Сообщество «Салон» 11:26 1 августа 2019

Дикое солнце

в "Солнцестоянии" оказалось гораздо больше смыслов, чем виделось в начале

«Будем как Солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному,
К новому, к сильному, к доброму, к злому,
Ярко стремимся мы в сне золотом».
Kонстантин Бальмонт.

Как человек опытный в этом вопросе, откровенно заявляю, что самые лютые фильмы ужасов — это не те, где ожившие куколки в кружевных платьях, но с физиономиями профессиональных живодёров залезают в окна оклахомских подростков. И не те, в коих зеленовато-пупырчатая слизь из района Проксима-Центавры смачно кушает земной шар со Статуей Свободы - аки вишенку на торте. И не те, про которые героиня Мордюковой из «Вокзала для двоих» излагала: «Тут две серии, как носорог людей бодает. Страшно. Оно и называется, не то "Рога", не то "Зубы"». Тут всё — мелочи быта, как по всякому поводу говаривал Михаил Зощенко. Потому что чудовищные зрелища — это вообще при отсутствии спецэффектов. Даже носорог не нужен. Главное — человеческий фактор. Вот с ним — человеческим фактором! - любой сюжет можно в триллер обратить.

Kартина с буднично-спокойным, не кассовым названием «Солнцестояние» (2019) идёт в кинотеатрах столь же тихо. Без мишуры и рекламной помпы. А жаль. Фильм — полезный, если, конечно, слово «польза» можно применять к развлекающей movie-продукции. Тем не менее, лента режиссёра и сценариста Ари Астера выходит за рамки штампованного «ужастика». Здесь оказалось гораздо больше смыслов, чем виделось в начале. Завязка — стандарт. Младая компания нью-йоркских антропологов решает замутить потрясные каникулы в европейской глубинке, а заодно — сыскать остренькую тему для научных выкладок — двое из ребят помышляют о диссертациях.

Путь лежит в шведскую провинцию Хельсингланд - там расположена чудесная деревня, откуда родом Пелле - один из друзей. И — правда, местность — чарующая, зелёненькая, много цветочков и — грибочков. И травок всяческих. В том самом, фармакологическом значении. В наркотическом. Пелле констатирует: все эти милые люди беспрестанно потребляют «древние отвары», чаи, понюшки, затяжки. По заветам предков-викингов и берсерков храбрейших. Да, дети, то не обычное поселение — с непременной бензоколонкой и рекламой Кока-Колы, которую можно встретить даже в самой немыслимой глуши. Тут живут люди, отказавшиеся от цивилизации притом давненько. Они улыбчивы, дружелюбны, чистоплотны. Их дети — не мешают и не бузят; они — танцуют простенькие танцы, резвятся, помогают старшим. Девушки тут — как бутоны в утренней росе. Мужики тут — крепки и немногословны (хоть, и под «грибочками»). Лепота! Чудесными представляются и костюмы обитателей — всё белопенное, с непременной вышивкой. Это напоминает одежду 1910-х годов, а не что-то выдумано-древнее. Именно 1900-1920-е годы ознаменовались повышенным интересом к протоистории, рунам и магии, до-индустриальному укладу. В Европе множились общества и кружки, призывавшие уйти в леса и долы, припасть к земле, познать «кровь и почву». Направлений было несметное количество: от античных до древнегерманских, панславянских и кельтских. Подобные объединения больше всего напоминали секты — с поклонением главе «рода», беспрекословностью подчинения и — ритуализированной жизнью. Эти содружества, зовущие к «корням», имели массу общего и с националистическими группировами, набиравшими тогда силу. Господа-евгенисты и доктора в области расовой гигиены также благосклонно взирали на свежесть дев-селянок, разглагольствуя о прекрасном потомстве, которое те смогут дать при научно-выверенном скрещивании. Деревня спасёт расу. Город — пожиратель племени. Поклонение природе — вот, чего нас лишили проклятые паровозы и телеграфы! По сути, идеология Третьего Рейха (безусловно, крайне эклектичная) пробавлялась не лишь пруссачеством, но и теориями Эрнста Геккеля — великого учёного, собственно, и предложившего термин «экология». Между прочим, среди официальных нацистских праздников значились дни зимнего и летнего солнцестояния.

Однако вернёмся к фильму Ари Астера, где автор и показывает нам островок настоящего экологического Парадиза. Тут выбирают Майскую королеву, танцуют вокруг цветочного шеста и воспитывают белоголовых ребятишек всей общиной.

