«Раскройте рты, сорвите уборы:
По улице чешут мальчики-мажоры».
Из репертуара группы «ДДТ».
Меня не покидало чувство, что на экране — перестроечный фильм, и я попала на ретроспективу. Всё тот же сон! Всё тот же фон. Типовой и узнаваемый почерк. Занудно и предсказуемо — несмотря на авантюру. Динамика — вялая. Психологизм ...должен быть. Но — тоже нет. Кажется, что персонажам невыразимо скучно, а ведь ни много ни мало — самолёт угоняют. В кадре — всеобщая усталость. Быть может, задумано? Художник так увидел? Мол, все так измотаны, что даже на последний рывок, то есть — на преступление сил нет. В общем, рядовое изделие второй половины 1980-х, повествующие «про застой». И название расшифровывается самым банальным образом: заложники — это все хомо-советикус, которых держат в клетке и не дают расправить крылья. Ан нет — дата выпуска 2017. Ретро-стиль? Если бы таких «Заложников» явили в 1988 году, показ был бы отмечен лёгким газетным шорохом. Если бы в 1990-м — никто вообще не заметил бы. Такие фильмы ваяли на каждой киностудии. Если режиссёр картины — Резо Гигинеишвили стремился к этому внешнему сходству, то у него получилось. Однако - есть «но», и об этом — позже. А пока - «суповой набор» эпохи Гласности — мрачнота, затверженный цинизм, агрессивное и прямолинейное западничество. Конфликт отцов - испуганных лгунишек и детей — правдолюбов-правдорубов. Болото, мешающее воле свободных «птиц», но не тут-то было! Их бунт — беспощадный, да не бессмысленный, - говорят нам авторы. Wind of change скоро дунет и мы все дружно заблестим-запляшем. Разве что отсутствовала непременная и — жалкая эротическая сцена, сопровождавшая любой перестроечный «шедевр», независимо от фабулы. История мажоров, пытавшихся угнать самолёт в 1983 году, чтобы воплотить гипер-мечту — смотаться из «этой страны», где всё — гнусно, серо, бедно и грязно.
Феномен «золотой» молодёжи, в принципе, характерен для любого общества, но в Советском Союзе её наличие было чем-то вроде идеологического просчёта. В стране, которая шла к построению Коммунизма, генерация младых нахлебников казалась досадным нонсенсом. В позднем СССР нарисовался социальный тип, воплощённый в «сыне Милосердова» из кинофильма «Гараж». Персонаж – вальяжен, сыт, хорошо одет и где-то даже симпатичен. Он привык к тому, что всё несут на тарелочке. На блюде из импортного сервиза. У парнишки - ни заслуг, ни имени – он просто сын крутого босса по фамилии Милосердов. Расхожий термин «мажор», вошедший в моду с лёгкой руки Юрия Шевчука, не был единственным и всеохватывающим. Так, в фельетонах и статьях бытовала неудобоваримая конструкция - «хайлайфисты» (от ‘high life’ – высший свет, бомонд). В основном же их называли крутыми, фирменными и - фирмовыми, навороченными, деловыми, солидными. Им завидовали. Они казались небожителями — со своими джинсами, «Шарпами», заграничным куревом, буржуйскими привычками. Эти молодые люди могли быть эрудированными, подтянутыми и активными, но при этом - все их интересы крутились вокруг понятия «престиж». Основа их стиля - статусное потребление. Обладание вещами или получение услуг, выделяющих человеко-единицу из толпы. В тех, перестроечных сюжетах мажору противопоставлялся неформал — генеральный двигатель перемен. Наивно полагали: именно мажор – злобный враг нового мышления, как, впрочем, и его папа-чинуша, который только и делает, что «заливает щеками стол». На деле всё складывалось иначе. Go West! Сидя на госдачах и вкушая поднадоевший импортный мармелад, «солидные» грезили о ночном клубе, небоскрёбе, лимузине. О житухе с разноцветными огнями и громкой поп-музыкой. Мечты-мечты, где ваша сладость? На Бродвее иль на Елисейских Полях. Устрицы, «Мадам Клико», блондинка из «Плейбоя». Мишура и мешанина. Ребятки представляли заграницу, как бесконечный калейдоскоп вкусовых, зрительных, тактильных, ...эротических впечатлений.
