...Предвоенная жизнь пахнет солнцем и разогретым асфальтом. Нескончаемое лето, когда мир наполнен движением и светом. Ощущение неба, ветра и – пространства. Мода на безупречных блондинов, крепкие тела и целомудренную обнажённость. Цвет времени — белый. Спортивный, яркий и атакующий. Белый цвет иной раз кажется застывшим и даже мёртвым, ледяным – однако на деле он динамичен, когда на него попадает солнечный луч. Перед нами — кадры из новой ленты Андрея Кончаловского «Рай». Любой фильм — это прежде всего картинка, вид, визуальность. У Кончаловского всё соблюдено. Чёрно-белое кино — это особый смысл и особый вкус. Пока одни раскрашивают, то есть уродуют Штирлицев и Золушек, другие создают шедевры в «бескрасочном» исполнении. Нецветное кино — графично, неумолимо, отчётливо. Мы давно привыкли к чёрно-белому ритму военной хроники: торжественно-белый китель, грязно-белый снег, глубокий чёрный и мириады оттенков серого. Праздничная белизна довоенных одежд вступает в конфликт с нищетой лагерных лохмотьев и мышиной серостью прусско-нацистских кителей...
Ностальгия одного из героев — он снова и снова жаждет пережить моменты вселенского счастья. Такого уж не будет. И снова — кадры. Идеально-стройные люди под жарким солнцем. Ожившие фотографии Хорста П. Хорста и Георга Хойнинген-Хюне. Любование совершенным телом, как в том изысканном советском фильме «Строгий юноша», который запретили за формализм, за безыдейное смакование формы. Белоснежные тридцатые! Загорелые, тренированные дамы шикарно позируют на пляже. Наслаждайся морем и жарой — скоро всё это перечеркнут, вытопчут...выпотрошат. Спортивный моцион перетекает в опасный флирт и бесшабашный танец. Красавица-эмигрантка Ольга — длинноногая и поджарая, как и положено богиням предвоенного Парадиза, — сводит с ума очередного кавалера, белокурую бестию прусских кровей... А потом всё перевернулось — мир сошёл с ума. Новая встреча — в концлагере. Он в форме СС, она — в лагерной робе. Для тех, кто не смотрел, но осуждает: здесь нет ничего от извращённой фантазии ЛилианыКавани и Тинто Брасса, от nazi-exploitation–девиантного ретро-поджанра 1970-х годов. Никакой пикантности в духе «Ночного портье» и тому подобных «произведений», где разыгрывалась пошленькая садомазохистская лав-стори. Впрочем, любовная линия в фильме «Рай» вообще не главное. Совсем не главное.
Фильм отвечает на основной вопрос человечества: как, почему и за какие доблести люди попадают на Небеса? Конечно, это было смелым шагом — додумывать за Господа Бога, но с точки зрения искусства подобная дерзость оправдана. Три человека — французский коллаборационист Жюль, эмигрантка Ольга и дворянин-эсэсовец Хельмут. То ли собеседование, то ли допрос. Рассказ о времени и о себе. Пересечение трёх направлений. Жюль (Филипп Дюкень) — типичный буржуа с маленькими, «дозволительными» слабостями. Тускловатая жизнь окрашивается предвкушением острой, запретной связи. Мелкий интриган. Один из толпы. Ольга (Юлия Высоцкая) — шикарная дама из мира от-кутюр, до войны была сотрудницей журнала «Вог». Как и многие русские дворянки, она стала иконой стиля в довоенном Париже. Хельмут (КристианКлаусс) — наци-интеллектуал, знаток искусств и поклонник Антона Чехова. Свято верит в гитлеризм. Службист. Характер нордический.
Авторы фильма создали противоречивый и многослойный образ эсэсовца — отпрыска старинной фамилии. Он с удовольствием и гордостью повествует, что его славный предок пал под Цорндорфом – в галантном веке, под знамёнами Фридриха Великого. Пращуры носили пудреные парики, ботфорты и кружевные жабо, а с поля боя уходили в сияющую Вальхаллу. Их потомок – открытый, честный и правдивый. Непогрешимый сверхчеловек. Он радостно вспоминает, как вступал в нацистскую партию — оказывается, весь мир тогда озарился новым светом! Прадедушки служили королям и кайзерам, ну, а Хельмут — фюреру: систему же не выбирают, правда? Утончён и даже — трепетен. В университетах обучался! Штудировал творчество Антона Чехова и, кажется, знает о нём всё. Потрясающая сцена: два «интеллигента» в форме СС напиваются до свинского хрюканья, но при этом беседуют о русской культуре, о Чехове – кто и как всё это понимал в юности, на учёбе и вообще: «...что же будет с родиной и с нами?».Красная нить разговора – несостоявшаяся еврейская невеста Антона Палыча – Дуня Эфрос-Коновицер. Известно, что в 1943 году немцы этапировали Эфрос в Треблинку, где она и погибла в возрасте восьмидесяти двух лет.
