Недавно исследователи установили поразительный факт. Выяснилось, что поисковые запросы по различным темам, связанным с политикой, экономикой и даже, например, с заболеваниями, не следуют за событиями, а подчас опережают их. Оказалось, что поисковые запросы, сообщения в Twitter, посты в социальных медиа позволяют уловить тенденции гораздо раньше, чем они чётко проявляются в реальной жизни и тем более отражаются в статистической отчётности. Хотя до сих пор не вполне понятно, с чем связано это удивительное явление, то ли с «мудростью толпы», то ли с работой коллективного бессознательного, но факт налицо.
Как бы там ни было, по всей вероятности, коллективный разум пользователей Интернета обладает уникальной способностью к прогнозированию, которой не наделено подавляющее большинство пользователей поодиночке. Налицо интегральный эффект, когда целое не равно сумме частей. Сегодня эту способность к прогнозированию, а точнее к предчувствию начинающихся тенденций, тех или иных предстоящих событий, уже используют разведывательные сообщества, финансовые институты и даже медицинские учреждения. Например, статистика запросов Google уже несколько лет позволяет американскому Минздраву резко повысить точность прогнозов эпидемий гриппа и других заболеваний, а также темпов их развития и геолокации.
В этой связи рост запросов «раскол элит», «война элит», «правящий класс» и т. п. — не просто свидетельствует о нарастающем интересе к теме, но и является индикатором грозных тенденций, ранним сигналом грядущих потрясений. Любопытно, что динамика запросов, связанных элитной темой, примерно одинакова на самых различных языках мира — русском и английском, китайском и французском и т. п. Это свидетельствует о том, что тенденция носит глобальный характер и грядущие перемены не обойдут стороной ни один регион, ни одну страну мира.
Сердцевиной вопросов, связанных с конфликтами элит, нарастающими противоречиями между высшим 1 % и остальными 99 % населения, расколом в правящем классе, является тема власти. Она стара как мир. Исследователи, профессионально занимающиеся так называемым кратоведением (кратос в переводе с латинского — «власть») насчитывают более 200 определений власти и примерно с полсотни толкований термина «правящие элиты».
Интуитивно понятно, что власть наиболее тесно связана с таким отношением, как господство / подчинение. Как свидетельствуют психологи, именно таким образом понимают слово «власть» дети. Как давно и хорошо известно, их устами в основном и глаголет истина. Правда, для того, чтобы использовать на практике данный подход, его необходимо уточнить. Надо понять, чем же конкретно является подчинение.
Важнейшее свойство любой жизни — это активность, а отличительная черта разума — способность к целесообразному поведению. Или, как написал наш великий соотечественник П. Анохин, «к опережающему реагированию на возможные, но ещё не случившиеся события, подчинённому цели». Любое действие человека, будь он руководителем страны или обездоленным её гражданином, всегда и обязательно имеет цель. Именно цель определяет человеческое поведение, а следовательно, и любые действия человека.
Целей люди достигают, используя те или иные ресурсы. Причём ресурсы можно рассматривать в широком и узком смысле слова. В широком смысле ресурсы — это всё, что используется для достижения цели. В узком же смысле, ресурс — это то, что используется для достижения цели, за исключением личных навыков, воли, способности распорядиться ресурсами и других имманентных человеку свойств. Для упрощения изложения далее ресурсы будут пониматься в их широком смысле. Наконец, люди всегда достигают своих целей в сотрудничестве или, наоборот, в конфликте с другими людьми.
Человек — это существо общественное, и вне общества существовать не может. Более того, вне общества он не станет даже человеком. Имеется более чем 100 надёжно документированных случаев, когда физически здоровые дети в силу различных обстоятельств оказывались лишёнными человеческого общества и воспитывались животными. В подавляющем большинстве случаев, когда их удавалось вернуть в социум, они не смогли стать его полноценными членами.
Во многих же случаях они не смогли даже овладеть разговорным языком и письменностью. В то же время, сначала в СССР, а в XXI веке — в США, Израиле, Китае, слепоглухонемые от рождения или с малых лет дети благодаря специальному обучению смогли развить способности, получить навыки и стать полноценными членами общества.
Два этих факта, взятых вместе, позволяют сделать важнейший вывод. Мышление и психика человека, хотя и являются своего рода продуктом мозга, не представляют собой его результат и не порождены исключительно нейрофизиологией. Чем дальше человек проникает в тайны мозга и природы вообще, тем яснее становится, что идеальное не сводится только к идеальному.
Физическими, химическими и биологическими закономерностями нельзя объяснить деятельность психики и понять сознание. Если бы это было так, то ребёнок, обладающий здоровым мозгом, в любом случае стал бы полноценным разумным человеком, вне зависимости от того, воспитывался ли он людьми, или звериной стаей. Психика — это не только отражение материи, но и нечто другое, пока ещё до конца непознанное. Существует множество эмпирических фактов, полученных в ведущих лабораториях мира, которые убедительно свидетельствуют о несводимости психики к материи и не могут быть объяснены в рамках имеющихся знаний.
Данное обстоятельство чрезвычайно важно для понимания природы власти. Человек является и остаётся таковым только в обществе. Общность может быть совершенно различных размеров. Но обязательным для человека является наличие других, взаимодействие с ними, а значит, и организация.
Теперь можно дать наиболее общее определение власти, которое одинаково пригодно для любого типа обществ. Власть — это способность, возможность и практика использования властвующими подвластных для достижения собственных целей как ресурса. Там, где есть власть, там подвластный субъект обязательно превращается в объект или в ресурс господствующего.
Собственно, власть в том и состоит, что кто-то тем или иным способом может навязать свою волю и заставить других людей делать то, что ему нужно. Высшей формой власти является принятие подвластными целей властвующего как своих собственных.
В этом случае подвластные могут демонстрировать чудеса находчивости, воли, мобилизации всех своих ресурсов на достижение целей, которые они искренне считают собственными, а по факту являющихся чужими, а именно целями властителя.
