Война за энергетические ресурсы или просто «энергетическая война», во всех формах идущая по всему миру между всеми странами сразу, имеет несколько условных «фронтов». Каждый из них достаточно обширен, при этом правила «боёв» на них отличны друг от друга. О том, как выглядит ситуация в нефтяном секторе, мы уже успели поговорить, сегодня предлагаю перейти к более сложной теме – к природному газу.
Правила энергетической войны на газовом фронте определяют физические свойства газа
Более сложна эта тема, прежде всего, из-за физических свойств этого энергетического ресурса, которые не позволяют втиснуть его в прокрустово ложе либеральной доктрины экономики просто по определению. Нефть и продукты её переработки давно стали глобально биржевыми товарами – их товары легко хранить, возможность поставлять ее конечным потребителям морским, железнодорожным и даже автомобильным транспортом в разных странах, в общем-то, одинакова. Известны расходы, известна теплотворная способность нефти и нефтепродуктов, давно отработана технология их сжигания в топках ТЭЦ. А вот для того, чтобы получить такое же количество энергии, которое содержится в 1 кубометре топочного мазута, природного газа потребуется 950 кубометров. Вывод прост – для того, чтобы хранить количество газа, которое требуется крупным городам на отопительный сезон, рукотворных емкостей не хватит - слишком высокой окажется цена такого хранилища. Хранить газ в сжиженном состоянии – тоже не вариант, поскольку для этого требуется постоянная температура в -162 градуса. Единственный выход – ПХГ, подземные хранилища газа. Но эти хранилища принципиально нельзя обустроить там, где это хочется потребителю – если матушка-природа не дает подходящих геологических условий, то будь ты что Рокфеллер, что директор МВФ, никакие триллионы тебе не помогут. Где природа позволяет – там и приходится хранить, и вот из этих, природой определённых мест приходится доставлять газ до конечного потребителя. В последнее время, конечно, газификацию стали осуществлять за счет поставок СПГ, но во всех случаях, когда реализуются такие проекты, дело имеют с малыми потребителями, для мегаполисов и гигантских заводов такой метод не подходит. Самый разумный вариант – трубопроводы и компрессоры при них, что мы и наблюдаем, причем не только в России. Газпром единолично владеет и управляет газовой системой, общая протяжённость трубопроводов которой превышает 190 тысяч километров. Гигантская цифра, но общая протяженность газопроводов в Европе, превышает 2 млн километров. Почувствуйте разницу и согласитесь с тем, что газовые трубопроводы - это отнюдь не изобретение «командно-административной экономической системы СССР». Развитие цивилизации определяется степенью овладения ею новых и новых видов энергетических ресурсов, и природный газ убедительно подтверждает этот постулат. В послевоенной Европе были страны социалистические и капиталистические, но политический строй на диаметр трубопроводов и на давление газа в них никакого влияния не оказывал – энергетика первична, все изобретенные человечеством «-измы» - вторичны. Впрочем, отвлёкся.
