ВАСИЛИЙ Ш А Х О В
Эссе 2-ое. ПРЕОБРАЖЕНИЕ РОССИИ (М.ГОРЬКИЙ И ПЛЕХАНОВ).
Что же привлекало Плеханова и М. Горького в творческих индивидуальностях разночинцев-народников и демократов?
Мы уже касались ряда аспектов монографического цикла
«Беллетристы-народники» Г.В. Плеханова.
И Плеханов, и М. Горький многократно предупреждали от опасности упрощенчества в сложной и противоречивой проблеме. В частности,
М. Горький настаивал на необходимости чёткого разграничения беллетристов-шестидесятников, семидесятников-восьмидесятников и народничества. Алексей Максимович считал, что «уложить в рамки народничества» таких писателей, как Слепцов, Помяловский, Левитов, Печерский, Гл. Успенский, Осипович, Гаршин, Короленко, Мамин-Сибиряк, Станюкович, значит исказить характер их творчества. «Ложем Прокруста» будет народничество Лаврова, Юзова, Михайловского даже для так называемых «чистых народников»-писателей. «Не входят в эти рамки» Златовратский, Каронин, Бажин,
О. Забытый, Нефёдов.
Анализируя горьковские оценки неповторимой манеры демократов, необходимо заметить, что уже у раннего Горького растёт и крепнет интерес к их достижениям ( и здесь справедливо отмечается рядом исследователей влияние
Г.В. Плеханова, одного из первых и наиболее объективных исследователей
наследия беллетристов-«народников»). Примечательно, что некоторые образы и мотивы произведений демократов ранний Горький своеобразно трансформировал в своих художественных опытах. О беллетристах-демократах он неоднократно писал в статьях начала ХХ столетия, в «Истории русской литературы», в письмах.
Высоко ценил Горький самобытный талант Н.Г. Помяловского. «Замечательно талантливый, умный, недостаточно ценимый», Помяловский был в числе тех авторов, которые оказали влияние на формирование мировоззрения будущего писателя. На это обстоятельство Горький указывал в статье «О том, как я учился писать». В «Беседах о ремесле» он ещё раз останавливался на «влияниях» в ответ на замечания о «влияниях» вполть до Ницше он говорит: «Разрешу себе указать, что Помяловский-Череванин уже скончался, когда Ницше ещё не начинал философствовать. Я думаю, - продолжал Горький, - что на моё отношение к жизни влияли - каждый по-своему - три писателя: Помяловский, Глеб ( Успенский и Лесков». «Возможно,- развивает свою мысль Горький, - что Помяловский «влиял» на меня сильнее Лескова и Успенского. Он первый решительно встал против старой, дворянской литературной церкви, первый решительно указал литераторам на необходимость изучать всех участников жизни - нищих, пожарных, лавочников, бродяг и прочих».
Юный Горький перечитывал Помяловского, входил в художественный мир писателя-разночинца; он «почувствовал», что мрачные «нигилисты» чем-то лучше благополучного Молотова». Позднее, уже зрелым писателем, он скажет о «Мещанском счастье», что «это одна из замечательных повестей в нашей литературе, одна из самых искренних повестей». Обратить внимание на самобытного литератора советовал Горький историку литературы Д.И. Овсянико-Куликовскому. К Помяловскому обращался он и в «Истории русской литературы». Особенно радовало Горького «положительное отношение рабочей массы к литературе старых писателей» ( в их числе - Помяловский).
Что особенно важно - Горький в статье «О том, как я учился писать» подчеркнул актуальность произведений Помяловского, в частности, его повестей «Молотов» и «Мещанское счастье»: «Кстати, - замечает Горький, - обе его повести весьма современны и очень полезны для наших дней, когда оживающий мещанин довольно успешно начинает строить для себя дешевенькое благополучие в стране, где рабочий класс заплатил потоками крови за свое право строить социалистическую культуру». Заметим, что заслуги Помяловского как непримиримого борца против мещанства, как одного из зачинателей важной темы, отмечал Горький ещё в начале ХХ века на страницах «Новой жизни» в «Заметках о мещанстве» (1905). «Только яркий и огромный Помяловский глубоко чувствовал враждебную жизни силу мещанства, - писал тогда Горький, - умел беспощадно правдиво изобразить её и мог бы дать живой тип героя, да Слепцов, устами Рязанова, зло и метко посмеялся над мещанством». Обратим внимание на то, что мещанство в этот период находилось и под прицелом Плеханова-публициста, Плеханова-журналиста.