Таким образом, власть коренится в организации, связана с целями и определяется наличием или отсутствием ресурсов. Существуют три основных подхода к определению источников власти, а соответственно и тех, кто ей обладает.
Первый — это классовый подход, связанный с такими фигурами, как К. Маркс, Ф. Энгельс, В. Ленин и т. п. Согласно этому подходу, всё определяется собственностью на средства производства. Экономика полностью и безраздельно определяет все иные сферы человеческой жизни и господствует над ней. Данный подход до сих пор имеет много сторонников. Он широко используется и в политической практике.
Однако более чем через 150 лет после формирования подхода стала ясна его определённая ограниченность. Общество — это сложное явление и процесс. А любой сложный процесс представляет собой гиперцикл, т. е. процесс, где причины и следствия постоянно меняются местами, где соотношения между различными элементами, контурами и уровнями непостоянны и динамичны и т. п.
Второй подход был сформулирован отцами теории элит Г. Моска и В. Парето. Кстати, В. Парето известен не только как крупнейший политолог, но и как успешный предприниматель и один из основателей прикладной эконометрии. В ходе исследований он установил, что во многих сферах жизни, прежде всего в экономике и политике, действует закон, который получил его имя — закон Парето, или принцип 80 / 20. Согласно принципу, 80 % работы делают 20 % персонала. Или 80 % богатств принадлежат 20 % населения и т. п.
За минувший век закон Парето был многократно подтверждён. Более того, выяснилось, что так называемое не-гауссово распределение (или распределение Парето) характерно в первую очередь для процессов, в которых принимает участие человек. В мире природы же более распространено гауссово распределение, или принцип 50 / 50. Парето так же, как и Моска, предполагал, что в мире правят те, кто наиболее эффективен, прежде всего в политике и отчасти в экономике. Основоположники теории элит не придерживались той точки зрения, что всё в мире определяет только экономика, и первенство отдавали политике. В политике же, по их мнению, выигрывали те, кто мог создавать наиболее эффективные организации и жёстко, хитро, умно и, если надо, безжалостно использовать организационный ресурс для господства над населением.
Во второй половине XX века появился и стал набирать силу третий подход. За рубежом он представлен такими различными мыслителями, как А. Грамши, П. Сорокин, М. Манн. В России с определёнными оговорками в рамках этого подхода работал выдающийся советский мыслитель В. Крылов, а в настоящее время — А. Фурсов. Данный подход предполагает, что власть действительно принадлежит наиболее эффективным, умелым, волевым и т. п. В этом плане они согласны с основоположниками элитного подхода. Также сторонники третьей точки зрения разделяют позиции марксизма о том, что при капитализме решающей сферой или источником власти является господство в экономике. Соответственно, они не отвергают классовый подход.
Однако особенность третьего подхода в том, что он конкретен и гибок. Его сторонники убеждены, что нет единых для всех обществ законов развития и принципов организации. Каждая цивилизация имеет свои отличительные черты и особенности, а соответственно, и главный ресурс власти. Например, А. Фурсов справедливо указывает, что аналогом капитала для России является русская власть. Это связано с тем, что в российской цивилизации власть и собственность были неразделимы на протяжении последних 300 лет, тогда как на Западе дело обстояло по-иному.
Представляется, что подход, базирующийся на разнообразных источниках власти, является наиболее соответствующим реалиям жизни, её разнообразию и сложности. Например, М. Манн — автор наиболее крупного исследования власти за последний 25 лет, считает, что существуют четыре источника власти: экономический, политический, идеологический и военный.
В последние десятилетия достижения самых различных наук позволяют всё увереннее говорить, что наш огромный, сложный, динамичный и разнообразный мир, в котором, казалось бы, ничто не повторяется, построен из ограниченного числа исходных элементов.
Это одинаково верно и для физики, и для социальных процессов. Нельзя сказать, что эти мысли являются прерогативой исключительно нашего времени. Ещё в древности неизвестные китайские мудрецы создали знаменитый И-Цзын. В «Книге перемен» всё многообразие процессов и ситуаций сводится к 64 гексаграммам. Вполне вероятно, что подобный принцип лежит в основании феномена власти и элит, которые олицетворяют и реализуют власть.
Существует огромный массив данных, подтверждающих, что знаменитая пирамида А. Маслоу, определяющая человеческие потребности, достаточно хорошо отражает реалии человеческого общества. Действительно, основные потребности, мотивы, интересы людей могут быть сведены в пять ключевых блоков: витальные потребности, связанные с пищей, кровом, одеждой и т. п.; потребность в безопасности; потребность в коммуникации, связанная с необходимостью нахождения в обществе и принадлежностью к той или иной группе; потребность в самоуважении или в определённом статусе; и, наконец, потребность в самореализации или познании.
Для каждого человека, группы и даже общества эти потребности комбинируются в различные композиции и по‑разному проявляют себя в неодинаковых ситуациях и в различные периоды времени. Внимательно сопоставив структуру пирамиды потребностей Маслоу с источниками власти, можно обнаружить, что они достаточно близки между собой. Это неудивительно, поскольку деятельность любого человека связана с реализацией способностей для удовлетворения потребностей. Последние выступают как цель деятельности. Соответственно, потребности формируют виды деятельности, а они, в свою очередь, определяют структуры и организации — от племени и рода до государств и надгосударственных организованностей.
Соответственно, можно выделить пять основных источников, а точнее ресурсов, обладание которыми обеспечивает власть и принадлежность к элите. Это экономический, политический, военный, культурный и знаниевый. Приведённый выше перечень позволяет быстро ухватить суть дела, но одновременно содержит в себе определённые подводные камни. В неизменном виде он справедлив для капиталистического общества и менее применим для других. В этой связи необходимо иметь в виду, что каждый властный ресурс включает в себя факторы и отношения, свойственные всем человеческим обществам без исключения.
Так, экономический ресурс связан с собственностью на средства производства в широком смысле этого слова, включая владение, пользование, распоряжение не только станками, машинами, оборудованием, зданиям, землёй, но и программами, телекоммуникационными линиями и т. п. Этому властному ресурсу соответствуют витальные потребности. Политический ресурс в строгом смысле — это организационный ресурс. Любое человеческое общество требует определённой организации.
