В Южной Осетии, высоко в горах, в святилище Джер, к которому не одну тысячу лет аланы совершают паломничество, в XVII веке был построен храм во имя Святого Георгия. Там, высоко в горах, шёл разговор о смысле жизни.
Александр ПРОХАНОВ, главный редактор газеты "Завтра".
Я убеждён, что все народы мира — мечтатели. У каждого народа есть своя мечта. Она позволяет народу пройти через тысячелетия и не исчезнуть. А народы, которые потеряли мечту, исчезли. Иногда эта мечта оформлена в эпосе, выражена в словах, в тех или иных формах. Но у большинства народов мечта не сформулирована в словесах.
Мы знаем, что американская мечта — это град на холме, крепость неприступная и нерушимая. Американцы из своей крепости наблюдают за тем, как в долине ведут себя народы, и если что-то не нравится, посыпают их ракетами. Китайцы, сформулировав свою мечту, внесли её в партийные документы. Она сопрягается с Великим шёлковым путём. И cмысл китайской мечты — обретение утраченного достоинства. В течение полутора столетий Запад, мир унижал китайцев, завоёвывал. И мечта китайцев — восстановление утраченного достоинства.
Я долго искал определение русской мечты: перечитал русских поэтов, русские народные сказки, труды русских космистов, философов, большевиков. И как мне удалось выяснить путём исторических, поэтических изысканий, русская мечта может быть определена формулой "храм на холме". Если у американцев град, крепость на холме, то у нас — храм на холме. На вершине холма стоит храм, который своими крестами касается небес, касается света Фаворского. И через эти кресты свет проливается в наши дома, семьи, в наш быт, в наши гарнизоны и университеты. А холм — это насыпанная нашей историей высота наших переживаний и помыслов. В этом холме очень много горького, много трагедий и потерь. И много величия, красоты и богооткровенных деяний.
В поисках мечты я отправился в странствие по России. И вот приехал к вам, мои осетинские друзья, чтобы допытаться у вас: что есть осетинская мечта? Что есть то начало, которое с древнейших времён помогает народу перескакивать через пропасти, выстоять перед напастями, не потерять достоинство в минуты трагические и ужасные? Что позволяет осетинскому народу нести в себе это светоносное начало?
Мераб ЗАССЕЕВ, директор Национального музея Южной Осетии.
Осетинский народ генетически хранит то величие, которое можно исторически проследить у наших предков со скифских времён и до наших дней. Те ценности со временем, безусловно, были видоизменены, но в корне своём, в основе своей остались прежними. Ещё древними летописцами отмечено благородство наших предков. И это благородство в народе живёт. Хотя, к сожалению, не в том масштабе, не в том объёме, в котором должно бы быть и хотелось, чтобы было.
Мечта — это одна категория. Eщё часто говорят о национальной идее, о её поисках. И я для себя сделал такое открытие: нам поиски национальной идеи не нужны. Национальная идея должна заключаться в том, чтобы остаться самими собой! Чтобы мы не растворились в мире, не потеряли свою суть в силу внешних тенденций и тех новых ценностей, которые я называю ложными — лжеценностями. Чтобы на основе прошлого выстроить то высокодуховное, что было характерно для наших предков и что отмечали все. Не случайно в 1896 году Жозеф Артюр де Гобино сказал: "Зороастрийские народы занимали довольно большие территории, северо-восточные границы которых определить очень трудно. Возможно, они простирались до Муцтагха и нижних плоскогорий, откуда позже они пришли в Европу под именами сарматов, аланов и асов... Провидение уготовило им честь создания европейской цивилизации". Это очень важные для меня и для моей жизненной позиции слова. Но когда я вижу в жизни примеры, которые далеко не способствуют тому, чтобы мы и дальше несли в жизнь высокое, возвышенное, это меня очень удручает. И моя мечта — не заимствовать слепо у кого-то что-то, не подражать, а сохранять своё и остаться самими собой.
Коста ДЗУГАЕВ, кандидат философских наук.
Год назад нас покинул старейшина нашего народа, Нафи Григорьевич Джусойты. Ему было более 90 лет. Это человек, которого знала вся Осетия. Нафи — это уменьшительное от его полного имени Нафанаил, что означает "дарованный Богом". И Нафи, безусловно, был дарован свыше, и его гений будет ещё долго светить нам.
У него есть замечательная чеканная формула: национальная идея — это мечта народа о бессмертии. Наверное, именно об этом говорил и Мераб Максимович в своём выступлении, когда высказал чаяние быть самими собой.
