Очередные заявления Дональда Трампа в его «Твиттере» в прошедшее воскресенье касались мирового рынка нефти. «Твиттер-президент» США заявил, что король Саудовской Аравии Салман ибн Абдул-Азиз Аль Сауд согласился на предложение об увеличении добычи нефти «в пределах 2 млн баррелей в день». Однако, уже в понедельник Белому дому пришлось опровергать заявление своего главы, переформулировав его в более спокойном виде и уточнив, что «Саудовская Аравия располагает производственным резервом в 2 млн баррелей, который может быть использован в случае необходимости для стабилизации рынка», а не наращивает добычу уже сейчас.
«Чёрное золото» же, «помявшись» после таких заявлений на отметке в 77 долл. за баррель, в итоге снова «развернулось» к отметке в 80 долл. — на негативных новостях из Ливии, где нефтяная отрасль попала в очередной кризис.
Нынешний «высокий сезон» на нефть, который, как обычно, связан с периодом летних отпусков и активного использования автотранспорта в США и в мире, совпал с несколькими негативными тенденциями в нефтяной отрасли. Так, вполне ожидаемо, дал о себе знать долгосрочный отложенный эффект от урезания инвестиций, которые были радикально снижены на волне ценового кризиса 2014—2016 гг., когда цена за баррель «чёрного золота» падала ниже 40 долл. Новые месторождения нефти вот уже четыре года вводятся в эксплуатацию крайне скупо — и в итоге спрос на этот «универсальный энергоноситель» обогнал предложение.
Вторым системным эффектом стала сделка ОПЕК+, в рамках которой Россия и мировой нефтяной картель в конце 2016 года ограничили предложение нефти по совокупности на 1 млн баррелей в день. Введённые тогда ограничения благотворно отразились на цене «чёрного золота», но тут же «бумерангом» ударили по новым производственным проектам, которые опять-таки попали в «долгий инвестиционный ящик».
И, наконец, начал сказываться самый неприятный системный фактор — давно ожидаемое истощение «старых» месторождений, которое наиболее заметно повлияло на добычу Ливии, Венесуэлы и Ирана. Ситуацию здесь могли бы тоже как-то спасти системные и масштабные инвестиции, но они попали «под нож» в такой же мере, как и финансы на освоение новых перспективных месторождений.
Добавим к этому заявленный тем же Трампом выход США из ядерной сделки с Ираном — и факт, что мировая цена на нефть устремилась к новым абсолютным высотам, где она не была с 2014 года, окажется вполне закономерным.
Насколько устойчив нынешний рост цен на нефть — и что это значит для России? С учётом фактов и аргументов, изложенных выше, становится понятным, что ценовой кризис на рынке нефти имеет системную природу и никуда не денется от очередных заявлений президента Трампа в его «Твиттере». Кроме того, стоит учитывать, что проблемы падения добычи и высокой себестоимости новой нефти касаются не только попавших в производственный кризис членов картеля ОПЕК, но и России. Даже мифические «2 млн баррелей» саудовской нефти могут оказаться «пустынной» «фата-морганой»: долгие годы королевство балансирует около отметки в 10 млн баррелей дневной добычи, не выходя за пределы этого виртуального «производственного потолка».
Таким образом, российский интерес формулируется, как и всегда, простой формулой: чем выше цена на нефть, тем лучше для России. Лучше для бюджета, лучше для торгового баланса, лучше для будущего нефтяной отрасли и в целом для российской экономики…
Но сверхдоходы российской «нефтянки» в прошлом или её высокие доходы в будущем (в связи с ростом себестоимости добычи российской нефти) в долгосрочный, системный рост всей российской экономики, как правило, конвертируются с трудом или не конвертируются вовсе. А значит, в какой-то момент времени Россия может угодить в ситуацию нынешней кризисной и нищей Венесуэлы: нефти нет, денег на модернизацию страны нет, инновационной экономики нет, но вы там, в Каракасе, держитесь. Хорошего настроения, здоровья и всё такое. До пенсии доживите, самое главное, — а там и умирать можно с чистой совестью.
Цели и задачи по модернизации российской экономики раз за разом фиксируются в выступлениях президента России и в документах правительства. Но всё время как-то так получается, что эти благие пожелания живут в своей отдельной реальности (как и эскапады Трампа в «Твиттере»), а поезд российской экономики идёт по старым накатанным рельсам, по-прежнему вывозя миллионы тонн нефти на экспорт и превращая доходы от их продажи в банальную утечку капитала из страны. Доходы от экспорта нашего «чёрного золота» проваливаются в офшорную «чёрную дыру». Если диверсификация и модернизация самой российской «нефтянки» — пока такая же фата-моргана, как и миллионы баррелей Саудовской Аравии, то что говорить об экономике в целом? Этот сюжет лежит где-то в «загробной жизни», за «возрастом дожития» России, — в мире, где нефть будет и дорогой, и недоступной одновременно. И там России, судя по всему, придётся снова догонять давно ушедший поезд.
