ВОСЬМЁРКА, ДВАДЦАТКА, ТУЗ...

НОМЕР 26 (867) ОТ 30 ИЮНЯ 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Николай Коньков
ВОСЬМЁРКА, ДВАДЦАТКА, ТУЗ...
Состоялась первая в этом году встреча лидеров ведущих стран мира
Подавляющее большинство комментариев к итогам двух канадских саммитов сводится к тому, что антикризисные стратегии США и Евросоюза оказались принципиально несовместимыми. Более того, позиции Вашингтона, связанные прежде всего с неопределенно большим и длительным наращиванием долларовой эмиссии, а также переводом большинства корпоративных долгов в государственные, встретили сверхжёсткое противодействие не только со стороны Германии и Франции, но также и большинства стран из "группы 12", не входящих в G8, но являющихся членами G20. И то, что американская делегация по ряду важнейших вопросов была вынуждена уступить, указывает на утрату Соединенными Штатами их ранее безоговорочного глобального лидерства.
В частности, речь идёт о тех положениях Мускокской декларации, которые связаны с обязательствами ведущих стран мира резко, в два раза сократить свои бюджетные дефициты к 2013 году по сравнению с нынешним уровнем. Но что это означает для Америки с её запланированным на 2009-2010 гг. дефицитом в 1,42 трлн. долл.?
Практически только то, что на 2012-2013 г. эта цифра в федеральном бюджете США должна быть указана равной 710 млрд. долл. А до того — поскольку никакой "дорожной карты" ограничений дефицита госбюджетов не принято, он может составлять хоть 2, хоть 10, хоть 100 трлн. долл. Да и через три года, как говорится, "или осёл может сдохнуть, или падишах", то есть возникнуть (или быть специально созданы) некие форс-мажорные обстоятельства, которые превратят все предыдущие многосторонние декларации и договоренности в ничего уже не значащие бумажки.
Скорее всего, именно это и случится на практике, поскольку для США, не имеющих возможности резко нарастить доходы за счет увеличения экспорта своих товаров или повышения налогов, подобное сокращение бюджетного дефицита означает сокращение федеральных расходов, в том числе на оборонные и социальные нужды. Первое неминуемо будет означать уменьшение глобального влияния Соединенных Штатов, во многом основанного на функционировании множества зарубежных военных баз, а второе — критический рост социальной напряженности внутри страны. Ни того, ни другого официальный Вашингтон позволить себе не может.
Поэтому его согласие на сокращение бюджетных дефицитов к 2013 году можно считать заранее неисполнимым и потому фиктивным. Но с дипломатической точки зрения важно не это, а сама неспособность "команды Обамы" отстоять свою позицию де-юре, заставить другие страны признать тезис о том, "что выгодно Соединенным Штатам — выгодно всему миру". Именно в этом обстоятельстве можно усмотреть и главный итог саммитов в Мускоке и Торонто, и основную причину несколько экспансивных шагов со стороны Белого дома. Например, арест "сети российских шпионов" сразу после визита Дмитрия Медведева в США — в "нормальных" обстоятельствах отношений между двумя странами подобные коллизии решаются, как правило, несколько иначе, а тут налицо страстная жажда показать, "кто всё-таки в доме хозяин", да еще на примере лидера великой державы, претендующего на полное взаимопонимание и взаимодействие с Америкой. Бей своих, чтобы чужие боялись?
Оставим в стороне очень ценные, но всё-таки второстепенные проблемы планирования семьи, а также борьбы с младенческой и материнской смертностью, на которые будет выделено целых 10 млрд. долл. Сосредоточимся на главном — на динамике и перспективах взаимоотношений внутри G8 и G20, за которыми стоят глобальные экономические и политические противоречия современного мира. Коллизия между антикризисными стратегиями США и Евросоюза, который, напротив, предлагает бороться с глобальным кризисом путём бюджетной экономии, ограничения денежной эмиссии, жесткого контроля за рынками финансовых деривативов и ограничения активности крупных банков и инвестиционых компаний, — лишь один из векторов, по которым нарастают эти противоречия.
Сбои даёт сама система глобального управления, которая задумывалась в формате G8/G20. "Двадцатка" была предложена как дополнительный механизм проведения интересов США, с одной стороны — на страны "Большой восьмёрки", прежде всего европейские Германию, Францию, Италию, а с другой — на страны остального мира, подключения к "особо ответственному сотрудничеству" потенциально альтернативных центров глобального геостратегического влияния: таких, как Китай, Индия и Бразилия, — в одном ряду с более управляемыми сателлитами США: той же Саудовской Аравией, Мексикой или государствами "новой Европы".