Мечта народа о бессмертии! Но эта чеканная фраза нуждается в обрамлении, в развёртывании того смыслового сгустка, что оставил нам Нафи. И одним из ключевых концептов здесь, конечно, является категория свободы. Наше осетинское понимание свободы чрезвычайно многогранно, оно исключительно высоко. И это именно то, что столетиями не могли понять наши соседи с юга, для которых отношения господства и подчинения являются естественными отношениями. Но этого никогда не было в нашей национальной психологии! Они никак не могут понять, почему мы отказываемся быть рабами. Они не могут понять, что посягательство на нашу свободу для нас невыносимо. Мы готовы принести большие жертвы, чтобы сохранить это наше бесценное состояние.
Вторым концептом является, конечно, справедливость. Осетины — это люди, желающие справедливости и стремящиеся к ней, стремящиеся к построению общества, в котором каждый чувствовал бы себя Человеком. Ведь наша борьба все эти годы — это борьба за человеческое достоинство, это отказ быть вторым сортом в той иерархии, которую наши соседи с юга нам навязывали.
Третье — это понятие чести, которое неотделимо от любого осетина. Ибо лучше смерть, чем бесчестие. И это отражено в нашем языке. Язык ведь сохраняет архаику. И бессовестный человек у нас называется термином, который означает "без лица". То есть с бессовестного, бесчестного человека как бы снимается то, что делает нас людьми, — лицо. И остаётся нечто безликое. Бесчестный перестаёт быть личностью, быть человеком.
Вот что, по моему мнению, есть наша мечта.
Мурат ДЖИОЕВ, кандидат исторических наук.
Мои коллеги — поэты, философы — красиво сказали об осетинской мечте. Я скажу лаконично: для нашего народа действительно и мечта, и цель — это сохранение своего традиционного "я", то есть той культуры, которую наши предки создавали с арийских времён. Мы — народ древнеарийский, и мы сумели сохранить свою культуру, пронеся её через тысячелетия. Произошёл симбиоз нашей традиционной культуры с христианством. Наш народ впитывал всё положительное, что на протяжении истории свершалось. Мечта каждого осетина — сохранение своего национального "я": сохранить то, что мы унаследовали от предков и передать это своим потомкам.
Александр ПРОХАНОВ.
Я считаю, что народ, являясь носителем мечты, не всегда может свою мечту выразить. Но народ поручает эту мечту высказать своим поэтам и философам. И вы, дорогие друзья, достойно представили своё видение мечты.
А правителям, которых народ избирает из своей среды (ибо сказано: "Изберём царя из народа своего"), народ поручает эту мечту отстаивать и проносить её сквозь все невзгоды и печали жизни. Анатолий Ильич, а что такое для Вас осетинская мечта?
Анатолий БИБИЛОВ, президент Республики Южная Осетия.
Высказался поэт, высказался философ, высказался историк. Попробую и я развить эту тему.
Думаю, те качества, которые сейчас были названы: стремление к справедливости, стремление к свободе, — они присущи всем народам. Не могу сказать, что в меньшей или большей степени они присущи какому-либо другому народу, другой национальности. Может быть, у нас в большей степени проявляется сопротивление попыткам заставить нас сделать то, чего мы не хотим.
Наша осетинская мечта не может быть юго-осетинской или северо-осетинской. Мечта, или национальная идея, не может быть одной — в большой России, и совершенно другой — в Калининградской области, например, территориально от России отделённой. Мечта — она одна и в большой России, и в Калининградской области, потому что политически и территориально — это одна единица.
Я даже не имею права говорить об отдельной юго-осетинской мечте. Мечта должна быть всеосетинской. А чтобы она была всеосетинской, политическая и территориальная единица должна быть одна, должна быть общность. Ведь если мы, Южная Осетия, независимое государство, тогда у нас априори должны быть абсолютно другие политические цели, чем у Северной Осетии, которая находится в составе Российской Федерации. Потому что не может независимое государство иметь такие же политические цели, какие имеет та же Северная Осетия в составе России!
Я убеждён, что всеобщая осетинская мечта может быть сформулирована, если исходить из нашей истории. Ведь до определённого момента осетины были едины. И какая тогда была мечта? Если мы углубимся в историю, то увидим, что мечта была — сохраниться. И такая мечта опять-таки присуща каждому народу. Но каждый пошёл своим путём. Кабардинцы сохранялись, как они это видели, чеченцы сохранялись, как они видели, азербайджанцы сохранялись, как они видели.
