Вчера, поглядывая на экран телевизора и слушая краем уха Пушкова, обратил я внимание на сюжет, в котором были названы Гавайские острова. Речь шла о флаге Российской империи, поднятом два века тому назад над одним из островов архипелага, расположенного в Тихом океане далеко от берегов России, ближе к Новому свету, гляньте-ка на глобус. Присоединиться к обсуждению события понудило меня толкование автора передачи о присутствии империи Романовых в этом углу мира. На этот счёт у меня выработан свой взгляд. Позвольте высказаться.
***
В своей публицистической работе «Россия в неволе» (или «Зависимая Россия»), увидевшей свет в СМИ и в книге «Живая старина» (М., ВТ, 2011), я провёл мысль, критиками доказательно не оспоренную, что Россия никогда не была колониальной империей, подобно Великобритании, Франции, Испании, Португалии, др. стран, которые на правах «высшей расы» выкачивали до последней капли живительные соки из захваченных за океанами земель и их обитателей. Расширяясь от центра во все стороны к своим естественным границам, Россия с XV века превращалась из мононационального славянского княжества (с незначительными включениями финских и тюркских племён) в социальную, разноязыкую и разнорасовую империю. Именно социальную, не колониальную, ибо податные сословия присоединяемых территорий вовлекались (часто с большими правами, чем русское простонародье) в общую хозяйственную жизнь страны; а правящие классы мирно присоединённых или завоёванных народностей пополняли таковые собственно России метрополии. В тесном ли междуречье Волги и Оки или на просторах между тремя океанами – творила свою историю всё единая держава по имени Россия.
Но был в истории нашего Отечества период, не продолжительный по его 1000-летней мерке (длиной в 68 лет), когда оно едва не пошло по стопам западных колониальных держав, начав освоение Аляски с Алеутскими островами и Александровским архипелагом, также частью Калифорнии из крепости Росс, ныне Форт-Росс США. Всё перечисленное получило название Русская Америка. Притом, на русский лад, в известном приближении, заселявшиеся подданными царей территории, могли повторить судьбу Индии под властью британской Ост-Индской компании. Ибо управление Русской Америкой, которую едва не дополнили Гавайские острова, изначально взяла в свои руки Российско-американская компания, с Главным правлением в Иркутске (Сибирское генерал-губернаторство) и практическим управляющим лицом в столице американских приобретений Ново-Архангельске.
Чем закончился «эксперимент российской истории» в тихоокеанской дали, об этом речь ниже.
Тайная вечеря
В нынешнем, «урезанном» в 1991 году Государстве Российском насчитывается около
180-и языков. В обеих империях (как Романовых, так и Политбюро) их было больше. Представлены были почти все сущие на планете Земля языковые семьи и многие группы. А вот полинезийцев у нас не было, что, видимо, приводило в задумчивость некие умы самой обширной империи мира, уже перешагнувшей Берингов пролив. Одним из таких умов обладал немецкий врач на российской службе Георг Антон Шеффер, который представлялся Егором Николаичем и был по натуре авантюристом романтического, благородного плана.
Однажды, летом 1816 года, он пригласил на берег Дона, для интимной беседы титулованную пару - Платова и Воронцова. К ним присоединилось лицо ещё более знатное, так как к нему все обращались, именуя «Ваше величество». Видимо, из-за жары только русского немца прикрывало подобие европейской одежды из лёгкой ткани. Собеседники же его сидели в древесной тени у костра, за ужином, в чём мать родила, если не считать подобие юбочек из местных растений, прикрывавших срамные места высоких особ.
Да, надо пояснить: событие отмечено не на нашем, как вы подумали, Дону; и собеседниками доктора Шеффера были не известные вам по отечественной истории знаменитый казачий атаман Платов и граф Воронцов, лорд и меценат, командир оккупационного корпуса в Париже после Ватерлоо. Носителями сих громких имён являлись племенные вожди островов Ниихау и Кауаи в Гавайском архипелаге Тихого океана. Они с благодарностью, гордясь, приняли эти имена от представителя великой державы, недавно одолевшей самого Властелина Мира – Наполеона. А «Его величество» оказался королём тех двух островов. Отзывался он также на имя Каумуалии, но доктор Шеффер и другие русские и «почти русские», из-за трудности произношения, звали Его Островное Величество (далее Е.О.В.) просто Томари. Что касается Дона, то это была не наша равнинная река, а островная горная речка, наречённая так тем же немцем, большим русским патриотом.