Иными словами — устроить управляемую Вашингтоном микро-ООН из государств, чье население составляет две третьих населения мира, обеспечивает 90% мирового валового национального продукта и 80% мировой торговли (включая торговлю внутри ЕС). Но на деле данная схема не заработала. Более того, вхождение в "Большую двадцатку" Китая создало внутри данной структуры альтернативный американскому "центр силы", который, правда, пока предпочитает, в соответствии со своими традициями, действовать чужими руками. И тот факт, что, например, президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва попросту отказался от поездки в Канаду "в связи с наводнением в северо-восточных штатах страны", очень для многих послужило сигналом о принципиальной неважности тех документов, которые будут приниматься на саммите G20.
Еще одним "побочным следствием" работы в формате "Большой двадцатки" стало неуклонное сближение КНР и Японии как бесспорных лидеров реального сектора мировой экономики, причем к этому "азиатско-тихоокеанскому" дуэту всё активнее подключается и Южная Корея, и Австралия, где позиции китайской диаспоры, хуацяо, год от года становятся всё более широкими и прочными (в этой связи стоит напомнить, что Австралия занимает целый материк и обладает богатейшими запасами более чем двадцати видов минерального сырья, необходимого для растущей китайской экономики.
На фоне активного европейско-американского "антикризисного" конфликта позиция китайско-японского блока выглядит как дружественный нейтралитет по отношению к Америке. Достаточно указать на то, что перед самым началом канадских саммитов "красный дракон" осуществил пусть очень незначительную, но всё-таки ревальвацию юаня, которой от него долгое время добивались вашингтонские стратеги с целью снижения гигантского дефицита США в торговле с КНР. С точки зрения экономической теории, в данном случае китайские товарищи немного уменьшили норму своей прибыли, чтобы сохранить и даже увеличить её общую массу. Тем самым Пекин фактически поддержал самоубийственный (в перспективе) антикризисный "план Обамы", реализация которого ведет к медленному, постепенному, но бесповоротному ослаблению глобальной роли Соединенных Штатов.
Китайцы не торопятся выходить на первые роли, не демонстрируют истинную силу своих геостратегических "карт", но в том, что на руках у них козырный туз, сомневаться уже не приходится: достаточно сказать, что производство стали и цемента в Поднебесной по итогам 2009 года достигло примерно 40% от мирового. Такой концентрации индустриальной мощи в одной стране не наблюдалось, пожалуй, с 1945 года, когда Соединенные Штаты, получившие монополию на ядерное оружие, на фоне истощенных многолетней войной европейских стран, Советского Союза и Японии были готовы диктовать свою волю всему миру, и только еще один феноменальный сталинский рывок СССР, в кратчайшие сроки, за пять послевоенных лет, восстановившего своё народное хозяйство и создавшего атомную бомбу, воспрепятствовал глобальной гегемонии США, что и привело к ситуации "холодной войны" 1946-1975 гг.
Конечно, сегодня отношения Китая и США мало напоминают отношения США и СССР образца 1945 года, серьезные изменения претерпело и значение реального сектора мировой экономики. Однако продолжение американского спада и китайского роста уже через два-три года может привести к "точке Х", когда скрывать реальное соотношение сил станет уже невозможно и бессмысленно.
Проблема заключается только в том, будет ли Китай, условно говоря, претендовать на всё глобальное американское наследство, или же на планете возникнет реально мультиполярный мир, в котором Азиатско-Тихоокеанский блок, США, Евросоюз и, не исключено, что исламский мир с Индией получат свои "зоны квази-глобального влияния".
Судя по тому, как развиваются геостратегические процессы сегодня, второй вариант имеет значительно большие шансы на реализацию. Уже ставшая де-факто реальностью дезинтеграция глобальной экономики своим следующим этапом будет иметь переформатирование путем частичной реинтеграции.
И тогда возникает неизбежный и вполне естественный вопрос о будущем России. Иллюзии о том, что Россия каким-то образом, пусть даже в качестве "великой энергетической державы" или же части "либеральной империи Севера", возродится в качестве одного из мировых "центров силы", каким она в форме Советского Союза была до 1991 года, в Кремле, похоже, окончательно рассеялись. И всё очевиднее становится усиление влияния в нём "либерал-реформаторского" крыла, уже осуществившего в 90-е годы демонтаж СССР, а теперь готового в интересах своих вашингтонских кураторов осуществить и демонтаж Российской Федерации (план "Перестройка-2"). В этом случае "переформатирование" геостратегической картины мира явно произойдет за счет нашей с вами страны, часть которой — скажем, Дальний Восток и Южная Сибирь — будет брошена "на съедение" Китаю, часть — до Урала и Каспия, возможно, "войдёт в состав Европы" на правах ассоциированного члена с правом совещательного голоса, а остальное, "вторая Аляска" с циркумполярной частью РФ, достанется дяде Сэму.
Разумеется, пока всё это выглядит как в высшей степени субъективистский и алармистский сценарий, но системно-динамические векторы развития ситуации, тем не менее, именно таковы. Понимают и принимают ли такую перспективу в высшем политическом руководстве нашей страны?