Организация выражается не только в установлении определённых правил, норм, обязательных для исполнения, называемых институтами, но и тех людей, которые обеспечивают соблюдение этих норм, их совершенствование и умелое использование. Любое организованное сообщество — это, прежде всего, сфера взаимодействия, разделения функций, полномочий и ответственности. Этому ресурсу власти соответствует потребность в статусе.
Человеческий род относится к достаточно ограниченной группе биологических популяций, члены которых осуществляют насилие по отношению друг к другу. С первых дней существования человечества до сегодняшней поры рука об руку с кооперацией и альтруизмом идут конкуренция и насилие. Существуют различные точки зрения на динамику насилия в человеческой истории.
Однако даже сторонники позиции возрастания альтруистичности человеческих сообществ не спорят, что насилие остаётся мощным средством разрешения как внутренних, так и внешних конфликтов организованностей различного масштаба — от племени и группы до государств и надгосударственных образований.
Понятно, что насильственный ресурс власти является таковым благодаря свойственным человеку, как любому живому существу вообще, стремлению к безопасности и продолжению дальнейшего существования. Как отмечалось выше, один из крупнейших социологов нашего времени М. Манн относил к одному из четырёх ключевых ресурсов власти идеологию. Однако есть смысл посмотреть на дело шире. Идеология является всего лишь одной из форм проявления общественного сознания, идеального в человеческом обществе, коллективной психики и т. п. Рядом с идеологией стоят такие хорошо понятные практически каждому, но тем не менее трудно формулируемые феномены, как вера, культурно-языковая общность и т. п. Все они являются своеобразным цементом, скрепляющим человеческие общества в единое целое. Именно они придают целостность социальным организованностям самых различных масштабов. В одних случаях, как указывалось, это вера, в других — идеология, в третьих — язык, обычаи и традиции. В широком смысле всё это можно объединить термином «культура». Этому ресурсу власти соответствует потребность в идентичности, принадлежности к определённой группе, этносу, народу, стране, конфессии.
Наконец, отличительной способностью человека является способность мыслить, осознавать поступки, создавать вторую природу и в перспективе совершенствовать первую. С первых минут после рождения, как установили психологи, у человека, даже вне зависимости от социального окружения, появляются способности ориентироваться. Это первая познавательная способность и первые знания, которые получает ребенок. Затем на протяжении жизни приобретённые, добытые и созданные знания становятся ценнейшим багажом, который позволяет выжить человеку в самых сложных условиях. Поэтому многие проницательные мыслители справедливо видели в знаниях важнейший ресурс власти. Этому ресурсу соответствует человеческая потребность в самореализации.
Для того чтобы подытожить описание пяти базисных ресурсов власти, которые в различных комбинациях и конкретных формах присутствуют во всех человеческих обществах, на всех стадиях их развития, приведём несколько афористичных высказываний. В совокупности они характеризуют каждый из ресурсов: «Власть вырастает из ствола винтовки» (Мао Цзэдун), Money talks (любимая поговорка Дж. Ф. Рокфеллера), «Знание — сила» (Фрэнсис Бэкон), «Миф есть мгновенное целостное видение сложного процесса, и он даёт власть» (Маршалл Маклюэн). «Власть — это не только то, что у вас есть, но и то, что враг думает, что у вас есть. Власть исходит из двух основных источников — деньги и люди. «Неимущие» должны выстроить власть из плоти и крови, создать организацию» (Сол Алинский — крупнейший американский политтехнолог, учитель Б. Обамы и Х. Клинтон).
В различных цивилизациях в разные эпохи значимость и конфигурация властных ресурсов различна. Однако всегда имеется главный определяющий ресурс, который задаёт всю структуру элиты. Этот ресурс должен соответствовать трём критериям:
Во-первых, иметь решающее значение для воспроизводства конкретного общества в ту или иную историческую эпоху. Например, для капитализма таковым ресурсом является собственность на средства производства. Именно от динамики технологических платформ в решающей степени и зависит воспроизводство капитализма как общественной системы и капиталистического строя западной цивилизации;
Во-вторых, господствующим является тот ресурс, вокруг которого наращивается вся ткань социальной жизни и человеческого взаимодействия. Этот ресурс определяет своего рода топологию общества и структуру его правящей элиты;
Наконец, в-третьих, ресурс должен в рамках конкретного общества в определённое время быть максимально просто конвертируемым в иные ресурсы господства. Например, при капитализме таковым ресурсом сегодня является капитал в его финансовой, денежно-долговой форме. Для российской же цивилизации аналогичные функции, как справедливо указывал, например, А. Фурсов, выполняет власть или организационный ресурс.
Господствующие группы, обладающие соответствующими властными ресурсами, составляют правящий класс того или иного общества. Однако, как справедливо отмечал В. Парето, не весь правящий класс — это элита. И в правящем классе есть властители и подвластные. Грубо говоря, элита — это властвующая страта правящего класса, верхушка иерархической пирамиды, которая представляет собой в той или иной степени все известные развитые общества более-менее крупного масштаба.