Да, здесь ритуально совокупляются под волчий вой уже рожавших женщин (тошнотворнейшая по своей изобретательности сцена), и ещё — убивают своих стариков, достигших семидесяти двух лет. При том, что эти патриархи сами готовы прыгать со скалы — во славу юности и перерождения. Тема, вестимо, не нова. Она использовалась в самой разнообразной классике — от японской «Легенды о Нарайяме» (1983) до голливудской антиутопии «Бегство Логана» (1976) и везде прослеживалась идея: система не выдерживает прорву алчных «ртов», а посему надо выдумать годную цель, объясняющую убийства. И всегда это — соединение с Абсолютом или — реинкарнация. Kак-то по-новому звучат стихи Kонстантина Бальмонта: «Дальше, нас манит число роковое / В Вечность, где новые вспыхнут цветы. / Будем как Солнце, оно — молодое. / В этом завет Красоты!» Благоухающий символизм Ар нуво — если начинать его анализировать - оборачивается пугающей дикостью и звучит, как лейтмотив «Солнцестояния», хотя, я сильно сомневаюсь, что автор сценария читал Бальмонта. Но все эти «слияния с натур-продуктом» и «солнечные бдения» во все времена — одинаковы.

Да! В солнечной шведской деревушке — ровно то же. Число роковое наступило — шагни в вечность во имя света. Ошарашенным гостям радостно поясняют, что цветение мира нужно только молодым и зрелым, а старость — лишь тяготы. И самим бабулькам — плохо, и социум — хиреет. Так зачем? И вот дедушке, чудом оставшемуся в живых после падения со скалы, бестрепетно разбивают голову специально приготовленным молотом. А далее все идут вкушать дары Природы. Тут к смерти относятся стойко и философически — боги дали, боги — приняли. Так мыслили предки. Так почему бы не...?

Мы все любим, примеру, античность: хомо-сапиенс по сию пору не создал ничего изысканнее дорического ордера и греческой трагедии. Мы пользуемся римским правом, не особо задумываясь, настолько всё это - древнее, но если мы станем «возрождать» в полном объёме житьё-бытьё и - менталитет римлян, афинян, спартанцев — то сие будет жутче ядерной войны. Странно прозвучит, но любые попытки воскрешать культы многотысячелетней давности не имеют никакого отношения к традициям, ибо традиция — то, что не прерывается, но длится видоизменяясь, приноравливаясь к современности. А когда люди сбегают из мегаполиса с тем, чтобы молиться пням, не вполне понимая, как это делалось «во время Бусово» - оно эскапизм, иной раз приводящий к самым нездоровым последствиям. В «Солнцестоянии» мы видим целое скопище опасных идиотов, точнее — наркоманов. Они молятся скандинавским богам, вычерчивают руны, устраивают экстатические шествия. Забивают, не дрогнув. Они объясняют это своей включённостью в природные циклы, в установленный круговорот вещества во вселенной. Всё рождается и всё — уходит в небытие. Счастливый, безмятежный варвар на фоне священных рощ.

Утончённая деталь — опоенную местной «дурью», Майскую королеву везут не в ритуальной телеге, украшенной рогами и копытами (как могло бы вздуматься, исходя из логики повествования), но в карете Галантного века, запряжённой самыми красивыми девушками. XVIII век — эра, когда мыслители доказывали, что «благородный дикарь» - это сила, тогда как цивилизация — тухлый путь в никуда. Экипаж времён Жан-Жака Руссо — ярчайший пунктик этой фантасмагории. Благодаря таким фрагментам, «Солнцестояние» поднимается до артхаусного синема, при том не впадая в унылую заумь. Фабула, да - вторична и отсылает пресыщенного киномана к «Плетёному человеку» (1973, 2006) с его кельтским дикарством и языческим камланием. Но — фоновые штучки дивны.

Цивилизованность — хрупая материя, и достаточно малых сил, небольшой подвижки, дабы вернуть человека в первобытно-звериное состояние. Скатывание вниз — дело нехитрое, особенно, если оно сопровождается обрядами и заклинаниями. Ты, мол, не мумба-юмба без электричества, но сын Неба и Воды, а ещё — всех волков, тигров и мексиканских тушканов. В социологической статье, посвящённой так называемым «окнам Овертона» (то есть расширению возможностей для любого непотребства и кощунства) говорилось о том, что людоедство — не такое уж безобразное явление в масштабах человеческой биографии. Жрали, причмокивая. И в обрядовых целях - также. «Но есть, однако же, ещё предположенье, / Что Кука съели из большого уваженья», - посмеивался Владимир Высоцкий. Один из персонажей «Солнцестояния» пытается объяснить уничтожение пожилых членов общины: это нормативное действие в данном коллективе. «Они бы, в свою очередь, ужаснулись тому, что мы отправляем наших стариков в дома престарелых», - заверяет он. Всё путём, чуваки.

Несмотря на эстетскую затянутость (а фильм идёт два с лишним часа), «Солнцестояние» держит в постоянном напряжении. Финал вроде бы предсказуем, но не совсем. Он-то и он разочаровал некоторых критиков. Я полагаю автор филигранно вывернулся, не явив совсем уж банальщину, как «принято» в жанре хоррора. Ари Астер поставил презанятную запятую, сделав и без того атмосферную картину ещё более странной — такой же странной, как затуманенная улыбка главной героини в последнем кадре.

20 февраля 2024
Cообщество
«Салон»
5 марта 2024
Cообщество
«Салон»
Cообщество
«Салон»
1.0x