История почти детективная
На какую же тему беседовала эта четвёрка единомышленников? Речь шла о добровольном присоединении о. Кауаи и о. Ниихау к Российской империи, о чём, правда, император Александр I тогда ещё не ведал. Причина столь страстного желания Е.О.В. Томари лишиться суверенитета в пользу «Северного Сфинкса» состояла в том, что наследственный владелец островов с речкой Дон и долиной Шеффера – Шефферталь (простим переименователю маленькую слабость!) был вассалом владельца всего архипелага, могущественного короля королей Камехамехи Первого (далее местами ККК I). Хитроумный Томари рассчитал: Петербург далеко, а до резиденции ККК I, в столице архипелага Гонолулу, – рукой подать. Он сепаратиста, мечтающего о незалежности, в порошок сотрёт, если мечтатель случайно выдаст себя. Следовательно, быть вассалом победителя Наполеона и почётно и выгодно, а там, глядишь, и весь архипелаг за верность России можно под свою руку получить. Надежда имела основание: в отношениях между «монархом всегавайским» и русскими «колонизаторами» появилась трещина. И виной тому были подданные Томари.
Год назад они разграбили торговое судно Российско-американской компании «Беринг», потерпевшее крушение у о. Кауаи. А.А. Баранов, управляющий компанией в те годы, обратился из Ново-Архангельска к самому Камехамехи с просьбой через своего посланца доктора Шеффера возместить ущерб. Тот проявил себя в глазах властелина архипелага искусным врачевателем, за что был пожалован скотом, рыболовными угодьями и землёй под факторию на главном острове архипелага. Поначалу добился успеха и в переговорах, но потом его как говорится, «занесло». И дело расстроилось. Видимо, русский немец поторопился со своим самолюбивым планом присоединить к Российской империи Гавайский архипелаг. Тогда прожектёр, дождавшись посланных ему Барановым на «усиление дипломатических средств» двух шхун, взял курс на владения Томари, вассала Камехамехи. Вассал мечтал о независимости от близкого единокровного соседа.
Вскоре после того памятного ужина над полинезийским Доном, в присутствии пёстрого, от экзотических нарядов и татуировок, двора Е.О.В. Томари и нагого народа, была оглашена с дворцовой платформы, под навесом из пальмовых листьев, просьба туземцев двух островов, подданных Томари, адресованная к Александру I. В письменном изложении немца-затейника, в переводе на русский язык, от императора ждали покровительства; полинезийцы клялись в верности короне и скипетру белого монарха. Было составлено соглашение между королём и доктором на двух языках, записанное кириллицей. А чтобы сделать будущее приобретение империи более лакомым, мятежный король задумал округлить свои владения соседними островами, для чего выделил воинственному доктору 500 вооружённых дубинами детин, в усиление пушек на русских шхунах. Не забыл о должке за разграбленное судно, обещал Русско-американской компании монополию на торговлю сандаловым деревом. Шеффер и его спутники получили «в кормление» несколько селений и участки под строительство опорных крепостей и факторий. Доктор не остался в долгу: купил для короля у шнырявших в королевских водах янки шхуну «Лидия» (вот и начало суверенного флота!), договорился с ними о приобретении военного корабля «Авон», взятого пока в аренду. Был уверен, что А. Баранов оплатит сделки. И, наверное, мечтал о титуле наместника Александра I на новоприобретённых территориях.
Отдадим должное Шефферу: за считанные месяцы он и его люди, с помощью островитян, возвели сооружения задуманной фактории, разбили сад. Кроме того, на господствующих высотах, над устьями рек, поднялись каменные и земляные бастионы трёх крепостей - имени Барклая-де-Толли, Александровская (с часовнями) и Елизаветинская (в честь императрицы). В последней освятили малую церковь (первую православную на Гавайях!); фрагменты каменного фундамента крепости можно увидеть и сегодня. Остановись, прохожий! Произошли эти события 200 лет тому назад. Юбилей, соотечественники! Ну, тогда дважды по сотке?
Особенности российской колониальной политики
В сентябре 1816 года, занятый обустройством своего хозяйства на островах в Тихом океане Шеффер отправил «Авон» в Ново-Архангельск с подлинниками соглашений между ним, как представителем компании (читай – России), и королём Томари; также отчётные финансовые и иные документы. Копии же соглашений послал в Санкт-Петербург с оказией. И стал ждать распоряжений. Деятельно. Не покладая рук. Во владетеле «своих островов» он был уверен. А вот «великий король» Камехамеха пронюхал об измене вассала и опасных для него действий русских. В отместку он лишил доктора пожалованных ему владений на главном острове, дал зелёную улицу негоциантам из США. Те стали перекупать полинезийские товары, обещанные русским и быстро разорили тамошнюю факторию. Людям Шеффера пришлось оставить её. Янки так разошлись, что уже под носом у конкурента, во владениях Томари, сделали попытку сорвать российский флаг над Елизаветинским фортом. Но воины Томари, верные присяге царю Александру, отстояли святыню.
