Беларусь — как молодая прекрасная яблоня, взлелеянная трудами и любовью, на её ветвях сияют наливные яблоки. Эту яблоню вырастил чудесный садовник Александр Григорьевич Лукашенко. Настоящий славянин, умный, осторожный, рачительный, отважный и бесконечно терпеливый, знаток земли и всего того, что на ней произрастает, будь то колос, цветок или беловежский зубр. Он сын своего народа, но одновременно и его отец. Не начальник, не вождь, хотя строгости ему не занимать, а именно отец, Батька, и его глубинное чувство славянской семьи, артели, дружины делает из Лукашенко уникальный, небывалый тип президента. Он садится на самолёт и облетает своё маленькое государство, наблюдая с небес, есть ли хоть один клочок незасеянной пашни, осталось ли где бездорожье, образовалась ли лесная гарь или буреломная чаща. Белорусские деревни, по сути, являются агрогородками: автомобили, современные жилища, больницы, культурные центры… При этом селения остаются тёплыми, как деревни. Крестьянствует белорус, оглядывая умным и светлым взором себя самого и окружающую жизнь.
И в том, как Александр Григорьевич Лукашенко, Батька, взращивает государство, сказывается его крестьянская сущность. Строит ли он великолепную Национальную библиотеку в Минске — он сажает дерево. Создаёт ли институт космических исследований, желая превратить Беларусь в космическую державу — он сажает дерево. Привозит ли с Запада современные технологии, оснащая ими лаборатории и заводы, — он сажает дерево. Поэтому так хорошо приезжему человеку в Беларуси, поэтому и чудится ему, где бы он ни оказался: в гарнизоне или научном институте, или университете, — ему чудится запах спелого яблока.
Белорусская яблоня произрастает среди бурь, холодных ливней, изнуряющих засух современного мира. Она взрастает рядом с огромной скрежещущей, сверкающей зубьями машиной Евросоюза — с его цинизмом, с неистощимым стремлением покорять, извлекать выгоду, повелевать и господствовать.
С другой стороны, с востока, ворочает своими тяжеленными жерновами Россия, сотрясает землю, взбухает противоречиями, несёт в себе огромную обиду, нанесённую ей губителями красной державы. И между этих двух огромных континентальных машин, их соперничества, угрюмого недоверия, постоянной готовности к схватке растёт белорусская яблоня.
После гибели Советского Союза, когда из красного монолита выпало множество независимых, ещё несовершенных государств, каждое из них стало строить свой дом, свой храм, используя собственные рецепты. Горе тем молодым государствам, подобно прибалтийским или Украине, что утверждают свою государственную неповторимость на попрании всего русского и советского, на губительной энергии русофобии. Русофобская Украина дымится взрывами, полнится стенаниями. Прибалтийские государства-горошины обрекают себя на пресное, бесцветное существование, оставаясь в тени гигантского континента России.
Беларусь — иное дело. Как и все молодые государства, Беларусь стремится опереться на свою былую историю. Устанавливает связи с Речью Посполитой, с Великим княжеством Литовским, с союзами древних славянских племён и народов, усматривает своё рождение из самых глубин индогерманского прошлого, в котором таились будущие народы и языки.
Белорусы чтут и собирают своих художников, философов и мыслителей — давних и недавних. Понимают, что культура с её образами и воззрениями лежит в основе всякой государственной идеологии. Белорусы украшают свою столицу, и без того прекрасный и восхитительный Минск, делая этот город-собор прообразом белорусской мечты. И — ни камня в сторону России, ни камня в сторону великой русской культуры, в сторону великого советского прошлого. Напротив, оттуда черпаются силы, мысли, идеи, сберегаются драгоценные представления, сберегается историческое время.
Победа 1945 года является для Беларуси такой же святыней, как и для русских. Линия Сталина, пересекающая Беларусь с севера на юг, — эти грандиозные доты, построенные генералом Карбышевым, — есть сегодня не оборонный рубеж, а памятник великой войны, великих страданий и великого победного одоления. Белорусы формируют своё миросознание, исходя из давнего и недавнего прошлого. Но главное, что питает и вдохновляет белорусское чувство и мысль, придаёт белорусскому сознанию неповторимость и величие — это обращение в будущее, это белорусская мечта. Она светит народу через все столетия, через все пожарища, через все потрясения.
Белорусская мечта — что она? Зачем Господь создал этот небольшой чудесный славянский народ? Поселил его среди этих сосняков, на этих суглинках и супесях, среди этих озёр и рек. Наделил трудолюбием и любовью, обожанием своей земли. Чем важны белорусы миру, чем драгоценна миру сама Беларусь?
Беларусь — это мечта о славянском единстве. Единстве, о котором грезили славянофилы, которое своей железной дланью стремился создать Иосиф Сталин. Единство, что брезжит в глубинах славянского мира и каждый раз разрушается, натыкаясь на неведомые преграды веры, культуры или геополитики. В Беларуси бок о бок живут русские, украинцы, поляки, и все они соединены с белорусами общими трудами, любовями и надеждами, как цветы на клумбе. И то, что в других частях славянского мира разрывает славянство, будь то вечная распря поляков и русских или сегодняшний кошмар украинской гражданской войны, — всего этого нет в Беларуси. Беларусь чувствует свою высокую миссию — сочетать цветущее единство, весь огромный славянский мир с его могучими ресурсами, с его творчеством, с его безбрежным духовным космосом.