Из-за физических свойств природного газа никакого единого мирового газового рынка нет и, если он когда-то и сложится, то не быстро. Плевать хотел природный газ на глобализацию и либеральную экономику – он в подземных кладовых той или иной страны или имеется, или отсутствует. Европа расположена весьма удачно – трубопроводный газ в эту часть света поступает из Норвегии, Алжира, России и пока ещё из Голландии, но про Голландию мы поговорим отдельно. Индия – полтора миллиарда населения, рост ВВП уже выше, чем в Китае, но собственных месторождений газа здесь хватает на 5-6% её нынешних потребностей, а трубопровод из России провести практически невозможно – он будет стоить столько, что не успеет окупиться до того момента, пока трубопровод не проржавеет насквозь. И каким бы ни был темп развития Индии, эта страна обречена на использование СПГ. Юго-Восточная Азия с ее островными государствами, с отсутствием ПХГ, отсутствием МГП (магистральных газопроводов) никогда не добьётся таких же цен на газ, какие имеются в Европе. И даже в том случае, если мы по мановению волшебной палочки а-ля Гарри Поттер, изобретём какие-то новейшие технологии прокладки трубопроводов, ситуация особо сильно не изменятся – в России и в Европе на создание их газовых систем ушло более полувека, догонять Азии нас придётся тоже не один десяток лет. Примеров – предостаточно. В последние годы Китай вышел на второе место как импортёр СПГ, но СПГ поставляется только морем, трубопроводов, ведущих вглубь страны, не хватает катастрофически. В 2017 году в Китае появилась новая ветвь судостроения – речные танкеры-газовозы. Это при их темпах развития, при их человеческих ресурсах – ну, не успевают китайцы, не успевают. В ближайшее время Россия заканчивает строительство Силы Сибири – магистраль длиной 2 158 км. При выходе на полную мощность по СС будет поступать 38 млрд кубометров газа и вот для того, чтобы доставить его до конечных потребителей, Китаю предстоит построить более 12 тысяч км газопроводов, да еще и ПХГ организовать. А в Европу Газпром в прошлом году уверенно забросил 200 млрд кубометров газа – и в Европе никто не чихнул по этому поводу: и трубы в наличии, и ПХГ имеются. Общая картина будет еще многие годы стационарной – газ в Юго-Восточной Азии потребителям будет обходиться дороже, чем в Европе, газ в странах Африки за исключением Египта, Ливии, Алжира и Туниса тоже будет дороже, чем в Европе. Исключения связаны исключительно с тем, что в некоторых из этих странах газ нашли давным-давно, уже успели подсуетиться с трубопроводами, а вот в глубине материка с такой работой еще жираф не валялся и носорог не чесался.
Ещё раз, коротко. Несмотря на всю экологичность природного газа и стремление глобальных энергетических компаний превратить его в биржевой товар, физические свойства этого энергетического ресурса таковы, что сделать это удастся очень нескоро. Что для этого требуется? Наращивать и наращивать трубопроводы, ПХГ, мощность и количество заводов по сжижению газа, строить и строить танкеры-газовозы. Но и этого не будет достаточно – бензин и дизель все так же занимают 90% рынка автомобильного топлива, и именно эта фора обеспечивает нефти преимущество над газом. Так что теоретически «глобализировать» природный газ до уровня нефти можно, но обойдётся это в триллионы долларов, евро, тысячи тонн золота и несколько пятилеток упорного труда. На сегодняшний день единого «газового фронта» энергетической войны не существует, потому и события на этом фронте приходится рассматривать фрагментарно – ситуация на газовых рынках Европы, США, ЮВА далеко не одинакова. Если на нефтяном рынке первая скрипка принадлежит ОПЕК, а теперь ОПЕК+, то координация производителей природного газа только начинает создаваться, и работы тут непочатый край. Правда, господа глобальные потребители газа уже напряглись по этому поводу – Федерация СЭГ была создана в 2001 году, её юридическая регистрация состоялась в 2008 году в городе Москве. В Федерации пока всего 12 постоянных членов и 7 стран-наблюдателей, но нервы у джентльменов, мистеров, херров и месье уже подрагивают – не превратится ли ФСЭГ в картель, не попытаются ли производители перестать подчиняться требованиям потребителей. Буквально только что, во время прошедшей в октябре 2019 года РЭН, ОПЕК и ФСЭГ подписали меморандум о сотрудничестве – пока информационном, но нефтяной кризис 1972 года подсказывает – ОПЕК может и газовиков нехорошему научить. Будем присматриваться.
Газовый рынок Евросоюза
Начнём с газового рынка Европы – не потому, что мне уж очень этого хочется, но исключительно по той причине, что именно этот рынок исторически наиболее близок и важен сначала СССР, а теперь России. По большому счету, нам, конечно, из Западной Сибири все равно куда было трубы тянуть, направо или налево, но в 70-е годы вообразить, что газ может быть востребован Китаем, а Китаю будет чем платить, никто оказался не в силах. Больше того – именно европейский газовый рынок исторически стал первым, хотя развитие отрасли во много шло параллельно с её развитием в СССР. Но у нас газовая отрасль развивалась планово – наряду с ЕЭС в стране была создана и ЕСГ, Единая система газоснабжения, в Европе рынок был изначально рынком. После 1991 года мы воленс-ноленс пришли туда, где какие-то законы и традиции уже имели место быть, свои правила нам навязывать никто не позволял. Да, ещё раз – я не собираюсь оценивать, по каким причинам произошел крах великой страны, я просто констатирую факты. Не собираюсь я и давать оценки, насколько хороша политика нынешней России, мне вполне достаточно всего нескольких фактов. Газпром и Роснефть уже много лет являются крупнейшими плательщиками налогов в нашей стране, активно наполняя бюджет, из которого финансируются все наши социальные, медицинские, образовательные программы. К пуговицам претензии есть? Чем лучше идут дела у Газпрома, Роснефти, Росатома, РусГидро – тем полнее закрома родины, а про искусство осмысленного распределения собранного нужно разговаривать отдельно и делать это должны глубокие специалисты именно в этих вопросах.