Исторический материал дал большую эмпирическую базу для определения критериев принадлежности к элите в рамках правящего класса. Таких критериев пять. Причём все пять относятся к так называемым периферийным (подчинённым) элитам, а четыре из них — ко всем элитам, включая ядерную, господствующую. Критерии эти таковы:
• Наибольшая эффективность, успешность, конкурентоспособность в рамках определённого вида профессиональной деятельности, связанной с собственностью на тот или иной вид властных ресурсов. Именно на этот аспект обращали внимание основатели элитного подхода В. Парето и Г. Моска;
• Наличие наибольшей собственности на наиболее качественные властные ресурсы определённого вида. Поскольку собственность — это всегда распоряжение, владение и пользование чем-либо, то крайне важны не только аспект отношений, но и характеристики того, чем пользуются. Данный аспект впервые был подробно рассмотрен выдающимися американскими политологами Р. Милсом в его «Правящем классе» и Г. Домхоффом в бестселлере «Кто правит Америкой»;
• Господствующие позиции в пределах своей ресурсной группы. Как уже отмечалось выше, правящий господствующий класс существенно шире властвующей элиты. Властвующая элита господствует не только над обществом, но и над членами самого правящего класса, которые находятся у неё в зависимости;
• К элите относятся члены конкретной ресурсной группы, которые обладают наиболее обширными и устойчивыми связями с представителями правящего класса и в особенности элит из других ресурсных групп. Речь идёт о горизонтальных связях, которые формируют элитные группировки как своеобразные акторы действия, участвующие как единое целое в самых разных сторонах жизни общества, в его экономических, политических и культурных процессах;
• Наконец, ещё один критерий, который относится только к периферийным или подчинённым ресурсным группам, а также периферийным элитам по отношению к элите глобального домината. Речь идёт о признании господствующей ядерной элитой отдельных членов или группы представителей других ресурсных групп как своих. Как уже указывалось, для капитализма ядерным, топологически образующим ресурсом являются вещные факторы производства, а ключевым отношением — собственность на них. Соответственно, ядерной элитной группой является экономическая элита, которая и принимает, в конечном счете, в свои ряды членов других ресурсных групп. В этом смысле можно согласиться вслед за Г. Домхоффом с тем, что классовый и элитный подход не противоречат, а дополняют друг друга.
Таким образом, в любом сколько-нибудь масштабном обществе образуются пирамиды властвующих и подвластных. Причём в составе властвующих, которых обычно называют правящим классом, в свою очередь, выделяется правящая элита.
Традиционно в состав правящей элиты включаются лишь отдельные индивидуумы или группы различной размерности. Если посмотреть подавляющую часть работ по элитологии или теории власти, то обнаружится, что речь в них идёт исключительно о великих личностях, известных исторических деятелях, крупнейших финансистах, промышленниках, военачальниках и т.п. Также объектом рассмотрения, особенно в XX веке, стали различного рода элитные группировки тесно взаимодействующих между собой лиц, родов, сообществ и т.п.
Историческая фактура, относящаяся абсолютно ко всем цивилизациям и типам обществ, убедительно свидетельствует, что, хотя роль личности в истории велика, а историческую динамику, в конечном счёте, определяют массы, в ключевых точках историю делают именно относительно небольшие сплочённые группы и иные типы организованностей. Сегодня это — уже более-менее господствующая среди аналитиков точка зрения.
Однако буквально в последние десятилетия появилось ещё одно дополнительное измерение природы и динамики власти. В своё время Томас Гоббс написал о государстве как о Левиафане. Позднее, в конце XX века, была впервые обнародована мысль, что институты являются своего рода квазиразумными существами, действующими в собственных интересах. В последние десятилетия наука накопила большой эмпирический материал, свидетельствующий о том, что различного рода организации способны к целенаправленному поведению, опережающему реагированию на события, и обладают собственными интересами, не сводимыми к интересам работающих в них и даже владеющих ими людьми. Некоторые организации или институты, носящие формальный характер — от Римской католической церкви до, например, МИ-6, или недокументированный — от русских бригад до розенкрейцерских лож, — имеют как минимум три интереса или потребности: потребность в существовании, поддержании собственной идентичности и экспансии.
Могут меняться люди, входящие в состав структур, их лидеры, а в некоторых структурах, носящих юридический характер, даже собственники, но интересы этих организованностей будут оставаться неизменными, вне зависимости от персоналий. Они являются полноценными акторами исторического процесса и чем дальше, тем больше занимают господствующие позиции в глобальной элите.
Данный взгляд достаточно непривычен. Традиционно историки и аналитики полагают, что действуют только люди и их группы. Только они обладают потребностями, волей и целями. Однако, вероятно, это не так. Определённые, хотя и не все организации также обладают интересами, способны к активности, демонстрируют целенаправленное поведение и потому являются полноценными участниками глобальной динамики. Метафорически можно сказать, что наряду с вычислительным интеллектом уже давно и успешно действует своего рода организационный интеллект. У этого интеллекта, так же как у искусственного, есть собственные алгоритмы, программы, матрицы репликации и т.п. Это огромная отдельная тема, которая заслуживает внимательного изучения. Характерно, что в последние три-пять лет в Соединённых Штатах IARPA и корпорация MITRE, работающие на американское разведывательное сообщество, щедро выделяют ассигнования на так называемый social software. Social software — это методы, инструменты и среда создания максимально эффективных квазиразумных структур, своего рода новых големов.
Все акторы, входящие в состав правящей элиты, подчиняются законам власти. Наибольшее признание не только среди аналитиков, а главное, среди практиков получили три закона власти. Каждый из них имеет под собой огромные массивы исторической фактуры, подтверждающие их справедливость.
Один из основоположников дискретной математики и кибернетики У. Эшби выдвинул так называемый общий принцип управления, можно добавить — и власти. Он гласит: «Разнообразие управляющей системы должно быть больше разнообразия управляемого объекта». Эта интерпретация близка к ранее полученным выводам К. Шеннона о том, что «пропускная способность канала связи должна быть не меньше разнообразия сигнала». Применительно к теории элит и проблематике власти можно назвать этот принцип — принципом власти Эшби или принципом элитного превосходства: власть должна обладать ресурсами, обеспечивающими господство над обществом.
Ещё до Эшби свой принцип управления и господства сформулировал британский мыслитель, предтеча одновременно фабианства и традиции аристократического тайного управления Д. Рёскин. В изложении крупнейшего историка и конспиролога, любимого профессора Б. Клинтона К. Куигли, этот принцип выглядит следующим образом. «Рёскин обращался к оксфордским студентам как к членам привилегированного, правящего класса. Он говорил им, что они владеют величественной традицией образования, красоты, власти закона, свободы, добропорядочности и самодисциплины; но эту традицию невозможно сохранить, и она не заслуживает сохранения, если её не удастся распространить на низшие классы в самой Великобритании и на неанглийское население всего мира. Если эта благородная традиция не охватит эти два громадных большинства, меньшинство высшего класса англичан в конечном счёте будет затоплено невежественными массами, и традиция погибнет». Этот закон господства можно назвать «принципом Рёскина» — однонаправленности социодинамики властвующих и подвластных, или принципом элитной адекватности.
