жена, Джигарханян не жил в квартире с 2010 года. В том же году по договору с Власовой он продал свою долю в жилище. Я к этой сделке не имела никакого отношения, это было его требование, он к этому стремился, и он это сделал. В этой квартире бывшая жена Джигарханяна и живёт последние два года. Более того, в этом же подъезде, этажом выше, находится квартира его сына Степана, который живёт в Штатах. Надо сказать, что Армен Борисович с ним не общался последние 20 лет, и я сама со Степаном никогда не пересекалась. Джигарханян о нём почти никогда не говорил, а если его имя и промелькивало в разговоре, то исключительно в негативном свете. Единственное, что я знаю, это то, что Армен Борисович его когда-то выгнал из театра, Степан уехал за границу и с тех пор они не виделись и не общались.
Что касается имеющейся в моём распоряжении недвижимости – она была приобретена и оформлена на моё имя ещё до брака. Полученные с продажи квартиры на Арбате деньги не участвовали в покупке нашей новой квартиры на Молодогвардейской улице. И за покупку, и за ремонт новой квартиры у меня имеются долговые обязательства перед Сбербанком до 2019 года в размере трёх миллионов рублей. Учитывая, что я и мои родители остались без работы, выплачивать его не очень-то легко. Плюс к тому, так как Армен Борисович находился в бракоразводном процессе, своё завещание он написал также на моё имя. Все документы, я оформляла исключительно с его согласия, он был обо всём осведомлён, присутствовал, сам лично давал нотариальные доверенности, и с моей стороны никакой самодеятельности не было. Адвокаты долго работали над его делами для того, чтобы это имущество осталось в нашей с ним семье. Ведь я с Арменом Борисовичем разводиться не собиралась, не предпринимала для этого никаких действий, и планировала быть рядом сколько Бог даст.
Пока мы жили в однушке в Подмосковье, никому не было дела до того, как мы живём. Но, когда у нас появилась достаточно большая квартира в Москве, нас тут же попытались разъединить. Армянские друзья Армена Борисовича позарились на эту квартиру и началось то, что мы все мы можем сейчас наблюдать. И это я объясняю не его личной инициативой, это просто-напросто отжим имущества, который кое-кто проворачивает, умело манипулируя пожилым человеком.
По итогу, говоря об имуществе: предыдущая бывшая жена Армена Борисовича – Татьяна Власова – владеет квартирой на Арбате, в которой они прожили всю совместную жизнь. Но его она оттуда выписала. Кроме того, несколько лет назад Джигарханян с трудом отсудил себе деньги за половину их американского дома и сейчас говорят о том, что он их отдал Татьяне Сергеевне. Очень странно, что человек, про которого говорят, что ему не на что жить, возвращает 4 миллиона своей бывшей супруге. И это за выигранный судебный процесс, над которым адвокаты бились два года. Что-то мне подсказывает, что сделал он это не по собственному желанию. Возможно, он даже об этом не знает.
На меня же записана однокомнатная квартира в Красногорском районе, в которой мы жили 8 лет и новая, приобретённая мною до брака на Молодогвардейской. Именно там Армен Борисович и прописан, и выселять его оттуда мне и в голову не приходит. Я всегда его там жду.
Если бы Армен Борисович обратился ко мне сам, сказал, что ему не нравится со мной жить и он хочет разводиться, я думаю, мы бы нашли решение этого вопроса. Но, поскольку его вывезли без моего присутствия, я его не видела с октября, и не уверена, что это требование по возврату имущества исходит именно от него – я с третьими лицами – будь то адвокаты или так называемые друзья – разговаривать на эту тему не буду, я им просто-напросто не доверяю.
Ещё недавно, в конце декабря была надежда на мирное соглашение, но, как выяснилось, Армену Борисовичу это не нужно. Я так понимаю, что ему даже не важны его имущество и доля. Ему важно посадить меня в тюрьму. Это у него сейчас такая навязчивая идея. Что ж, вполне логично, если его три месяца изолируют и внушают непонятные вещи. Хоть я не могу сказать, что он внушаемый человек, но ему 82 года, у него было два инсульта, и, если ему каждый день будут говорить, что его жена у него всё украла и ничего не хочет отдавать – то да, наверное, и он поддастся.