Если исторически сложилось так, что у России основной рынок сбыта газа – страны ЕС, то нужно постараться понять, каковы тамошние правила, каковы перспективы в ближайшее время и в не очень ближайшее.
«Семь сестёр» и нелегкая судьба угля
Нынешние эпизоды энергетической войны – далеко не первые в трудовой биографии западных стран, сражения начались сразу после окончания Второй мировой войны. В 1950 году Энрико Маттеи, тогдашний глава государственной итальянской нефтяной компании Eni, ввел в оборот термин «Семь сестёр», который прижился и был общеупотребительным довольно долгое время. «Семь сестёр» – это семь нефтяных компаний, которые до кризиса 1973 года контролировали 85% мировых запасов нефти, часть из них существует и поныне. Напомним, о каких компаниях идет речь – дело давнее, мало кто помнит эти славные имена:
- Англо-персидская нефтяная компания, впоследствии – англо-иранская нефтяная компания, известная теперь как British Petroleum;
- Royal Dutch/Shell – Нидерланды/Великобритания;
- Standard Oil of Califоrnia, позже Socal, теперь Chevron;
- Standard Oil of New Jersey или Esso, позднее Exxon;
- Mobil – существовала до слияния с Exxon в 1999, теперь носит название – ExxonMobil;
- Gulf Oil, в 80-е прошлого века разобранная на куски BP и Chevron;
- Texaco, которую в 2001 году купил Chevron.
Конечно, история слияний и поглощений таких гигантов – захватывающее, залихватское повествование, сочетающее в себе элементы вестерна, мафиозных романов в стиле Пьюзо в комплекте с «бондианой» и даже кусочками из «Индианы Джонса», но в этот раз - только об одном эпизоде, который аукается до сих пор.
После открытия первой группы нефтяных месторождений Ближнего Востока, сразу после Второй мировой, «Семь сестёр» начали внедрять эту нефть на европейский рынок, благо расстояние было небольшим. Европе требовалось не просто много, а очень много жидкого топлива – шла массовая автомобилизация. В Европе появились нефтеперерабатывающие заводы «Семи сестёр», дело пошло. Но технология переработки нефти в те годы была такова, что на НПЗ образовывалось огромное количество мазута, а в электроэнергетике на тот момент доминировал уголь – отчасти английский, но по большей части немецкий. И вот тогда «Семь сестёр» придумали гениальный ход: мазут был объявлен бросовым, остаточным товаром – его ведь действительно толком девать некуда было. Искусственно приподняв цены бензинов, солярки и авиационного керосина, чтобы не терять прибыль, «Семь сестёр» стали предлагать за мазут такие цены, которые были всегда ниже цены немецкого угля. Фокус удался целиком и полностью – отрасль стала уменьшаться в объемах, скукоживаться до национальных границ. После кризиса 1973 года начался ренессанс интереса к углю, но для ФРГ это уже ничего не могло изменить – слишком много предприятий стали банкротами, слишком много компаний ушло из отрасли. Уголь в энергетику вернулся, вот только теперь это был уголь Аппалачского бассейна США, цена которого в порту Гамбурга была ниже цен шахтного угля Германии. Уголь в Европе перестал быть доминирующим энергетическим ресурсом уже во второй половине 50-х годов, и последствия этого мы с вами наблюдаем до сих пор.