Рядом с Помяловским Горький часто упоминает Слепцова, и это не случайно: Горький видит родство их крупных талантов, общность многих
тем, идейно-художественную, нравственно-духовную перекличку образов. «Из старых русских писателей очень советую прочитать внимательно - Лескова, Слепцова и Помяловского…» - пишет он П.Х. Максимову ( 18 - 31 января
1911 г., Капри). У Д.Н. Овсянико-Куликовского он спрашивает: «Не следует ли также внести в неё ( в готовившуюся в то время книгу - В.Ш.) характеристики Слепцова, Помяловского и Осиповича?»; «у Помяловского «любопытен Череванин, а у Слепцова - Рязанов, - писал Горький и добавлял: - Однажды А.П. Чехов сказал мне, что Слепцов лучше многих научил его понимать русского интеллигента, да и самого себя».
Художественная индивидуальность Слепцова в разные периоды жизни привлекала Горького, замечавшего всё, что относится к личности талантливого уроженца Воронежа. В статье «О писателях-самоучках» (1911) Горький популяризировал художественные опыты «писателей из народа», запечатлевших «живые человеческие души»; в них, замечал он, «звучит непосредственный голос массы», «они дают возможность узнать, о чем думает потревоженный русский человек». М. Горького радовало, что авторами были люди самых разнообразных занятий: рабочие, крестьяне, сапожники, дворники, извозчики, солдаты, даже каторжники. Эти люди жадно потянулись к знаниям. Взволновала М. Горького просьба крестьянина-ложкаря: «Пришлите, Христа ради, хорошего, живого чего-нибудь, а это не идет на душу! Слышал - есть поэт Суриков и Слепцов, прозаист, вот бы их мне».
В.А. Слепцову посвятил Горький статью («О Василии Слепцове») в качестве предисловия к книге «Трудное время» ( изд. З. Гржебина). «Крупный, оригинальный талант Слепцова некоторыми чертами сроден чудесному таланту А.П. Чехова, - писал Горький и пояснял свою мысль: - Хотя Слепцов совершенно не владел вдумчивой, грустной лирикой, чутьем природы и мягким, однако точныя языком Антона Чехова, но острота наблюдений, независимость мысли и скептическое отношение к русской действительности очень сближает ж этих писателей, далёких друг от друга в общем».
М. Горький указывает на уязвимое место, «ахиллесову пяту», многих писателей той эпохи - за народ принимать только большинство населения - крестьянство ( и здесь уместно сравнение (сближение-отталкивание) позиции
горьковской и плехановской). «Стремясь пробудить гуманное отношение к мужику, действительное внимание к деревне» («что и было достигнуто литературой»), писатели эпохи, по мысли Горького, упускали из поля зрения город, жизнь мещан и рабочих. Слепцов же чутко и прозорливо понял важность новой темы, приступив к её разработке в «Письмах об Осташкове». Последующее развитие страны, вплоть до 1905 - 1906 годов (когда «уездные гнезда российской косности очень тяжко показали устойчивость своего быта»), подтвердило правильность и перспективность духовно-поэтического поиска
талантливого художника и публициста. Слепцов, по М. Горькуому, «вообще брал темы новые, не тронутые до него», он повествовал о фабричных рабочих, об уличной жизни столичного города; слепцовские очерки «полны намёков - вероятно, бессознательных - на судьбу отдалённого будущего страны, полны живого смысла, для тех, кто пойдёт за ним, кто проверит правильность его поэтических гипотез»; и «его темы тотчас были подхвачены». Глеб Успенский с «Нравами Растеряевой улицы», А.И. Левитов и М.А. Воронов с «Московскими норами и трущобами», другие авторы «Современника», «Отечественных записок», «Дела», «Слова» активно включились в разработку «г о р о д с к о й»
темы.
Самобытен был Слепцов и в трактовке темы деревни; его отношение к деревне «заметно разнилось» с общим подходом к ней. Автор «Мёртвого тела», «Свиней», «Питомки», «Ночлега» с «печальной усмешкой» сомневается в том, о чём тогда «было принято думать и говорить о деревне». Слепцов, по определению Горького, «изображает мужика неумным, равнодушным к ближнему и своей судьбе, притерпевшимся ко всем несчастьям, почти безропотно подчиненном чужой воле тогда, когда ему ясно, что её цели и глупы и вредны его интнересам». Горький критически осмысливает высказывания
С.А. Венгерова (полагавшего, что Слепцов представил мужика «настоящим головотяпом»), мнение Скабичевского (упрекавшего Слепцова в «поверхностно скептическом отношении к деревне»), суждения других критиков. Но все их заключения, при всех известных просчётах авторов, зафиксировали характерное для Слепцова «расхождение с установленным эпохой литературным каноном».
«Расхождение с установленным эпохой литературным каноном» фиксировали Плеханов и Горький не только у Слепцова, но и у других
народников, демократов ( публицистов, прозаиков, лириков, мастеров газетно-журнальных жанров). Вот, например, тот же Решетников, те же Левитов,
Воронов, Засодимский, Нефёдов. В «Беседах о ремесле» Горький вспоминает, как он участвовал в спорах вокруг произведений о деревне Решетникова,
Н.и Гл.Успенских. «Знали мы и то, - замечает он, - что рядом со святыми мужиками Златовратского, Каронина и других живут вовсе не святые «подлиповцы» Решетникова, мужики Николая Успенского…». Плеханов и Горький ценят трезвый, сугубо реалистический подход к теме деревни.