Для Хельмута единственно-верное — служить идеям (видимо, всё равно каким, лишь бы щёлкать каблуками). Так, он утверждает, что если бы родился в России, то непременно стал бы коммунистом. Он — Зигфрид и Фридрих Великий, а не тварь дрожащая, и потому – право имеет. Он борется с экономическими преступлениями. Ведь что было сказано? MeineEhreheißtTreue. Честь — в верности, а верность — в чести. Он изобличает шельмоватого коменданта, ибо выясняется: тот ворует у Рейха и у заключённых. Торгует репой налево. Однозначно — в расход. Что причиной? Нет, Хельмуту не жалко голодных и униженных людей, которых обирает жирный подонок — важен сам факт использования лагерной репы в личных целях. О, если бы только репы! Но так уж мы устроены, что даже из двух зол хотим выбрать меньшее. А тут – омерзительный палач VS честный дворянин с томиком Антона Чехова. Так нам подкидывают ложную дилемму, которая, по сути, является проверкой. В советском кино встречались такие Хельмуты — с баронскими титулами и предками в кружевах. Отстранялись, втайне презирали Гитлера, предпочитали Баха с Фейербахом и конфликтовали с каким-нибудь низкопробным «партайгеноссе». Потом являлся наш разведчик, вербовал барона, и всем становилось тепло на сердце: это же хороший Хельмут. Здесь ничего подобного не происходит — никакого «Списка Шиндлера», никаких спасённых нацистом детей. Все для него — биологический мусор, о чём он с милой улыбочкой сообщает зрителю. Единственная печаль — это Ольга. Её он когда-то полюбил, причём – навсегда. Хороший парень — однолюб. Не шляется, не гадит, не смердит. Это-то и есть ловушка сознания: многим из нас кажется, что мерзавец не может любить пьесы Антона Чехова. Не смеет играть на рояле. Не долженбыть кристально честным. Вот комендант лагеря — тот настоящий, беспримесный ублюдок. Правильный и канонический. Потому что вор, пьяница и распутник. Жесток, подл и двуличен. И никакого Чехова!
Почему-то принято считать, что гитлеризм — это тирания мясников и лавочников. Ничуть не так! Это взрыв мозга у «страдающих Вертеров». Нацистский художник УдоВендель в 1939 году написал примечательную картину - «Журнал, посвящённый искусству» (DieKunstzeitschrift). Изображена добропорядочная, возможно, дворянская семейка — пожилая чета и аккуратный, подтянутый сын. Разглядывают иллюстрации, думают, соображают. Наполняются. Чистая порода, благородные линии. Что могут сотворить пресловутый мясник и помянутый лавочник? Устроить погром, нажраться и спеть «Хорста Весселя» в компании дебелых потаскушек. А вот такие мальчики разрабатывали миф о нордической крови, твёрдой рукой вычерчивая планы концлагерей и автобанов, ведущих на восток. Надо ли поминать о том, что в Третьем Рейхе очень любили классическую музыку и серьёзную философию? Они считали себя сверхлюдьми, но по факту не дотягивали даже до звания хомо-сапиенсов. Не Моцарт и не Гегель делают человека человеком. Добросовестный — не обязательно совестливый. Начитанность может быть красивой ширмой для деградировавшей души — в ней ад и рай меняются местами. Хельмут верит, что он и ему подобные строили возвышенно-справедливое, хотя и не лишённое минусов общество. Он созидает зло целенаправленно, упоённо. Благими намерениями. Он и есть — Ад.
Его антиподом выступает Ольга Каменская — неидеальная, взбалмошная, где-то даже порочная. Но в момент истины она вырастает до святости. Андрей Кончаловский — человек Оттепели. Тогда было принято создавать сложные, двойственные образы: «Носил он брюки узкие / Читал Хемингуэя / – Вкусы, брат, не русские, — / Внушал отец, мрачнея». И финал: «Товарища спасая, «нигилист» погиб». Ольга Каменская походя спасает чужих детей. Потом — уже в лагере — идёт в газовую камеру вместо несимпатичной и, прямо скажем, продажной, омерзительной Розы. Почему? Ольга и сама не ведает. Просто так вышло. Спонтанно и как бы мимоходом. Есть и третий собеседник Бога — коллаборационист Жюль. У него, в отличие от Хельмута, нет никаких идей. Он просто живёт, ест, размножается, ходит на службу. Пришли немцы? Се ля ви — надо кланяться немцам, извлекать выгоду из мерзкой ситуации. Снова благое намерение — обеспечить своему семейству достойное существование, а потому — прогибайся и подличай. Скучное, жующее бытие прерывает пуля... Три человека — три линии. Ад, Рай — и мещанское ничто.
Фильм Кончаловского– очень талантливое произведение, однако ему не хватило какой-то ключевой детали. Нюанса. Или же, напротив, авторы...перестарались. Ощущается вторичность — очень уж растиражированная тема. Быть может, мы приучены всё сравнивать со «Списком Шиндлера»? Выше Стивена Спилберга уже невозможно прыгнуть? Некоторые критики полагают, что многое было взято из романа «Благоволительницы» Джонатана Литтелла. (Справедливости ради, Хельмут — куда более интересный персонаж, чем литтелловский Макс Ауэ). Имеются и откровенные ляпы — так, Генрих Гиммлер в неожиданном исполнении Виктора Сухорукова почему-то курит сигару, тогда как в реальной жизни рейхсфюрер СС вообще не курил и вёл здоровый образ жизни.
Кинолента «Рай» - это крепкое европейское кино, рассчитанное на образованного западного зрителя. На тех, кто знает Чехова и Достоевского. Кто помнит о французском Сопротивлении, об участии русских эмигрантов в борьбе против нацизма. Разумеется, можно вопросить: а почему бы Кончаловскому не снять фильм о Великой Отечественной? Неужели у нас нет подходящего материала, связанного с войной и оккупацией? Но, как пел Окуджава по такому случаю,«как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить...» Не задумываясь о благих намерениях.