В 80-90-е годы прошлого века интересный и, к сожалению, недооцененный математик, системщик, социолог В. Седов выдвинул принцип, который он назвал принципом контура управления. В работе А. Назаретяна дана такая формулировка этого принципа: «В сложной иерархически организованной системе рост разнообразия на верхнем уровне обеспечивается ограничением разнообразия на предыдущих уровнях, и наоборот, рост разнообразия на нижнем уровне разрушает верхний уровень организации (то есть система как таковая гибнет)».
Иными словами, господствующая элита должна постоянно держать включёнными «социальные лифты» и рекрутировать в свой состав наиболее талантливых, волевых, пассионарных и профессиональных членов не только периферийных элит, но и подвластного общества. В этом и только в этом случае господствующая элита будет не только располагать большими ресурсами, но и иметь волю, пассионарность и достаточную квалификацию, чтобы максимально эффективно этими ресурсами воспользоваться, с одной стороны, для развития общества в целом, а с другой, конечно же, для сохранения своего элитного положения. В ситуации, когда социальные лифты отключаются, вход в правящий класс закрывается, а элита становится слишком узкой и недоступной не только для других лучших членов правящего класса, но и представителей общества, страну ждёт неизбежный кризис всегда с негативными, а зачастую с крайне печальными последствиями. Существуют и иные законы власти. Однако они требуют дополнительной эмпирической проверки.
Три закона власти, несмотря на кажущуюся простоту, позволяют не только проводить достаточно глубокий анализ положения в обществе, но и прогнозировать перспективы его динамики, устанавливать вектор на развитие или деструкцию.
Элиты, так же как любые организованности высокого порядка, не вечны. Они приходят и уходят. В. Парето даже назвал историю «кладбищем элит». Циклы жизни элит связаны с двумя достаточно различными группами факторов. Одна группа носит внутриэлитный характер и впервые была обнаружена мусульманским мыслителем Средневековья Ибн Халдуном. В работе «Мукаддима: введение в историю» он ввёл ключевое для понимания власти и элит понятие — «асабия». Асабия означает способность элиты к коллективным действиям в общих интересах с принесением в жертву индивидуальных преимуществ ради общего блага. С теми или иными вариациями этот важнейший признак принадлежности к элите, обеспечивающей собственное господство и существование подвластной страны, был переоткрыт П. Кропоткиным как «самопожертвование» и позднее Л. Гумилевым как «пассионарность». Ибн Халдун первый установил, что элиты не могут сохранять постоянным уровень асабии, и по мере того, как он ослабевает, они сходят с исторической арены. Анализируя динамику асабии, важно учитывать открытый Р. Михельсом железный закон олигархии. Он гласит: «Любая форма социальной организации, вне зависимости от её первоначальной демократичности, неизбежно вырождается во власть немногих избранных» — олигархию или номенклатуру. Самое тяжёлое положение и печальные перспективы для элиты и общества складываются тогда, когда, с одной стороны, снижается уровень асабии, а с другой — в полной мере проявляется железный закон олигархии.
Анализируя по критерию асабии исторический процесс, несложно заметить, что уровень асабии является важнейшим фактором смены господствующих групп в рамках общего элитного цикла. Возникает вопрос, а чем же порождён элитный цикл, т.е. смена ядерных элит, а также группировок внутри ядерной элиты? Вполне очевидно, что дело здесь не в пассионарности, самопожертвовании либо каких-то иных личностных качествах или организационных параметрах, а в чём-то ином.
Наиболее точный ответ содержится в той традиции, которую принято называть марксистской. Это не только и не столько «Капитал» К. Маркса, а его ранние рукописи, а также работы марксистски ориентированных исследователей в XX веке, и прежде всего — А. Грамши и В. Крылова. Ключевым фактором, определяющим элитный цикл, являются производительные силы, или, как их называют на Западе — технологические платформы. Строго говоря, производительные силы не сводятся только к вещным факторам: машинам, оборудованию и т.п. Они включают в себя и природный компонент, и человеческий фактор в разных его ипостасях. Например, А. Грамши различал вещные, социальные и ментальные элементы производительных сил. А В. Крылов выделял вещные, природные, социальные и духовные. Как бы там ни было, изменения производительных сил и являются тем самым ветром перемен, который порождает борьбу элит и приводит к смене одних элит другими.
В рамках европейской цивилизации изменения в производительных силах получили название производственных революций. Первая революция конца XVIII — начала XIX веков характеризовалась переходом от сельского хозяйства к промышленности как ведущей отрасли экономики. Она была эпохой паровых двигателей, фабрик, первых паровозов и пароходов, массовых изданий газет, сукна и чугуна. В ходе первой производственной революции окончательно сформировался современный тип государства. На смену аристократии пришла буржуазия как господствующий класс. Собственники вещных средств производства стали ядерной группой формирующейся капиталистической элиты.
В конце XIX — начале XX веков произошла вторая производственная революция. На место угля пришла нефть. Паровые двигатели сменились двигателями внутреннего сгорания. Простые, достаточно примитивные станки были заменены механизированным оборудованием. Появились конвейерные линии. Мелкосерийная фабрика уступила место массовому производству на заводах. В конкуренцию с газетами вступили телеграф, телефон и радио. Наступила эпоха всеобщего избирательного права и так называемой буржуазной демократии. Внутри элиты торгово-ростовщическо-мануфактурную буржуазию решительно сместил с пьедестала промышленный капитал. Тогда же начали набирать силу банки современного типа и иные финансовые институты, чьи собственники позднее, в конце XX века, окончательно подчинили себе промышленников.
