Недавно на Первом канале мелькнул эфир вечерней программы «Большая игра», которую ведёт сын советской диссидентки, позже сотрудницы радио «Свобода» (СМИ-иноагент) Дины Каминской, американский политолог и историк Дмитрий Саймс.
В первой части в качестве гостя выступил Дмитрий Тренин, в недалёком прошлом бессменный руководитель ныне запрещённого Московского центра Карнеги, филиала известной глобалистской структуры, выполняющей по всему миру разведывательно-подрывные функции в пользу американского «глубинного государства».
Как выяснилось в ходе программы, на эту должность Тренин попал неслучайно, четырнадцать лет он выполнял там секретное поручение «партии и правительства». По всей видимости, «двойная жизнь» началась в 1993 году, когда Тренин стал старшим научным сотрудником Военного колледжа НАТО в Риме. Вот ведь! В течение десятилетий думаешь про человека плохо, считаешь его профессиональным предателем, а он оказывается патриотом Отечества, почти героем. Как сложна жизнь, как могущественны российские спецслужбы…
Тренин говорил умно, Саймс говорил изысканно. Но не об этом речь. Важнее и показательней вторая часть передачи с участием внучки посла СССР в США Добрынина.
Дословно цитирую Дмитрия Саймса: «Когда мы смотрим на нынешнее весьма плачевное состояние российско-американских отношений, даже трудно представить, что было совсем иначе. Отношения между руководством двух стран были совсем другими и, в общем-то, имели место не только деловые контакты, но даже какие-то позитивные личные эмоции на высоком уровне, несмотря на самые серьёзные разногласия.
Вот давайте посмотрим на очень интересную сцену в Овальном кабинете Белого дома. Это стол президента Соединённых Штатов, а за столом сидит маленькая девочка. А сейчас она уже не совсем маленькая и сидит сейчас здесь, за этим столом. Её зовут Екатерина Добрынина. Она – внучка тогдашнего посла Советского Союза в США Анатолия Добрынина. У Добрынина были очень хорошие отношения с администрацией Никсона, несмотря на серьёзные политические противоречия.
Но вот что совсем интересно. Збигнев Бжезинский, о котором мы говорили в первой части программы, был советником по национальной безопасности президента Картера. И, скажем так, деликатно, он был русофобом, что он сам не очень скрывал. Но вот посмотрим на другие фотографии с Екатериной. Екатерина на лошади, а рядом стоит улыбающийся Збигнев Бжезинский. Это происходит на его ферме, в его поместье. А вот ещё лучше фото. Рядом стоит так же улыбающийся посол Анатолий Добрынин. Такие были времена, и такие были отношения. И так умели отделять серьёзную геополитическую борьбу от личных контактов.
И когда я говорю про личные контакты, я не имею в виду, что заводили личные контакты, чтобы приятно провести время. Надеюсь, время тоже проводили достаточно приятно, но главное-то, конечно, было не это. Главное было то, что именно в силу фундаментальных противоречий между Москвой и Вашингтоном было особенно важно иметь нормальные коммуникации, нормальные личные отношения и понимать друг друга.
Вот что написал по этому поводу Никсон в своих мемуарах: «17 февраля посол СССР Анатолий Добрынин прибыл в Белый дом со своим первым официальным визитом. Я сказал ему, что хотел бы иметь полностью открытое общение с ним и с руководителями его правительства. «И вы, и я, господин посол, признаём фундаментальные различия, которые существуют между нами», – сказал я. «Мы можем уладить их, а можем и не уладить. Я надеюсь, что так и будет. Но мы с вами должны, по крайней мере, убедиться, что между нами не возникнет разногласий из-за отсутствия коммуникации». Киссинджер предложил нам создать частный канал связи между Добрыниным и им самим. Я согласился, что Добрынин мог бы быть более откровенным на строго закрытых и не афишируемых встречах. И мы договорились, что он будет приходить незамеченным через редко используемую дверь в восточном крыле, чтобы никто не узнал, что они встречались. Вскоре они стали встречаться еженедельно, часто за ланчем. Когда Добрынин сказал, что его правительство хочет начать переговоры в области ограничения вооружений, я выразил своё мнение о том, что прогресс в одной области должен быть логически связан с прогрессом в других областях».
В воспоминаниях Никсона есть масса упоминаний Добрынина. Я постарался найти упоминания других послов – их там не было. А Добрынин упоминается двадцать шесть раз».
Что тут скажешь? Неформальные контакты, амальгама спецслужб, пони Бжезинского, розовый леденец от Киссинджера, маленькая боковая дверца в восточном крыле Белого дома… Всё это почти сказочно, умилительно и восхитительно… Но при этом что-то терзает память и тревожит душу. Упущено какое-то очень важное звено в этой цепочке рассуждений. Какой-то очень значительный и непреложный факт, как во сне, громоздится на периферии сознания...
Советского Союза больше нет.
Фото: Анатолий Добрынин и Ричард Никсон