Осетины видели своё сохранение в составе Российской империи. И два десятка лет наши посланники ходили в Санкт-Петербург, тогдашнюю столицу, и просили, чтобы их приняли в состав российского государства. Это была мечта осетин. Мечта ради спасения самих себя. И они этим себя спасли.
И если мечта была такой, то она не может измениться потому, что нас сегодня считают независимым государством. Эта мечта не может измениться из-за того, что сегодня безопасность Южной Осетии обеспечивает российская армия, Россия. Она не может измениться из-за того, что сейчас мы спокойно живём.
Мечта осетин — жить в единой территориально-политической единице в составе Российской Федерации, потому что в этом — спасение самого осетинского народа, его сохранение. И это сохранение может быть только в виде единой республики в составе единого государства. Если мы эту мечту, которой уже более чем полтора века, не сохраним, и если мы это забудем, то боюсь, что завтра уже некому будет мечтать.
Что касается духовности, то на сегодняшний день это очень серьёзный вопрос. И он лихорадит не только Осетию, но и Россию. Лихорадит, потому что есть религиозные секты. Потому что мы возвращаемся к дохристовой эре. Лихорадит оттого, что люди перестали верить в Бога; языческие обычаи, верования набирают силу, становятся более, мягко говоря, авторитетными. И это, я думаю, в ближайшее время сильно скажется на обществе. Почему? Потому что если христианская религия призывает к всепрощению, то неоязыческие культы к прощению не призывают. Они призывают к навязыванию, к насаждению своих идей и установок— хочешь ты этого или нет. Если ты сегодня скажешь, например, что Уастырджи — это то же самое, что Святой Георгий, это могут встретить очень агрессивно. А когда этих оппонентов спрашиваешь: а откуда, по-вашему, у нас, осетин, появился Уастырджи, из чего он исходит? Говорят, что это небожитель, который нам ниспослан с Неба и который помогает мужчинам — путникам, воинам. Но как же по-дигорски (дигорский — наиболее приближенный к аланскому язык) называется Уастырджи? Он именуется УасГерги. "Уас" — святой, "Герги" — Георгий. И "перетасовывание" букв привело к тому, что сегодня наш Уастырджи, оказывается, ничего общего с христианством не имеет!
И это мнение, эта установка насаждается. Эта сегодняшняя проблема, которая является политической, завтра может перерасти в духовную. И тогда ни политической, ни духовной общности у осетин может не оказаться, что было бы трагично для народа.
Нельзя не обратить внимание на то, что сегодня количество людей, которые имеют документ о высшем образовании, велико как никогда. Но, несмотря на то, что людей с документом о высшем образовании всё больше, образованных людей всё меньше. И проблемы, связанные с религией, с оценкой обстановки, с анализом, который каждый образованный человек должен делать, — нарастают. Потому что анализа нет, нет трезвой оценки и исторических фактов, и ныне происходящего. И вот человеку вдалбливают в голову, что он украинец, и Иисус Христос был украинцем или грузином (в Грузии), или осетином. И молодые люди в это верят. Они внушаемы. А если молодой человек в это поверил, он готов действовать так, как ему подскажут, внушив что-то. И это — проблема. Надо её решать.
Александр ПРОХАНОВ.
Действительно, народ преодолевает муки и делает всё, чтобы уцелеть, не только для того, чтобы попросту уцелеть, а для того, чтобы пронести сквозь века те восхитительные таинственные ценности, которые заложил в него Господь при сотворении народа. И конечно, народ хочет жить в божественно справедливом, бесконечно прекрасном обществе, в котором истреблена самая большая несправедливость в жизни — смерть. Преодоление смерти и взыскание бессмертия, мне кажется, является высшей мечтой всего человечества. А как люди, как народы приближаются к этой цели — это уже национальные пути и национальные цели. У каждого народа есть национальная цель — выжить и дождаться Царствия небесного, куда он и войдёт.
Я прожил большую жизнь, в которой было множество событий, были и радости, и печали. И я понял, что Творец всегда прав и милостив, что бы Он с нами ни сотворял. Как бы мы порой ни мучились и ни печалились — всё нам даётся во благо. И мой визит в Цхинвал, и моё пребывание во Владикавказе дают мне понять, что я прибыл к очень мужественному, стоическому, очень терпеливому народу. Я обогащаюсь, общаясь с вами, утешаюсь, общаясь с вами. И многие мои печали улетучиваются. И я хочу поклониться каждому в отдельности и всему осетинскому народу в целом за то, что поделились со мной своим теплом и своей мудростью.
Фото Екатерины Глушик