Эра Гронингена
В 1958-1959 годах на морском шельфе Голландии было открыто газовое месторождение Гронинген. Даже сейчас его четыре с лишним триллиона кубометров извлекаемых запасов относят к категории уникальных, а в те времена это было событием мирового масштаба. Не самая большая площадь – 850 квадратных километров, не самая большая глубина залегания – от 2 до 3 км, но для его освоения требовалось соорудить и разработать сотни скважин, обустроить сотни километров трубопроводов в море, так и на суше. За годы эксплуатации Гронингена из него было добыто более 1,5 трлн кубометров, остаточные запасы составляют не менее 2,7 триллионов. У Нидерландов финансовых ресурсов на такой праздник жизни не было, отдавать такую роскошь в чужие руки не хотелось, и им пришлось разработать так называемую Голландскую (или Гронингенскую) модель долгосрочного экспортного газового контракта (ДСЭГК).
Впервые в истории государство-собственник недр столкнулось с необходимостью выбора экономико-правовой модели разработки газового месторождения, размеры которого предопределяли огромное влияние этой модели на развитие всей страны. Правительство Нидерландов было крайне заинтересовано в получении максимального и долгосрочного эффекта для государства и его жителей, но без экспорта обойтись было невозможно – эффективные с экономической точки зрения масштабы освоения Гронингена многократно превышали внутренние потребности. Масштаб месторождения предопределял и долгосрочность разработки – ни тогда, ни сейчас не существует технологий, которые позволили бы выкачать такой объем газа за короткий промежуток времени. В результате и была разработана Гронингенская модель ДСЭГК – оптимизация разработки этого месторождения и маркетинга добываемого на нем газа в долгосрочных интересах государства-собственника, исходя при этом из рыночных, конкурентных соображений. И ровно из этого же исходят Россия и другие национальные компании, поставляющие природный газ на европейский рынок. Никакого «тоталитаризма» или антирыночности – только те принципы, которые были разработаны в Европе, по которым Европа действовала более полувека. Чтобы эта мысль была еще очевидней, давайте чуть детальнее рассмотрим основные элементы этой Гронингенской модели ДСЭГК, их не так много.
1) Контракт должен быть именно долгосрочным – это гарантирует поставщику длительный устойчивый спрос на газ, добываемый на месторождении, освоение которого требует многомиллиардных инвестиций. Такие гарантии спроса делают минимальными риски инвестиций, в том числе и банковские, в освоение месторождения и в создание сети магистральных газопроводов. Банки требуют гарантии и со стороны поставщика, то есть того, что он готов поставлять свои ресурсы на данный конкретный рынок данному конкретному объекту предпринимательской деятельности на оговоренных условиях.
2) Необходимость учитывать цены альтернативных энергетических ресурсов. Делать это необходимо – уже хотя бы для того, чтобы цена природного газа была чуть дешевле этих «альтернатив», поскольку инфраструктура, необходимая для транспортировки и хранения газа, обходится дороже. И вот теперь вспоминаем про историю о том, что «Семь сестёр» вывели уголь за пределы «энергетической корзины» к середине 50-х, Гронингенская модель ДСЭГК появилась в начале 60-х. Вот поэтому цена газа привязана именно и только к цене нефти – больше не к чему было привязывать! Исторически первоначальная формула ценообразования включала в себя два альтернативных газу энергетических ресурса – дизельное топливо, которое в Европе тех лет использовали в коммунально-бытовом секторе и мазут, который использовался в энергетике. Сейчас мы часто слышим упрощенную формулировку – «цена газа привязана к цене нефти», но на самом деле никуда дизельное топливо и мазут не делись.
3) Этот пункт следует из пункта 2 – цену на газ надо пересматривать, если изменилась цена «нефти» (на самом деле – мазута и дизельного топлива). Для того, чтобы не пересчитывать цену газа в таком же ритме, как колеблется цена нефти на бирже, используют временной лаг – учитывают не только цену барреля на текущую дату, но и те цены, которые были 9 месяцев назад. Как пример: в конце 2014 года цена нефти резко пошла вниз, а цены газа повторили этот маневр только в середине 2015-го.