На наших глазах происходит третья производственная революция. Правда, недавно, на ежегодном Давосском форуме его организаторы провозгласили пришествие четвёртой революции. Третью они отнесли к 90-м годам прошлого века и к интернет-экономике. Однако представляется, что в данном случае сознательно или бессознательно интеллектуальная обслуга сильных мира сего навела тень на плетень. Интернет действительно изменил жизнь людей и средства коммуникации. Однако за последние 25 лет никаких кардинальных сдвигов в энергетике, новых материалах, технологиях производства, типах организации не произошло.
Например, один из наиболее известных инвесторов и венчурных предпринимателей Питер Тиль в 2015 году написал статью, побившую все рекорды цитирования. Её название — «25 потерянных лет». Суть статьи в том, что начиная с 90-х годов промышленностью и другими сферами экономики и человеческой жизни вообще отторгались любые нововведения, кроме информационно-коммуникационных технологий. В ходе состоявшегося обсуждения статьи многие специалисты в различных странах мира не при помощи оценочных суждений, а исходя из обобщения огромного фактического материала убедительно доказали, что П. Тиль прав и по многим технологическим направлениям последние 25 лет были годами регресса, а не прогресса.
Это неудивительно. Уже в последней четверти XX века стало ясно, что капитализм как строй тяжело и неизлечимо болен. Это дало возможность многим проницательным мыслителям поставить диагноз о близости терминального кризиса капитализма. В силу определённых исторических обстоятельств данный кризис выразился в специфической форме, а именно в крахе СССР. Казалось бы, поражение СССР в холодной войне и последующее крушение державы является скорее аргументом в пользу всепобеждающего капитализма. Однако это не так. Если избавиться от идеологических клише, пропагандистских лозунгов и оценочных суждений и опираться исключительно на факты, то нельзя не признать, что СССР с первого до последнего дня своего существования входил в глобальную мирохозяйственную систему. Причём по своему характеру эта система была капиталистической. Соответственно, крушение СССР стало не только и не столько итогом холодной войны, сколько ранней начальной стадией терминального кризиса капитализма. В этом плане СССР являлся наиболее неорганичной, а потому и хрупкой частью глобальной мирохозяйственной системы. Её разрушением не закончился, а только начался системный кризис глобальной капиталистической системы.
В силу определённых политических целей сегодня навязывается мнение, что СССР рухнул из-за внешних причин, в результате победы Соединённых Штатов, Великобритании и их союзников в холодной войне. Однако хорошо известно, что любая большая сложная система, а СССР, несомненно, являлся таковой, погибает и разрушается прежде всего из-за внутренних причин. Внешние могут выступать катализаторами, дополнительными факторами, способными ускорить процесс или перевести его из управляемой трансформации в хаотическую деструкцию. Бесспорно, воздействие внешних факторов на СССР было, но главными были внутренние причины. Именно поэтому большой ошибкой является утверждение, что США выиграли холодную войну.
В реальности, как сегодня становится очевидно всем, выигравших в холодной войне вообще не было, за исключением паразитической финансовой элиты, пресловутого одного процента, который буквально на наших глазах превратился в ядерную группу элиты и подмял под себя традиционную капиталистическую элиту, связанную, прежде всего, с производительным капиталом.
В последние 25 лет произошла конвергенция, о которой говорили ещё в середине XX века. Однако вместо чаемой положительной конвергенции случилась деструктивная. В итоге в мире возобладали худшие черты позднего капитализма и деформированного историческими обстоятельствами советского социализма.
Однако динамика производительных сил лишь отчасти связана с динамикой социума. Соответственно, она имеет собственную логику и динамику. Поэтому, несмотря на деструктивные процессы и отрицательную конвергенцию, в начале десятых годов нынешнего столетия стала разворачиваться третья производственная революция.
Её отличительными чертами стали робототехника и 3D печать, переход к распределённому масштабируемому производству, аддитивной организации, принципиально новым видам материалов и т.п. Эти и другие черты принципиально новой технологической платформы, базирующиеся на информационных технологиях, уже в полной мере проявились в странах — лидерах третьей производственной революции. Например, ежегодные темпы роста производственных роботов составляют от 15 до 20%. Если среди общего числа роботов выделить роботов и робототехнические линии, оснащённые вычислительным, или, как его называет, искусственным интеллектом, то более 90% их производства и около 60% применения приходится на Америку.
Уже сегодня в странах — лидерах третьей производственной революции, а это, прежде всего, США, Япония, Южная Корея, Германия и Великобритания, на 10 тыс. рабочих, занятых в промышленности, приходится от 150 до 500 роботов. Что касается России, то, по данным Центра робототехники IT кластера «Сколково», за 2015 г. в стране установлено менее 1 тыс. производственных роботов, из которых более 600 — зарубежного производства. Таким образом, не будет преувеличением сказать, что по состоянию на сегодняшний день картина просто удручающая. Подобную статистику можно привести и по другим направлениям и кластерам третьей производственной революции.
Производственные революции всегда ведут к тектоническим сдвигам в составе правящего класса и топологии элит. Периоды производственных революций сопровождаются не только сменой элит, но и их ожесточённой борьбой. Зачастую в эту борьбу втягивают и население стран — лидеров производственных революций.
Также исторические наблюдения показывают, что противоречия в стране — лидере производственной революции неизбежно экспортируются, можно сказать, выплескиваются в мир. В результате резко возрастает уровень глобального насилия, количество и интенсивность конфликтов, выражающихся в основном в локальных, а иногда и глобальных войнах, а также гражданских вооружённых конфликтах. Нет оснований полагать, что в этот раз будет иначе.
В последние годы и в мире, и в России нет недостатка в аналитике внутриэлитных конфликтов. Внимательные исследователи и аналитики буквально ежедневно сталкиваются с проявлением в публичной политике «борьбы бульдогов под ковром». Группы элит диагностируют по-разному. Одни видят глобальный конфликт элит в противоборстве «менял» и «процентщиков», другие — «имперцев» и «транснационалов», третьи — «патриотов» и «либералов». Однако если следовать принципам элитного анализа и опираться не на мнения и цитаты, а на факты и данные, то несложно обнаружить, что третья производственная революция — это даже не конфликт между промышленным и финансовым капиталом, они уже давно слились в единое целое при господстве финансовых олигархов, а конфликт между двумя ресурсными группами. Финансистам противостоят обладатели знаниевого ресурса, как особая элитная группа.