Белорусская мечта — это мечта о гармонии. Гармонии человека и человека, народа и его предводителя, природы и машины, одного народа и другого, живущего рядом, гармония земного и космического. Белорусы — гармоничный народ. Испив чашу страданий и мученичества, белорусы вынесли из этого страдания не злобу и ненависть, а любовь и благоговение — высокое, воспетое всеми мудрецами и мыслителями благоговение перед жизнью и перед творцом.
Маленькая Беларусь — как игольное ушко между Западом и Востоком. И сквозь это игольное ушко во все века с запада на восток, с востока на запад пролезали тяжеловесные верблюды великих армий. Армии Наполеона и Гитлера, победный вал советских войск, оснащённых "катюшами" и "тридцатьчетвёрками". Беларусь вся изрезана вдоль и поперёк танковыми гусеницами и артиллерийскими колёсами. Беларусь, каждый раз становясь кромешным полем боя, теряя половину своего населения, как никакая иная страна, несёт в себе идею согласия Востока и Запада, готова быть парламентёром с той и с другой стороны, примирять, согласовывать, проповедовать великую, пусть ещё утопическую, идею единого мира от Лиссабона до Владивостока.
Господь отвёл белорусам этот маленький участок планеты, который является перешейком между Востоком и Западом. И эта нелёгкая миссия увлекает белорусское сознание в грядущее, где гармония между Востоком и Западом есть неизбежное содержание цивилизации будущего.
Белорусы, как и русские, скорбят о потере великой красной державы. Чувствуют, как в этой гибели распадаются великие пространства, отдаляются друг от друга народы. Идея сбережения этих пространств, сбережения народных союзов, сбережения евразийской чаши, в которую реками и ручьями сливались силы, таланты и возможности множества народов, — это чувство живёт в белорусах.
Россия и Беларусь создали Союзное государство. Во многом оно существует лишь на бумаге: нет единой валюты, нет единой армии, нет единых центров политического управления. Но сама идея жива, сама зелёная почка не умерла и не отпала. Этот драгоценный, пусть и замороженный, опыт ляжет в основу синтеза великих, ныне разобщённых, пространств.
Первое русское государство, первая империя — Киево-Новгородская — состояла из множества народов, из множества столиц, из множества сетевых центров и торговых путей — сухопутных и речных. Это государство существовало на великих пространствах и собиралось в час общей беды и напасти, складывая общую армию и дружину.
И в белорусах живёт мечта о создании новой общности взамен истреблённой старой. Общности, в которой нет доминирования, в которой нет метрополии и колоний. Эта общность, эти пространства имеют множество суверенных столиц. Это сложная сетевая система, которая определяет экономику, политику и культуру великих евразийских пространств.
Среди множества идей, обещающих грядущее единство, звучит категория русского мира. Одних она пугает напоминанием о русской империи. Другим эта категория кажется слишком зыбкой, лишённой геополитического содержания. Что это за понятие — русский мир? Когда и в связи с чем оно возникло?
Русский мир возник с того момента, когда киевский князь Владимир встал босыми ногами в купель у Херсонесского храма, и безвестный священник пролил на него святую воду, крестил князя, а вместе с ним — весь огромный континент, от Карпат до Тихого океана, от Балтики до Чёрного моря. С тех пор в недрах мистического православия и возник русский мир. Согласно этому взгляду, есть нетленная, не подверженная поруганию и осквернению Россия — Россия небесная, существующая в небесном царстве, о котором проповедует нам христианство.
Одновременно с этой горней небесной Россией есть Россия земная, состоящая из гор, рек, границ, городов и народов. Эта земная Россия подвержена изменениям. В этой России меняются границы, приходят одни народы и уходят из неё другие. Эта земная Россия находится в постоянном движении и в постоянной связи с Россией горней. Иногда Россия земная исчезает совсем, превращается в чёрную дыру, из которой нет исхода ни народам, ни государствам.
Но таинственным образом из России небесной в Россию земную падает несколько капель фаворского света — и вновь чёрная дыра зарастает, наполняется цветением, возникают города, храмы и великие заводы, великие победы и великие свершения. В конце ХХ века одна из таких чёрных кромешных дыр поглотила земную Россию. Но на её месте вновь возникает молодое государство Российское.
Идея русского мира не враждебна другим народам — славянским и неславянским. Она говорит, что земное устройство подвержено переменам, наполнено историческими авариями и катастрофами. Но каждый раз чудесным образом эти аварии исправляются, и земная Россия продолжает существовать в том виде, в каком её задумало небо.
Я хочу в Беларусь. Хочу пройтись по великолепному Минску. Хочу прижаться щекой к красному смоляному стволу сосны. Хочу выпить с другом медовуху. Хочу пожать большую тёплую длань батьки Лукашенко. Хочу из дота Карбышева посмотреть, как голубеет далёкий лес. Хочу побывать в сельском белорусском доме, вдохнуть этот удивительный сладкий запах спелого яблока.