Казалось бы, у «фирменных» мажоров было всё – автомобили, престижные факультеты, респектабельное будущее и все первые места – по умолчанию. Но какой смысл в роскоши по-советски? Надрывно грезилось о красочной dolce vita - как на картинке из маминого каталога, что всегда лежал на журнальном столике. «И хочется бедным в Майями или в Париж...», - как пел всё тот же Юрий Шевчук. В «Заложниках» есть примечательный диалог, точнее — вопль и рык. Влиятельный отец пытается докричаться до сына: «Откуда ты знаешь, какая она — твоя заграница?!» Ты веришь картинкам?! Слухам? Чьим-то рассказам и домыслам? Вот вам и другой, противоположный смысл названия. Мажоры — всего лишь заложники того сказочно-карамельного представления о Западе, которое и отравило мозг позднесоветской молодёжи. «Чего им не хватало?» - звучит рефрен. Если бы авторы удосужились показать реальность мажорных 1980-х, этот вопрос вызывал бы гораздо больше доверия. Но что делают авторы — то бишь Гигинеишвили сотоварищи? Они ловко подменяют декорации. Это и есть то самое «но», о котором я упомянула в начале. Перед нами — не Грузия-1983, а прямо-таки послевоенная Италия, измученная войной и социальными экспериментами синьора Муссолини. Или — если уж мы говорим об СССР — то Средняя Полоса. Какой-нибудь позаброшенный ПГТ, где раньше был заводик, а затем — все почему-то спились. А небо — серое. А деваться — некуда. В кадре мы наблюдаем неуютные квартиры «супер-элиты», обставленные пыльным антиквариатом. В одном из домов — знак времени — довольно приличный гарнитур «мягкой мебели». Но и кресла-диваны-пуфы смотрятся как-то уныло и сиротливо. Бедновато для великолепных-то мажоров! Для их именитых родителей. Для Грузии, в конце концов. Тогда — на излёте большевистской эры — само понятие «грузин» считалось неким синонимом достатка. Особенно это касалось богатых грузин, которых нам вроде как демонстрирует Гигинеишвили. И где же оно всё? Из явных признаков мажорства — только сигареты Camel да сумка с логотипом Adidas – крупным планом. Ещё — пластинки «Битлов». Не современного и — популярного в 1980-х рока, а вот так, по старинке. Но и оно — под большим запретом. Остальное — тускло и невзыскательно. Я помню обеспеченных грузинских девочек своего поколения и чуть старше — в ярких, импортных шмотках, зачастую — с золотыми украшениями. В их квартирах была роскошная обстановка, видеомагнитофоны, аудиосистемы, французская парфюмерия — самых разных наименований, а не только общеизвестные Climat. Они жили широко и — красиво. По советским понятиям, разумеется. Почему бы не изображать хотя бы приближенное к исторической правде? Перестроечное кино всегда выделяло мажоров именно «шмотками». Но что мы видим в «Заложниках»? Скромную, хотя и многолюдную свадьбу, где гости толкутся под «Sunny» от Boney M. Прям-таки в 1983 году. Я понимаю, режиссёр, которому в описываемую пору исполнился один годик, не мог знать, что на вечеринках-83 наяривали всевозможные «итальянцы» - Аль Бано и Ромина Пауэр, Пупо, Тото Кутуньо, Адриано Челентано и прочие певуны из города Сан-Ремо, где ежегодно проводился конкурс итало-канцоны. С другой стороны, «Sunny» прозвучала в тему и - символично — эту композицию слушала в больших наушниках Иришка — маленькая героиня михалковской «Родни». Там одинокая, никому не нужная девочка затыкала уши диско-музыкой, отгораживаясь от истерички-матери и неласковой среды. Вместо колыбельной — Boney M. Здесь Sunny – музон «свободного мира», где всё красиво, с блёстками и в лейблах. Солнышко-светило! Кстати, в кадре — постоянная темень. Небо — заволоклось и нет ни малейших просветов. В домах — полумгла. Тени, сумрак и гробовые коридоры. Из этого мира действительно хочется бежать! Авторы нам транслируют нехитрую мысль: если в СССР даже «упакованные в фирму» детки-конфетки тусовались бледно и постно, то как же мучилась вся остальная Совдепия? Хрен с солью доедала, не иначе! Уже издевательски звучит вопросец: «Чего им не хватало?» Да всего им не хватало, выходит! Включая свет и воздух. У последней черты — не рассуждают, правда? Нищенькие мажоры готовы на убийство — только бы свалить. Большинство критиков и журналистов сходятся во мнении, что авторы хотели вызвать жалость по отношению к преступникам. А жалости нет. Есть недоумение: что за общество в кадре? Какой-то параллельный СССР, как в сериале «Скользящие», где много-много альтернативных вариантов развития.
Что касается актёрского мастерства, то его тоже ...не заметно. Единственная, кто хорошо играет — Надежда Михалкова в роли бортпроводницы. Остальные — пунктиры, абрисы. Хотя за ними стоят реальные и не выдуманные характеры. Фамилии террористов — изменены. При всём том, у каждого из героев киноленты — конкретное лицо в уголовном деле. Увы — лиц нет. Просто какие-то бородатые парни и миловидная женщина. Статисты безумного трагифарса, где от правды остались только рожки да ножки. Безусловно, художник имеет право на фантазию и условность, но слишком уж велика была цена мажорского свободолюбия. Есть масса документальных свидетельств того захвата — как себя вели и как зверствовали сыновья интеллигентных родителей. Нечеловеческая жестокость, аморальность, правовой нигилизм: откуда что взялось у этих воспитанников элиты? Но нет. Нам их показывают в категории light и с другими акцентами. Виноваты, мол, не они, а — «развитой социализм». Общественный уклад. Запреты и препоны. Товарный дефицит. Беспросветная второсортность. А там — за кордоном — и солнце светит, и Битлы поют про yesterday с жёлтой субмариной. Вдова главгероя, досрочно освобождённая во времена Звиада Гамсахурдиа, приходит к своей бывшей свекрови. Измождённые женщины ведут беседу о смысле бытия. Молодушка упрекает: это вы нам всё время говорили, в сколь ужасной стране мы живём. Вот мы и рванули. Плохие — все. И мама-папа в том числе. Ругали строй, а билет в Америку так не достали. Пришлось — зверствовать и убивать. Ах, бедняжки! Финальные титры: «20 мая 1991 года Верховным Советом СССР был принят закон, отменяющий запрет на выезд за границу». То, ради чего. Что же - у каждого свой путь. Некоторым — даже в ад. Раскройте рты, сорвите уборы... Мальчики-мажоры летят в преисподнюю.