4) Принцип «бери и/или плати». Он никогда не распространяется на весь законтрактованный объем поставок, порой он касается только 20-25%. Поставщику нужна гарантия минимально необходимого сбыта и минимально необходимых платежей, потребителям – возможность «закупочного маневра». Поставщики гарантированы, что расходы на эксплуатацию месторождений и магистральных трубопроводов будут окупаться при любых обстоятельствах, потребители – что могут искать более выгодные варианты на спотовых рынках, перехватывать при случае выгодные партии СПГ, не рискуя нарваться на штрафные санкции. Не получится у потребителя найти ничего более выгодного – он доберет предусмотренную контрактом квоту и решит все свои проблемы. Вот тут и спрятана тайна пресловутых «реверсных поставок европейского газа» на Украину – европейские газовые компании «сливают» этому замечательному покупателю все, что по тем или иным причина не использовали сами.
5) «Оговорки» о конечных пунктах. Этот пункт логически понятен, и кавычки у слова «оговорки» лукавы – на самом деле это ограничения на реэкспорт. Проще всего пояснить это на примере австрийского ПХГ «Хайдах» - для Газпрома это конечный пункт поставки не только австрийским, но и итальянским компаниям. В контракте для Италии Газпромом предусмотрены основательные скидки – по той причине, что от «Хайдаха» до Италии большое расстояние, для Австрии таких скидок нет. Вот то, что поименовано «оговорки» – это пункт договора, который не позволяет Италии продать дешевый газ Австрии без учета интересов Газпрома.
Гронингенская модель ДСЭГК стала основой формирования европейских систем газоснабжения. Можно сказать и еще жестче – эта модель стала основой самого факта существования этих систем. Открытие уникального Гронингенского месторождения, таким образом, стало для всей Европы эпохальным событием для развития системы ее газового снабжения и, следовательно, всего ее энергетического сектора экономики. И, несмотря на постоянный рост спотового рынка, на появление на европейском рынке поставок СПГ, по Гронингенской модели ДСЭГК в Европу по-прежнему импортируется более половины газа.
Das Duell der Gazowiks
Гронингенская модель ДСЭГК, собственно говоря, и позволила Газпрому внедриться в Европу всерьез и надолго. Его экспансию, начавшуюся уже в 90-х годах, европейские политики даже не пытались остановить – европейские государства не участвуют в газовом бизнесе, он изначально развивался частными компаниями. Частные компании имеют свое руководство – совершенно нормальных людей, разве что капиталистов до мозга костей, но руки-ноги у них в количестве по две штуки и ничто человеческое им не чуждо. В начале 90-х в Германии развернулась история, которую тамошние СМИ называли Das Duell der Gazowiks. История интересная, поскольку в ней сплелись в невообразимый клубок человеческие эмоции, геополитика, огромные деньги, которая основательно изменила не только газовый рынок Германии и Европы, но и многое другое в «биографии ЕС». В качестве небольшой ремарки – все ли из вас, уважаемые зрители, знают, по какой причине транзитная мощность ГТС Украины составляет 140 млрд кубометров в год, а через территорию Белоруссии и Польской Народной Республики в советские времена ни одной газовой магистрали проложено не было, хотя этот маршрут до Германии и Австрии значительно короче? Так выглядело требование австрийской OMV и немецкого RuhrGas, которые были первыми партнерами «Зарубежгаза» - никаких дел с ГДР не будем иметь ни при каких обстоятельствах! Такое вот геоэнергетическое предисловие к «Дуэли газовиков».
Официальная дата создания Газпрома - 17 февраля 1993 года, но реально это было не учреждением компании, а ее реорганизацией: государственный газодобывающий концерн «Газпром» был создан в СССР 8 августа 1990 года, и решение об этом принимал Совет Министров СССР. История о Газпроме и Winreshall начинается как раз в 1990 году, когда еще существовали три государства – СССР, ФРГ и ГДР. С 1970-х годов крупнейшим покупателем советского газа в ФРГ, была теперь уже легендарная компания RuhrGas («Рургаз»), участница сделки века «Газ в обмен на трубы» — ей тогда принадлежало не менее 70% западно-немецкого рынка. Wintershall в импорте не участвовала и даже сетей не имела – ей это и не требовалось, 100% добытых газа и нефти уходили на нужды BASF. Но потребности BASF с каждым годом становились все больше, а вот природного газа в подземных закромах ФРГ – все меньше, не расщедрилась матушка-природа. И в конце 1990 года BASF вынужден был обратиться за помощью к RuhrGas.