Поскольку совокупность данных и сведений убедительно свидетельствует, что на сегодняшний день лидером третьей производственной революции являются США, то, соответственно, конфликт между элитами наиболее чётко проявляет себя именно в этой стране. Не будет преувеличением назвать его «холодной гражданской войной». Холодная гражданская война идет между тремя Америками.
Прежде всего, это хорошо известная, многократно описанная и привычная миру финансиализированная Америка Уолл-стрит, Вашингтона, Чикаго и Лос-Анджелеса. Это страна, где не просто господствуют финансисты, или как их ещё называют «банкстеры», но и экономика, где наиболее высокодоходен финансовый сектор, где монетарно-кредитная сфера диктует и определяет все производственные, экономические и даже социальные процессы. Об этой Америке написаны тома и тома. Это Америка даже не чистого капитализма, а финансиализма. Это США одного процента.
На сегодняшний день это, безусловно, господствующий внутри Америки и всего мира контур. Однако в ходе кризиса 2008-2009 годов ему был нанесён сильнейший удар, от которого он так и не смог оправиться. Чтобы проиллюстрировать, что такое финансиализированная Америка, достаточно привести несколько цифр. За последние 34 года ВВП в США рос в среднем на 5,2 процента и увеличился примерно с 2,5 до 17 триллионов долларов, а рыночная оценка корпоративных акций росла на 10,4 процента в год и увеличилась соответственно с 1 до 35 триллионов долларов. Иными словами, если в 1981 году рыночная капитализация составляла 44 процента от ВВП, то в 2014-м — 205 процентов. Ещё более ошеломительны данные по соотношению всё того же ВВП с общим объёмом рыночной капитализации и глобальной задолженности, включая все виды долгов — государственных, корпоративных и домохозяйств. В период с 1981 по 2014 год этот показатель рос на 8,4 процента ежегодно. В итоге если в 1981 году капитализация и объём долгов превышали объем ВВП всего в 2 раза, то сейчас — более чем в 5 раз. Причём разрыв увеличивается по экспоненте. Статистические данные можно приводить и далее. Но и уже приведённых вполне достаточно, чтобы понять, что кредитно-долговая финансиализированная экономика, а точнее её американский контур, находится в прямом смысле слова в безвыходном положении.
Если раньше вопрос о перспективах экономики относился сначала к области гаданий, потом полемики и, наконец, суждений, то с недавних пор он перешёл в плоскость расчётов и математических доказательств. На рубеже XX—XXI веков начали появляться и множиться математические модели, позволяющие описывать и прогнозировать реальную, неравновесную экономику, а не псевдоматематические абстракции, выдаваемые за формальные описания идеального несуществующего рынка А. Смита-мл., Фридмана и неолибералов. Наилучшее описание этих моделей дано в недавно переведённой на русский язык книге ведущего британского научного и экономического, физика и экономиста по образованию М. Бьюкенена «Прогноз».
Согласно самым различным моделям нелинейной динамики, финансовых и реальных рынков, американская и глобальная финансиализированные экономики обречены в ближайшее время на сильнейший кризис, превосходящий по своим масштабам потрясения 2008—2009 годов. Это отлично знают и понимают финансисты, а также другие подчинённые и союзные им силы и круги в американской и глобальной доминате.
Второй — позднеиндустриальный, — контур Америки живёт трудно, чередуя незначительные успехи с длительными периодами стагнации и тяжёлыми кризисами. Уже долгие годы рост производительности труда в традиционных индустриальных отраслях, в сельском хозяйстве, в сфере услуг не превышает 1-2 процента в год. Американская позднеиндустриальная экономика по уровню своего технического оснащения и квалификации кадров заметно уступает германской, скандинавской, японской, южнокорейской, а в некоторых секторах и китайской. Символом если не сегодняшнего, то завтрашнего дня позднеиндустриальной Америки стал признанный банкротом Детройт, в лучшие свои времена — центр мирового автомобилестроения, а ныне в значительной степени город-призрак.
Отмеченные выше обстоятельства побуждают некоторых пропагандистов и публицистов ставить на Америке крест. Более того, многие даже весьма квалифицированные аналитики искренне убеждены, что «американский век» закончился и впереди у Америки упадок, деструкция, разрушение и даже распад. Однако они не знают или не хотят знать и о третьем контуре США — Америке третьей технологической революции.
Чтобы коротко охарактеризовать этот контур, приведу короткую выдержку из большого исследования Брукингского института, славящегося скрупулёзным отношением к фактам и статистике. «В настоящее время корпорации, компании, университеты и правительство США являются собственниками почти 2/3 патентов на ключевые технологии и разработки в отраслях, связанных с третьей промышленной революцией, включая продвинутую IT индустрию, Большие Данные, искусственный интеллект, робототехнику, 3-D печать, синтетическую биологию, новые виды материалов и т.п. Ещё более 20 процентов подобных патентов приходится на компании стран, которые являются ближайшими союзниками США и, прежде всего, Канаду, Японию, Великобританию и Южную Корею. К концу 2013 года на предприятиях и в компаниях, работающих в продвинутых отраслях и производствах, относимых к третьей промышленной революции, занято 12,3 миллиона работников, или примерно 9 процентов всей американской рабочей силы. Они производят продукции на 2,7 триллиона долларов, или 17 процентов американского ВВП. Это больше, чем такие сектора, как здравоохранение, финансы и недвижимость… При этом ежегодный рост объёма продвинутых отраслей составляет в среднем 7% ежегодно в течение 2011—2014 годов, и в будущем будет, видимо, ускоряться. Уже сегодня продвинутые отрасли третьей промышленной революции стали крупнейшим и наиболее динамичным сектором американской экономики».