М. Горький прослеживал эволюцию художественного раскрытия «деревенской» темы. «Лет пятьдесят мужика усиленно будили вот - он проснулся, - каков же его психический облик ?» - спрашивает Горький
(и здесь мы видим несомненную идейно-методологическую близость
горьковского анализа-синтеза и философско-нравственных установок автора труда «К психологии рабочего движения»).
М. Горький подчеркивает необходимость «отметить изменения лица давно знакомого героя»; его беспокоит эпигонство некоторых авторов, не сумевших новаторски отразить новые явления жизни крестьян. В журналах и альманахах начала ХХ века бытовали тексты, героем которых был «старый, знакомый мужик Решетникова, тёмная личность, нечто зверообразное». И - иронизирует Горький, - «если отмечено новое в душе его, так это новое пока только склонность к погромам, поджогам, грабежам» (Муйжель и др,). В «Истории деревни» Горький вновь вернулся к этой проблеме, подчёркивая, что большинство писателей изображало крестьянина по примеру Золя и Мопассана во Франции, а в России - Решетникова, Н. Успенского и «многих других до
Бунина, Подъячева, Вольнова» - человеком, «почти совершенно лишенным общественных чувствований, полуживотным, которое относится к подобным ему, как ко врагам его в борьбе за хлеб, за жизнь»; и если чувствовал себя мужик порой счастливым, то только по недомыслию, по «неведению трагизма жизни».
* * *
Георгий Плеханов и Алексей Пешков, всемирно известный как Максим Горький. Воронежец-донец и волгарь. Отпрыск небогатого дворянского рода из Русского Подстепья и нижегородец, сын столяра-краснодеревщика Максима Савватиевича и Варвары Васильевны, из мещанской семьи Кашириных.
Когда состоялась их «в с т р е ч а»? Когда почувствовали они идейно-духовное «сродство душ»?
Жизнь Алёши Пешкова «в людях»: «мальчиком» в магазине обуви, посудником на пароходе «Добрый», учеником-иконописцем, статистом в театре. Много читает. Мучительно переживает разлад между романтической мечтой и «свинцовыми мерзостями» действительности. В «Летописи» его жизни отмечен драматическими изломами 1887 год. В феврале скончалась его
бабушка. В мае ушёл из жизни дедушка. Повседневные неурядицы, нелепицы, неизбывная униженность и оскорблённость. Попытка покончить с собой выстрелом из револьвера. Предсмертная «записка»: «В смерти моей прошу обвинить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце». В прочитанной лирико-исповедальной повести А.И. Левитова свободолюбец-пассионарий мучительно размышлял о смысле земного бытия, тоже обращаясь к мудрому философу-психологу Генриху Гейне:
На проклятые вопросы
Дай ответы мне прямые:
Отчего под ношей крестной
Весь в крови влачится правый?
Отчего везде бесчестный
Встречен почестью и славой?
Спасло сближение с радикально настроенной студенческой молодёжью.
Импульсы к жизни, к обретению смысла существования появились от знакомства, бесед с Н.Е. Федосеевым, организатором первого марксистского кружка в Казани. Именно тогда в руки любознательного нижегородца попадают сочинения Георгия Валентиновича Плеханова, в частности, плехановские «Наши разногласия».
Позднее, уже лично познакомившись с Плехановым, Алексей Максимович расскажет о тогдашних своих «хождениях в народ», скитаниях
по Волге, Каспию, Моздокской степи, о службе на железнодорожных станциях -
Волжской, Борисоглебске, Крутой, Добринке (что совсем рядом с плехановскими Грязями, Липецком и Гудаловкой). Организация «кружков
самообразования», «земледельческих колоний».
Георгий Валентинович вспоминает о своих впечатлениях от горьковских
рассказов, от появившейся в апреле 1901 года в журнале «Жизнь» «Песни о
Буревестнике». Были у них эпизодические творческие ( нередко полемические) «контакты» ( в связи с сотрудничеством в издательстве «Знание», в ряде газет и журналов; десятилетие со дня кончины Н.Г. Чернышевского; восьмидесятилетие, а затем «уход» Л.Н. Толстого; 50-летие А.П. Чехова; столетие со дня рождения и 60-летие со дня смерти В.Г. Белинского; столетие Н. В. Гоголя и А. И. Герцена; похороны ( январь 1904 г.) Н.К. Михайловского, А.П. Чехова (июль 1904 г.). Было много общих знакомых, «сопутников»
( Короленко, Каронин-Петропавловский, Ульяновы, Луначарский, Крупская, Пешковы).