Тогдашний руководитель BASF Герберт Детардинг до этого поста работал генеральным директором компании Mobil и входил в совет директоров RuhrGas, который возглавлял Клаус Лизен. Герберт и Клаус, мягко скажем, совершенно по-разному смотрели на стратегию развития RuhrGaz, и служебная неприязнь двух этих герров постепенно переросла во вполне натуральную личную злобность и неприятие. После того, как Детардинг затребовал у Лизена скидки на природный газ, и началось то, что журналисты назвали «das Duell der Gazowiks». Какие уж тут скидки – Клаус соглашался продавать Герберту газ только внутри воздушных шариков! И вот тогда, по распоряжению Герберта Детардинга, слабенький на фоне «Рургаза» Wintershall включился в «das Duell der Gazowiks» на стороне материнского BASF. Было очевидно, что в одиночку противостоять RuhrGas- у Wintershall был не способен, не менее очевидным было то, что найти серьезного союзника среди немецких компаний было невозможно – RuhrGas был практически монополистом.
Союзник нашёлся, но – иностранный. В ГДР контрагентом «Союзгазэксопрта» была компания Verbundnetz Gas AG (VNG). После падения Берлинской стены 3 ноября 1989 года ФРГ оккупировала ГДР и стала распоряжаться всем имуществом этого государства на правах победителя. Все распределительные сети VNG были оценены в 1 млрд марок ФРГ, которое поступило в распоряжение попечительского общества Treuhandastalt, которое и приступило к распродаже акций бывшей государственной компании ГДР. 45% акций были просто мгновенно выкуплены RuhrGas, на оставшиеся акции претендовала масса желающих, в том числе и Wintershall, но, с учетом влияния ведущей газовой компании в Германии, шансов получить хотя бы небольшое количество акций у Wintershall практически не было.
В 1990 году Газпром успел поставить в ГДР 7,4 млрд кубометров газа, и, видимо, именно тогда появились первые деловые контакты с Wintershall – эта компания успела выхватить 2 млрд кубометров газа для BASF. Газпром рассчитывал на покупку 25% акций VNG, но правительство ФРГ отфутболило представителей концерна на переговоры с Treuhandastalt, которая просто избегала любых встреч. Газпром искал любых союзников. Для Газпрома пакет акций VNG был чрезвычайно важен, поскольку ситуация на газовых рынках стран ЕС в то время была такова, что владельцы распределительных сетей получали такую же прибыль, как и компании, занятые в экспортно-импортных операциях. В такой обстановке, встречи, быстрый поиск взаимных интересов, создание совместных планов Газпрома и Wintershall были практически неизбежны. В соответствии с предварительными договоренностями, достигнутыми месяцем ранее, Wintershall и «Зарубежгаз»/Газпром подписали сразу несколько соглашений, которые стали основой для реализации самого крупного экономического проекта в истории советского присутствия на европейском рынке газа. Из заявления руководителя Wintershall Хайнца Вюстефельда 14 октября 1990 года:
«Наш договор охватывает совместную перепродажу советского газа в ФРГ и в третьих странах, а также строительство и эксплуатацию новых магистральных газопроводов и распределительных сетей».
Зафиксируем простое правило: говорим Wintershall, подразумеваем – новый совместный с Газпромом магистральный газопровод», это правило действует вот уже 28 лет. В 1990 году было создано совместное предприятие – Wintershall Erdgas Handelshaus GmbH, WIEH. Строить компаньоны собрались сразу два МГП – STEGAL и MIDAL и, в комплект к ним, ПХГ Rehden, («Реден»). STEGAL, Sacshen — Thüringen – Erdgas – Leitung, 323 км и 8 млрд кубометров газа, от границы до города Рекрод в центральной Германии. STEGAL стал первым МГП, прошедшим через территорию ГДР в Западную Европу. MIDAL, Mitte-Deutschland-Anbindungs-Leitung – это продолжение STEGAL, центральная часть всех МГП, созданных в Германии Wintershall и Газпромом. MIDAL на севере заканчивается у ПХГ «Реден» — крайне интересном для газовой отрасли объекте. Wintershall разрабатывал это газовое месторождение с 1959 года, и те его части, из которых газ был полностью выкачан, постепенно становились новыми объемами ПХГ «Реден». на сегодняшний день его активный объем доведен до 4,7 млрд кубометров, что делает его крупнейшим из имеющихся на территории ЕС.
