Философская миниатюра.
"Сердце, сердце, что случилось, Что смутило жизнь твою? Жизнью новой ты забилось, Я тебя не узнаю…"
По мановению волшебной палочки стираются грани: времени, жанров, философских исканий. Античность и современность, поэзия и музыка, божественное и людское соединяются в едином порыве. Звезда, подобно сердцу Данко, озаряет путь – исторически эпохальный и мифологически загадочный.
«Большое видится на расстояньи…» И в тот день, именно на Ленинском проспекте, я невзначай заметила афишу: Игорь Демарин… Он давно спел о нас как о "загранице". И, вдруг, «растяжечно» напомнил о себе и о той стране, в которой успел состояться профессионалом. Ностальгируя в творчестве, он и по сей день не устаёт рассуждать о «высокой планке» почившего ныне советского искусства. Оно не так часто, но, всё же, радовало обывателя качественно другими, и воистину праздничными, концертами Песни Года и ко Дню советской милиции. «Мастер-классом» для нас были, правда, «спецпроекты» Мелодий и ритмов зарубежной эстрады. Звучали они редко, и аккурат, на Пасху. Праздновать её, то ли в церкви, то ли дома, было опрометчиво-неприличным и до боли безыдейным. Вот и переманивали «сведущие» идеологи, ставя перед выбором, – добровольным началом вселенской божественности, худо-бедно сохранившейся на Земле.
С упразднением СССР, «свобода» вперемешку с хаотизацией и биомассой уже другого «начала», подмяла-таки «планку». И «запела» страна, и в пляс пошла по зову плоти, прикормленная «миллионщиками». Холсты, экраны, сцены – всё, как заплёвано бузудержным потоком «эротических» опусов. Истины ради, Эрот (Эрос) – космогоническое творческое начало, к раскалённой «магме» бездушия не имеет даже опосредованного отношения. Равно как и музы, и боги Античности, квадригально венчающие фронтон не совсем того, но Большого театра.
Эталон, благородным перстом, как всевидящим оком, возвращающий нас в прошлое, велит вспомнить и Моисеева, и Надеждину, и Александрова, всемирно известные коллективы которых работали чеканно, филигранно, слаженно, как один человек. Потому-то культура «залпового огня» в СССР и приравнивалась к оборонке. Она раздвигала границы миропониманий, где наднациональное было эквивалентно божественному, - и в искусстве, и в человеке.
Ныне же, и как затвор, сработал эффект «револьвера», включивший рецепторы аппетита. Он, как известно, приходит во время еды для изголодавшихся, когда по ненасытности купируется "сердечная чакра", и «подсказки» Свыше человеком не распознаются. Тогда "окриком" пробуждается совесть. Даже дремлющая, она спасительна «вещими снами», недвусмысленно подсказывающими: конец находится в начале, а начало – в конце. Композиционно и стилистически так и в тексте. Чтобы вспомнили – совсем недавно мы были одной страной. В ней и пели, и танцевали, и снимали, и «малевали», и в космос летали. В Бога только не верили. Метаморфозно, и «попали» в «эмигрантский» список. Остаётся – божественное: вспомнить, что списков у иконы может быть множество, но Она была, есть и будет – Одна. Родина, Мать, Богородица – «Вечная, Дорогая, Млечная...» От Античности до современности. «От Москвы до самых до окраин…»