Три технико-экономических контура, без сомнения, усилили центростремительные процессы в американском социуме. Они отражаются на растущем неравенстве, размывании среднего класса и формировании, как это ни удивительно в XXI веке, резервных армий труда.
Свою лепту вносят и обостряющиеся этнокультурные проблемы. Начиная с 1960-х годов прошлого века в Соединённых Штатах, несомненно, было приложено много усилий по формированию мультикультуризма и сглаживанию признаков расовой, культурной и иных видов дискриминации. Однако кризис позднеиндустриальной Америки конца ХХ — начала XXI веков привёл к скачкообразному увеличению спроса на малоквалифицированную, сезонную и низкооплачиваемую рабочую силу. Соответственно, имел место взрывной рост легальной, и особенно нелегальной, миграции в основном испаноговорящего населения из Мексики и других стран западного полушария, а также выходцев из мусульманских стран Южной Азии и в гораздо меньшей степени из Западной и Центральной Африки. Так или иначе, и без того хрупкое равновесие было нарушено, и центростремительные тенденции в этой сфере сменились центробежными. Причём всё это происходит на фоне уменьшения доли белого населения, которое, по оценкам многих демографов, уже в середине нынешнего столетия может оказаться меньшинством в Америке.
В условиях тектонических технологическо-производственных сдвигов, изменений в расовом, культурном и языковом составе населения страны, ситуации ценностного кризиса и исчерпанности модели финансиализированной экономики доминат не смог осуществить радикальной политической реформы. В итоге федеральная власть вот уже не первый год находится в состоянии, характеризуемом параличом, несогласованностью и ситуативными, а не стратегическими действиями. Не случайно едва ли не самой популярной за последние годы книгой о политической системе Америки стала работа Н. Лофгрена, проработавшего почти 30 лет в палате представителей и Сенате США: «Игра окончена: как республиканцы сошли с ума, демократы стали бесполезными, а средний класс был обманут». Возможно, наиболее ярким свидетельством холодной американской гражданской войны являются текущие президентские выборы.
Если внимательно наблюдать за ходом избирательной кампании 2016 года и анализировать не только результаты выборов, но и структуру спонсоров каждого из кандидатов, а также поддерживающие их средства массовой информации, то можно сделать однозначный вывод. Высокотехнологичная Америка — Америка третьей производственной революции — сознательно устранилась. На этих президентских выборах среди кандидатов нет её представителей. Борьбу ведут прямо-таки олицетворение глобальной финансовой элиты Хиллари Клинтон и группа кандидатов от Демократической и Республиканской партий, которые отражают подчинённую финансистам позднеиндустриальную Америку. За ними стоит в основном капитал, задействованный в промышленности, в сфере услуг и строительства и вступившее с ними в союз подавляющее большинство американцев преимущественно с европейскими предками (так называемая «Америка реднеков»). Если внимательно посмотреть на структуру избирателей, диаметрально противоположных друг другу по жизненной истории и взглядам, Д. Трампа — миллиардера-девелопера, и Б. Сандерса — ученого, а в последующем профессионального политика, можно обнаружить, что за ними стоит один и тот же протестный электорат преимущественно «белой Америки» и молодёжи.
Позволю себе высказать прогноз, а заодно объяснить, почему Америка третьей производственной революции сознательно пропускает эти выборы. Если предположить невероятное и представить себе президентские выборы, где Х. Клинтон с ее вице-президентом противостояла бы пара Трамп и Сандерс, вполне вероятна была бы победа последних. Однако сила властвующей элиты и глобальные резервы господствующего одного процента финансистов в Америке столь велики, что если Клинтон будут противостоять Трамп или Круз, они проиграют. Впрочем, Америка — удивительная страна, в которой случается всякое — от импичмента до убийства президента, поэтому в последний момент в избирательную кампанию 2016 года может прилететь неожиданный чёрный лебедь или выскочить какой-нибудь «чёрт из табакерки».
Гораздо важнее причина, по которой высокотехнологичная знаниевая элита и её союзники в других ресурсных группах не выдвинули собственного кандидата на выборах-2016. Внимательный анализ высказываний лидеров, владельцев и советников компаний, связанных с третьей производственной революцией, показывает, что в ближайшие годы они не просто ожидают, а уверены в начале крупнейшего экономического кризиса, по своим последствиям большего, чем кризис 2009 года. Соответственно, по их мнению, в кризис лучше не нести бремя нахождения у власти с неизбежной ответственностью и неприятием населением. Лучше использовать кризис, который, несомненно, сильнее всего ослабит глобальную и американскую финансовые элиты для перехвата управления и смены домината в правящем американском глобальном классе.
Война идёт не на жизнь, а на смерть. И не только в Америке, а по всему миру. Её внешним проявлением, например, является дело Э. Сноудена, которого втёмную использовали финансовые элиты и связанная с ними часть разведывательного сообщества США против высокотехнологичных элит и другой части разведывательного сообщества. В том же ряду стоят не только не прекращающиеся, но всё более нарастающие скандалы с офшорами по всему миру — от Кипра, Виргинских островов и до Панамы. Причём можно быть уверенным, что Центральноамериканской страной дело не закончится. Офшоры — это не просто безналоговая юрисдикция, а несущая конструкция глобальной, в основном теневой, финансовой системы. Эта система очень далека от классического капитализма и представляет собой его болезненную мутацию, которыми, как правило, сопровождаются терминальные периоды существования того или иного строя.
У нас в стране к месту и не к месту любят цитировать известный афоризм Александра Третьего о том, что у России нет других друзей, кроме её армии и флота. В каком-то смысле этот тезис справедлив. Однако в хищном, жестоком и турбулентном мире важно иметь если не друзей, то партнёров. А ещё важнее использовать противоречия и расколы, обращая чью-то слабость в собственную силу. Главное же — надо использовать имеющиеся у России шансы и задел для скорейшего развёртывания третьей производственной революции в нашей стране. Если ты сильный, то у тебя будет всегда много друзей и союзников. К тому же технологическая сила как никакая другая подпитывает военную, экономическую, политическую и медийную.
Журнал «Изборский клуб» (2016 № 4)