В 1990 году Газпром оказался в нужное время в нужном месте. Ссора Клауса и Герберта перекроила газовый рынок Германии, а чуть позже и всей Европы, но ведь и Виктор Степанович Черномырдин, как и сменивший его на посту главы Газпрома Рем Иванович Вяхирев не подкачали. А поводов подкачать было предостаточно – в 1990 году проект строительства МГП и ПХГ начинал советский концерн Газпром, а заканчивал строительство уже концерн российский. Реализации этих трех проектов не помешал ни крах социализма с распадом Совета Экономической Взаимопомощи, ни развал СССР. BASF и его дочерний Wintershall наглядно доказали RurhGas, что у любой монополии есть ее срок жизни. STEGAL был сдан в эксплуатацию в 1992 году, MIDAL и Rehden – в 1993 году, и в том же году все три объекта были переданы под управление совместному предприятию Газпрома и Wintershall, получившему название Wingas GmbH.
Газовая магистраль Ямал - Европа
Для того, чтобы получить полную самостоятельность и независимость от конкурента, Wintershall-у не хватало только одного – нового МГП, который приводил бы в Европу российский газ «мимо» магистралей РурГаза. И уже в 1992 году начались работы по проектированию и согласованию проекта совершенно нового российско-европейского газопровода – Ямал-Европа, который приходит в Германию через Белоруссию и Польшу. То, что этот МГП не проходит через Украину, не было свидетельством противостояния России с этой страной, это было возвращением к здравому географическому смыслу, Ямал -Европу строили по кратчайшему маршруту, не выписывая на карте «газово-политические петли».
Согласование белорусской части маршрута прошло без осложнений, а в августе 1993 года было подписано межправительственного соглашения России и Польши, на основании которого была создана компания EuRoPol GAZ SА, которая осуществляла проектирование и строительство «Ямал – Европа» на территории Польши, а теперь является его оператором и владельцем. Акции распределены следующим образом: 48% принадлежат Газпрому, 48% — польской государственной компании PGNiG (Polskie Gornictwo Naftowe i Gawnictwo SA) и 4% — подконтрольной PGNiG компании Gas-Trading SA. Люди, отвечавшие за создание EuRoPol GAZ SА, были достаточно мудры для того, чтобы в уставе компании зафиксировать – правление компании создается не в соответствии с акциями, а на паритетных началах польской и российской сторонами. Противоречия за долгую историю компании случались неоднократно, но, тем не менее, EuRoPol GAZ SА и сейчас остается едва ли не последним островком былой польско-советской дружбы – компания продолжает уверенно работать.
В 90-е годы проект ямальского газопровода был огромным событием для Польши – впервые она стала получать природный газ напрямую от производителя. Магистраль проходит через пять воеводств, пересекает более 250 шоссе и более ста рек, включая крупнейшие в Польше Вислу, Одру, Варту, Нарев. 684 километра, пять компрессорных станций, 32,9 млрд кубометров газа в год. Заметим, что 90-е годы были проблемными не только для России, но и для Польши – первую очередь газопровода удалось ввести в эксплуатацию только в 2006 году.
Говорим «Wintershall», подразумеваем - Газпром
А вот у Wintershall проблем с финансированием не наблюдалось, поскольку за ее спиной стоял и стоит BASF. Это и позволило Wingas вести работы сразу по нескольким проектам: строились МГП JAGAL, WEDAL и RHG (Rehden-Hamburg-Gasleitung). JAGAL подхватывает МГП «Ямал-Европа» у польской границы и через 338 км соединяет его со STEGAL. Мощность JAGAL 23,5 млрд кубометра газа в год – Польша не только зарабатывает на транзитных услугах, но и получает газ для собственных потребностей. Ввод в эксплуатацию МГП «Ямал-Европа» и его немецких участков обеспечил полную независимость газовых сетей Wintershall от RuhrGas, что для Газпрома означало появление еще одного крупного немецкого потребителя.