Между тем управляющий Баранов устроил своему ретивому посланцу эпистолярную выволочку. Мол, милостидарь, запрещаю Вам «входить в какие-либо спекуляции»! И вообще, всякие действия его, Шеффера, должны одобряться в Иркутске, а некоторые – самим государем, в Санкт-Петербурге, ибо могут привести к большой войне.
А малая война против русских уже началась на островах. Янки нашептали на ушко Томари, будто их Большая островная страна находится в состоянии войны с Россией. И пригрозили ввести в воды вассального королевства боевую эскадру. Тот поверил и отошёл в сторонку от тех, у кого недавно просил покровительства. В то же время Шеффера покинули все бывшие у него на службе американцы и англичане, и большинство запуганных туземцев. Русские и преданные им островитяне остались в меньшинстве. В кровавой стычке с янки трое из них и несколько гавайцев погибли. Оставшиеся разделились: часть из них на судне «Ильмен» отправилась в Ново-Архангельск за помощью, другие, под командой доктора, едва дотянули на ветхом «Мирт-Кадьяке» до Гонолулу, откуда отправились кружным путём на родину чужими судами.
Приговор колонии
О делах на Гавайях в Иркутске прознали лишь в августе 1817 года. Хотя директора компании, убежденные в пользе колонизации островов, приняли сторону Шеффера, который, к слову, разорил их на 200000 рублей; действовать во владениях «великого короля» Камехамехи Первого и его вассалов Главное правление самостоятельно не рискнуло. Поплыло водными путями, поскакало в кибитках донесение императору Александру с просьбой указать, как быть в сложившейся ситуации.
Полгода спустя в Иркутск был доставлен ответ, подписанный министром иностранных дел Карлом Нессельроде:
«Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами. И потому Его величеству угодно, чтобы королю Томари, изъявя всю возможную приветливость и желание сохранить с ним приязненные сношения, от него помянутого акта не принимать (выделено мной. – С.С.), а только ограничиться постановлением с ним вышеупомянутых благоприязненных сношений и действовать к распространению с Сандвичевыми островами торговых оборотов Американской компании, поколику оные сообразны будут сему порядку дел».
Таковым было тогда общее направление политики Российской империи. Но, согласитесь, наивными были эти миролюбивые политические приёмы, направленные на сдерживание Британии от приобретений на Тихом океане, в первую очередь, откалывающихся частей Испанской империи. Можно понять желание Зимнего дворца не раздражать Белый дом, который казался противовесом Уайт-холлу. Но главное, кажется мне, в умах высших властных лиц России уже начала созревать мысль о тяжести «территориального бремени» страны, прирост которого опережал рост народонаселения. Восточные окраины страны были малодоступны, пустынны, управлялись с трудом, а тут тебе всякие там Шефферы соблазняют новыми территориями, ещё более отдалёнными… Кстати, напоследок о нём и о его последователях.
Шефферомания и русские следы на чужих островах
Егор Николаич в долгом пути на родину через Кантон не остыл. Накануне 1819 года он появляется в столице империи и сходу – записку царю. В ней подробно, убедительно обосновывает необходимость прямого захвата всего Гавайского архипелага. Он не одинок. Отцы компании делают всё от них зависящее, чтобы возродить в душе непоследовательного короля Томари чувство дружбы к русским, просят его позволения селиться на острове Ниихау, наименее людном, или даже продать его компании. В то же время русский консул в Маниле П. Добелл (ещё один очень русский немец) совершает вояж в Гонолулу, где на смену покойному уже Камехамеха Первому, мужу твёрдому и властному, пришёл его сын-тёзка под номером 2-м, слабый, неумелый правитель. Он просит консула помощи и покровительства великой северной страны. Добелл не медлит с обращением в Петербург. Но оттуда – молчание. Ведь окончательный ответ уже дан. И повторный – на записку Шеффера после тщательного анализа разного рода специалистами. Ещё через год и Российско-американская компания признает архипелаг сферой влияния янки и переключится на Калифорнию. А здесь всё! Конец затеи…
Гавайское королевство содержало Елизаветинскую крепость в порядке ещё почти полвека, затем забросило по ненадобности. Ещё через 100 лет янки, теперь владельцы архипелага, присвоили развалинам статус Национального исторического памятника США. Лестно иметь у себя руину мировой державы. В память о неопытных колонизаторах и покладистых конкурентах осталось лишь название парка – «Русский форт Елизаветы».
