Иосиф СТАЛИН. Русская революция. От Октября 17-го до Союза ССР. — М.: Книжный мир, 2017. — 352 с.
Лев ТРОЦКИЙ. История русской революции. Октябрьская революция. — М.: Книжный мир, 2017. — 384 с.
Чем дальше исследователи русских революций 1917 года и гражданской войны отходят от советских и антисоветских штампов, тем очевиднее становится простой и неопровержимый факт: другой истории у нас не будет. Факт, пренебрежение которым, попытки — по любым, даже самым «уважительным» причинам , из самых благих намерений — «присочинить» более «правильную» и/или «перспективную» картину прошлого являются покушением на убийство будущего. И все, кто этим занимается, — а этим занимается много кто — по сути, преступники. Нынешний феномен «фальшивых новостей», «fake news» — всего лишь актуализация «здесь и сейчас» давно отработанных методов создания «псевдоистории» или, вернее, псевдоисторий — потому что для каждого человеческого сообщества она своя, и американский её вариант, например, отличается от украинского не в меньшей степени, чем изыскания «фоменковцев» от «академической» версии.
Тем важнее и ценнее становится роль «первоисточников», которые теперь даже технологически легко уместить и сопоставлять между собой на одном компьютерном экране. Ожесточенное политическое соперничество 20-х годов прошлого века между Сталиным и Троцким, каждый из которых претендовал на роль «наследника и преемника Ленина», тоже успело обрасти множеством мифов и легенд. При этом подавляющее их большинство не выдерживает даже малейшего соприкосновения с былой реальностью, на описание и раскрытие которой они вроде бы претендуют.
Всё вышесказанное абсолютно не значит, будто всё, что говорили и писали выдающиеся политики прошлого, следует воспринимать как истину в последней инстанции — они тоже многое умалчивали, а еще чаще — искажали, порой — до неузнаваемости, исходя из политической целесообразности момента, а не из соображений абсолютной справедливости и идентичности — в соответствии с принципом: «Нам нужна победа, а не истина». Но Бог всё-таки не в силе, а в правде. И нынешние победы — даже самые великие, но достигнутые отступлением от правды, — оборачиваются впоследствии еще более страшными и, кажется, абсолютно необъяснимыми поражениями.
Но, когда сопоставляешь между собой посвященные революции 1917 года и последующим историческим событиям тексты Сталина и Троцкого, то разница между ними становится понятной и очевидной: для Льва Давидовича Россия и революция были возможностью, а для Иосифа Виссарионовича — судьбой. Сталина, в отличие от Троцкого, невозможно представить в эмиграции. У него просто не было «запасного аэродрома» на случай политического поражения, поэтому выбор был простым — победа или смерть. Да и воевал Сталин не против человека Троцкого, а против тех идей, которые тот персонифицировал в своей деятельности. И случайно ли что смертельное покушение на Льва Давидовича агента НКВД Рамона Меркадора состоялось 20 августа 1940 года, когда Франция уже капитулировала перед вермахтом, и Гитлер стоял перед выбором, куда бросить все силы Третьего рейха: против Туманного Альбиона или Советского Союза?
Со «Львом русской революции» всё сложнее. В современной гебраистике достаточно широко распространено мнение о том, что религиозно-мировоззренческая система, известная нам сегодня под названием «иудаизм», является глубокой гностической интерпретацией Пятикнижия Ветхого Завета, то есть имеет эллинистические корни, уходящие в древнегреческую мифологию. Поэтому понятен становится архетип революционного сознания представителей этой среды — победа олимпийских богов над своими предшественниками-«титанами». И понятно их отношение к Сталину, которого они рассматривают как ужасное хтоническое чудовище, поверженного дракона, зубы которого, словно в легенде об аргонавтах и золотом руне (главное место действия — Колхида, кстати, то есть Грузия, родина Сталина), прорастают по всему евразийскому и мировому пространству, а с Медеей даже на этом этапе всё не гладко.
Троцкий, признанный оратор (мастер слова), в противостоянии со Сталиным, признанным организатором (мастером дела), был обречен на поражение, которое он, разумеется, не мог воспринимать иначе, нежели поражение всей революции в целом. «Своей» революции.
После смерти Сталина в 1953 году реванш «революции Троцкого» в Советском Союзе стал реальностью, и сегодня, на опыте «лихих девяностых», мы примерно представляем себе, какой могла быть Россия 30-х—40-х годов прошлого века в случае победы сторонников Льва Давидовича. Гитлер бы «коллективному Западу» не понадобился, поскольку в нашей стране отсутствовал бы даже смягчивший «рыночные реформы» демпфер сталинской индустриализации и победы во Второй мировой войне. Возможно, и сама эта война, определившая нынешнее, известное всем нам, лицо мира, носила бы принципиально иной характер: совместной агрессии традиционных колониальных держав против России, и не Германия играла бы в ней ведущую роль…
Но, как писал еще великий Пушкин: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя,.. но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал».
Что было, то было, а те, кто пытается стать «богами», отрицая реальность и провозглашая бывшее небывшим или наоборот, — конечно, рано или поздно рухнут со своих постаментов и пьедесталов. Как бы сами собой. В силу причин, которые представляются нам естественными, стихийными, случайными или даже чудесными…