WEDAL соединил сети Wingas с бельгийской газораспределительной системой – российский газ стал поступать и в эту страну, увеличивая ее энергетическую безопасность. RHG — аббревиатура говорящая, по этой магистрали газ стал поступать из ПХГ «Реден» в один из крупнейших городов Германии. Das Duell der Gazowiks продолжала менять ситуацию на газовом рынке не только Германии, но и всего Евросоюза, а Газпром становился все более интегрированной в Европу компанией. С 2006 года за счет сотрудничества с Wintershall Польша и Бельгия стали странами, куда российский газ поступал по кратчайшему сухопутному маршруту. Начало века было тем временем, когда MIDAL получил еще одно продолжение – ERM в южном направлении до Штутгарта, а успешное сотрудничество с бельгийской газотранспортной компанией Fluxys позволило Газпрому приобрести 10% акций в бельгийско-британского морского газопровода Interconnector.
Чуть севернее немецкого города Людвигсхафен МГП MIDAL пересекается еще с одной магистралью – MEGAL, начинающейся на границе Германии и Чехии возле города Вайдхаус, а на западе уходящий вглубь территории Франции. МГП MEGAL был построен еще в 1980 году и принадлежал RuhrGas и французской Gas de France, которые теперь известны нам как Uniper и Engie. Да-да, все правильно — с уходом со своих постов Герберта Детардинга и Клауса Лизена das Duell der Gazowiks закончилась, E.ON и Wintershall с выгодой сотрудничают с Газпромом, помогая ему налаживать сотрудничество с новыми для него европейскими компаниями. А про МГП MEGAL мы еще не раз вспомним, поскольку его южное ответвление, MEGAL SOUTH станет одной из составных частей сухопутного продолжения «Северного потока-2». На приведенной карте его нет, но представить его маршрут несложно — между городами Вайдхаус и Нюрнберг он уходит вниз по карте, направляясь к территории Австрии.
Что касается поставок в Германию и в Европу газа через совместную с Wintershall сеть МГП, то они шли и идут через первое совместное предприятие Wintershall и Газпрома – WIEH, ему в помощь в 1995 году было создано еще одно, которое обеспечивает потребителей южной части Германии – WIEE (Wintershall Erdgas Handelshaus Zug AG). Объемы контрактов Газпрома с WIEE и WIEH увеличивались год от года, а вот ситуация у RuhrGas развивалась иначе – в 2003 году он стал собственностью концерна E.ON, который позднее выделил все топливо-энергетические активы в отдельную структуру – Uniper.
Вот такие результаты дал первый этап сотрудничества Газпрома и Wintershall. Российский природный газ стал поступать по новым магистралям не только в Германию, но и в Польшу, Бельгию, Англию, Францию, давая этим странам возможность развивать их энергетику, обеспечивать газом население, увеличивать объемы химического производства. Проекты, начатые Советским Союзом, завершила Российская Федерация, убедительно доказав свою надёжность и предсказуемость как делового партнера. И это был тот случай, когда и Европа показала себя с лучшей из своих сторон – прагматично и аккуратно выполняя все подписанные контракты. Какими бы ни были политические отношения России и Польши, какие бы дикие антироссийские выходки не позволяли бы себе политики Польши в последние годы – совместное предприятие EuRoPol GAZ SА все эти годы аккуратно, по пунктам выполняет договорные обязательства. Хочется верить, что эти ростки здравого смысла не будут уничтожены – политики приходят и уходят, а энергетика работает при любой власти.
Первый этап равноправного сотрудничества газовых компаний России и Германии наглядно показал – выигрывают от него все участники, а вот проигравших нет. Да, пошатнулись позиции RuhrGas, но полученный урок пошёл этой компании на пользу – отказавшись от не самой чистоплотной конкуренции с BASF и с Газпромом, она стала сотрудничать с ними, получая экономическую выгоду от совместных проектов. В отличие от политических деятелей многих европейских стран, немецкие предприниматели считают правила, предлагаемые Россией, совершенно разумными: работаешь с Россией на равных – выигрываешь, пытаешься во главу угла поставить русофобию – платишь за это удовольствие, платишь много, а потому неизбежно проигрываешь.