***
Уже 150 лет (тоже юбилей в текущем году) не умолкают обвинения «патриот-теоретиков» в адрес Правительства Александра II Освободителя в якобы преступной продаже Аляски. С неодобрением вспоминаются царские уступки Вашингтону других заморских территорий. Последнее время об этих «дешёвых распродажах» чаще всех вопят «новые бывшие», агрессивно скорбящие о СССР. Понять их можно: похоронными воплями они пытаются заглушить обвинения в адрес правящей клики КПСС, продавшей мировому капиталу или уступившей ему (как хотите называйте) пять миллионов(!!!) квадратных километров Красной империи, наиболее освоенных, густо населённых (почти 130 миллионов жителей). А ведь «продавцы 1991 года» не столько своё разбазаривали, сколько 1000-летнее наследие.
Но отказ в XIX веке Санкт-Петербурга от владений в Америке и в восточной части Тихого океана были не от глупости, недальновидности или корысти, а диктовались реальным положением вещей.
Русские промысловики редко забирались в глубь Аляски, довольствуясь охотой на побережье, ибо сибирская пушнина была более доступна, а добыча её обходилась много дешевле, и её не надо было перевозить домой морем. Хватало в Сибири и золота, так что на слухи о золоте Аляски, даже на реальные россыпи под горой Св. Ильи не обращали должного внимания. Всё чаще русское правительство смотрело на заокеанские владения как на малодоходные.
Попытка Александра I запретить иностранным судам плавание у берегов Аляски осталась вялым дипломатическим жестом. Скоро янки добились льготных условий мореходства и торговли. Чуть позднее здесь закрепилась британская «Компания Гудзонова залива», получив в аренду на выгодных условиях прибрежную полосу русских владений протяжённостью в 4°. Активность правительства США усилилась здесь после ослабления России в Крымскую войну. Американские промышленники стали энергично обустраиваться на полуострове, в конце концов тихой сапой приобрели контроль над экономикой всей Аляски. Претендовала на её богатства и Великобритания. Но, дойдя до мысли продать колонию-обузу, правительство Александра II предпочло в качестве покупателя США, рассчитывая на их «вечную благодарность» за поддержку Севера в войне с Югом в 1861-1865 годах. После Севастополя, при тяжёлых условиях Парижского мирного договора, Россия нуждалась в сильном союзнике. Но увы… Коварство англосаксов в полной мере наследовала их бывшая североамериканская колония на атлантическом побережье.
Согласно «купчей бумаги» от 18 марта (по ст. ст.) 1867 года, 1,6 кв. вёрст Северной Америки, под именем Аляска, были проданы царским правительством Вашингтону всего за 7,2 млн долларов (около 11 млн золотых рублей). Конечно, можно было торговаться, но ушлые англосаксы тянули бы переговоры до тех пор, пока Аляска не оказалась бы в их руках полностью. И даром. У России не было Тихоокеанского флота, достаточного количества торговых судов у причалов Камчатки, побережий Охотского и Японского морей. Регулярное сообщение между столицей империи и заморскими владениями в отсутствии Транссибирской ж.д. превратилось бы в многомесячные «сухопутки» или «регулярные кругосветки», разоряющие казну. Притом, ещё находилась в первозданном состоянии Сибирь. Освоение её начнёт Столыпин крестьянской колонизацией, энергично продолжит Сталин, отдав приоритет промышленности, когда появится рабочая сила в виде сотен тысяч «поражённых в правах» уголовников и «врагов народа», с которыми можно расплачиваться за труд по 12 часов в день, в основном, сухарями и похлёбкой (блюдо «баланда»). До заморских ли территорий было 150 лет назад владельцам неосвоенных пространств Евразии от Белого моря до мыса Дежнёва?
Зададимся вопросом: а если бы Аляска, русская Калифорния (Форт Росс), и два острова Гавайского архипелага в полном смысле вошли в состав России и остались бы под властью её правителей? Я не сомневаюсь, что в таком случае заокеанские владения России были бы потеряны для Москвы в Гражданскую войну. Эвакуация белых частей с Дальнего Востока произошла бы в направлении Аляски, белый флот из Чёрного моря ушёл бы не в Бизерту, а в Аляскинский залив, к причалам Ново-Архангельска. Это была большая сила, не по зубам Тихоокеанскому флоту СССР до 1945 года. А там бы Америка стала намертво, опасаясь за свои берега. В лучшем случае, мы имели бы на карте и в реальности две России: одну – Россию под названием СССР, также обречённую на распад, другую – Новую Россию, американский осколок империи, более жизнестойкий, чем большевистское, лишь 74 года простоявшее сооружение, в классовой гордыне отказавшееся от непрерывной традиции российской государственности.