При этом у меня нет ни малейшего сомнения по поводу того, кому всё это выгодно. Я говорю о его бывшей жене и его «друзьях». Надо сказать, что Армен Борисович никогда особо не следил, что происходит с его имуществом, и за сколько оно продаётся. До моего вступления в статус супруги, подобными делами по доверенности всегда распоряжался его друг Артур Согомонян. И смею полагать, то, что он приносил Армену Борисовичу после продажи некоторых объектов, было раза в три ниже их реальной стоимости. Армен Борисович никогда внимания на эти вещи не обращал, он творческий человек. А когда Артур увидел нашу новую квартиру, он, видимо, понял, что упустил какие-то деньги. Вот и всё. Так что всё происходящее – не выходит за рамки его личного финансового интереса. Ведь Согомонян – профессиональный рейдер, на него заведено несколько уголовных дел, в том числе, по банкротству Саратовского авиационного завода, а также «МАСТ-банка», эти дела ещё не закрыты. Армен Борисович всегда помогал ему, звонил в органы, говорил, что Артур его сын, чтобы его не очень притесняли. Теперь этот его «друг» находится рядом с ним и вновь хочет взять в свои руки его имущество и деньги.
Подписка о невыезде и финал отношений
В СМИ сейчас пишут о том, что якобы я «со всеми своими богатствами» теперь собираюсь уехать за границу, поселиться во Франции или Германии. Но всё это чушь. Для начала надо сказать о том, что у меня сейчас подписка о невыезде по заведённому на меня делу «о нераспространении частной жизни». Хотя я видела документы – состава преступления там нет, и, понимаю, что дело скоро закроют. Но как бы то ни было, я бы не хотела никуда уезжать из Москвы, я люблю этот город. У меня есть идеи, которые я хочу здесь осуществить в рамках моего нового авторского проекта. Благо, у меня есть опыт успешных постановок.
Но больше этого, я бы хотела наладить отношения с мужем. Не добавляю «бывшим», потому что таковым его не считаю и, видимо, никогда не смогу считать. Человеку, не оказавшемуся в моём положении, сложно представить, каково это, когда у тебя только что всё хорошо в браке, не без своих проблем, но, в целом, в порядке. А потом начинается какой-то сумасшедший дом, и вот ты уже три месяца не видишься с мужем, вас без вас развели, он тебя ненавидит и считает невесть кем, а все вокруг стремятся выжать из этой ситуации свою выгоду – деньги, популярность, влияние… Если бы нам с Арменом Борисовичем дали пообщаться вдвоём, поговорить хоть три часа, без посторонних людей, я уверена, что всё возможно было бы наладить. Если хотя бы он сам озвучил мне свои претензии – я бы их приняла. Но у меня такой возможности на данный момент нет. Следователь не отвечает на просьбу об очной ставке, хотя он не имеет права этого делать, и обязан в течение трёх дней дать ответ. И в этой ситуации я ровным счётом ничего не могу сделать, я вся во власти положения. Я готова ко всем решениям принятым по закону. Честно говоря, я не большой оптимист, но я уверена в себе, и, думаю то, что меня до сегодняшнего дня не посадили в тюрьму – это победа и показатель того, что судебная система у нас ещё работает. Надеюсь, эта система так же позволит мне отстоять мои честь и достоинство, усиленно сейчас втаптываемые в грязь.
О наших отношениях с Арменом Борисовичем я никогда не жалела и не пожалею. Ведь с того времени, как я впервые увидела его на сцене, и до сих пор – я ни в кого больше не влюблялась. В начале наших отношений я и представить себе не могла, что когда-то всё закончится браком. Я долго ждала, и это было тяжело, но женить Джигарханяна на себе я никогда не старалась. Я не была уверена, что он женится даже после того, как он официально оформил развод. Наша свадьба случилась только полтора года назад, и было это исключительно его решение. Я не руководила процессом абсолютно, и в том, что свадьба когда-то состоится не была уверена до самого последнего момента. Но я точно могу сказать, что до дня, когда произошла эта катастрофа в нашей семейной жизни, наш брак был счастливым. Да, у нас нет детей. Мы не пытались, но мы планировали их завести, потому что муж этого хотел. И я бы сделала эту попытку, но сейчас у нас уже вряд ли что-то получится. Я уже три месяца не вижу Армена Борисовича, и теперь вынуждена представлять свою дальнейшую жизнь без него. Всё это горько и нелепо. Я этого не хотела. Армен, думаю, тоже. Это тот случай, когда обстоятельства стали сильнее нас. И важно понимать, что вся эта история – не про отношения мужчины и женщины. Это история вторжения посторонних людей в семейную жизнь.
