НОМЕР 48 (732) ОТ 28 НОЯБРЯ 2007 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Анна Серафимова
ЖИЛИ-БЫЛИ
Сергей Артурович надел свой единственный костюм. Предстояло пойти на прием к депутату Государственной думы демократической России. Для ее нынешнего цивилизованного состояния С. А. столько сделал! Черт возьми! Думали ли они, шестидесятники-гитаристы, что наступит конец их прозябанию во всевозможных НИИ, и они, м.н.с., будут вершить судьбу государства. Руководят другие. Но именно они привели тех к власти, в коридоры которой Сергей Артурович и направляется. Идет к другу и единомышленнику. Они — демократы. И чинопочитание в их кругу просто неприлично.
Надеваемый костюм был пошит в год московской олимпиады. Именно тогда его повысили по службе, и С.А. пошил костюм из крепа. Что в то время люди видели, кроме шерстяных тканей, из которых в ателье всем строчили типовые "двойки-тройки"? То ли дело на Западе: и кремплен, и полиэстер. В блестящем костюме из него вернулся из очередного вояжа в Америку их митинговый предводитель и просто умница. Глядя на него на очередной сходке в поддержку реформ, С.А. думал, что скоро, с победой демократии, и он будет красоваться в таком шикарном виде.
Хотя Сергей Артурович, вышедший на пенсию, но посильно подрабатывающий "человеком-бутербродом" возле метро, старается не занашивать единственный костюм, обшлага превратились в бахрому. Ну да что там! Не на бал же аристократических невест идет, а к другу-товарищу.
Сергей Артурович не хотел отрывать от важных дел обустройства свободной России государственного человека. Но все-таки решил: жизнь проходит. А в обещанной роскоши живут покуда не все пламенные борцы за демократию.
Собственно, потертый костюм и остальные предметы обихода, ветшающие с каждым днем, инициировали поход Сергея Артуровича. Он остроумно шутил, что сдаст этот костюм в музей истории станов- ления демократии как ценный экспонат, побывавший на всех значительных столичных мероприятиях в поддержку реформ. За этот рукав держался в общей живой цепи единомышленников сам Егор, а другой рукав был обласкан беспалым похлопыванием еще одного кумира, запросто ввалившегося в троллейбус после посещения районной поликлиники.
Знавал костюм и страдания. Сосед-работяга, которого С.А. просветил на заре перестройки, как того угнетало и обкрадывало государство, как-то, встретившись у подъезда, рванул за грудки, с мясом вырвав пуговицы. С.А. до сих пор жалеет, что не подал в суд на возмещение ущерба. Все-таки мы живем в правовом государстве!
Не зря Сергей Артурович всегда презирал работяг. Ничего не понимают в политике и в таком деле, как долгосрочная перспектива. Видишь ли, завод закрыли, он остался без работы, сына не на что учить, жену не на что лечить! Какие низменные посылы для грубых действий! А то, что сейчас работяга этот — свободный человек, ему мало! Ему, скоту, колбасу дешевую еще подавай! Совок!
Когда началась перестройка, Сергею Артуровичу не пришлось искать единомышленников: их полно сидело у них в НИИ по лабораториям и у костров в походах. Они все прониклись идеей развалить во имя демократии тоталитарный строй. Что за дикость — закрытое научное учреждение! Наука должна быть максимально открытой! А связанная с оборонной промышленностью — тем более: не будет военных секретов — не будет и войн! Американцы вынуждены содержать оборонный комплекс. А когда не будет единственной угрозы миру во всём мире, СССР, то штатовские военные заводы перейдут на выпуск спичек, кастрюль и детских игрушек, изделий номер 2, как рекомендовали нам.
И Сергей Артурович стал с товарищами скачивать информацию на Запад, чувствуя себя миротворцем. Слава богу, их НИИ, разрабатывавший топливо для ракет, развалился. Сам борец, правда, ничего не разрабатывал, а просиживал штаны в отделе охраны труда.
На предприятиях НИИ стали выпускать кастрюли. Куда более нужная человечеству продукция! С.А. год получал зарплату этим мирным ассортиментом и был вынужден торговать у дальнего универмага, спасая миролюбивые кастрюли от рейдов милиционеров — гонителей пацифистов и демократии Это, конечно, не совсем то, чем представлялась жизнь в капиталистическом раю. Но не все же сразу! После 70 лет тоталитаризма и кошмара уравниловки можно потерпеть. Зато С.А. сразу убедился, что с уравниловкой покончено: ему в первую же кастрюльную зарплату выдали на одну посудину меньше, чем такому же бьющему баклуши барду из лаборатории, у которого был роман со старой грымзой из бухгалтерии. Но что делать? Пережитки проклятого советского прошлого, начисто лишившего некоторых людей совести, еще будут долго мешать двигаться в сторону прогресса и благоденствия. С. А. не только сам туда шел, но и других вел, участвуя в предвыборных кампаниях демократических партий. Все на общественных началах. Правда, один раз с ним расплатились. Тем самым костюмом из полиэстера, о котором мечтал Сергей Артурович, ассоциируя его с роскошной жизнью.
Осмотрев как-то гвардию общественников накануне очередных выборов, руководитель демократии распорядился их приодеть, чтобы они имели, как он выразился, хотя бы полуприличный вид. Им повелели назавтра явиться на какой-то склад, расположенный в бывшем гараже. Там их подвели к наваленной горе тюков, из которых нужно было подобрать себе костюм, коим и планировалось придать демократии респектабельный вид. Когда группа демократических ревнителей попыталась роптать на невозможность ничего рассмотреть, то была обложена матом директором склада, грубым уголовным элементом, назвавшим борцов за преобразования халявщиками. В итоге костюм, оказавшийся разнопарным, сидел карикатурно. К тому же, в Сергее Артуровиче проявилась сверхчувствительность к синтетике, каковой данное западное чудо дизайна и оказалось, и, отмучившись в нем в избирательную кампанию, С. А. повесил костюм в шкаф.
Конечно, можно вслед за детьми уехать из этой страны. Но хочется не только ежедневно по всем СМИ слышать о победе и успехах демократии, но и реально вкусить те плоды, что руководители, к одному из которых Сергей Артурович и направлялся, чтобы деликатно узнать: когда же то благополучие, которого лично уже достиг госдумовец, наступит и у рядовых борцов с тоталитаризмом, в полном смысле донашивающих последние штаны?
У С. А. была мысль пригласить соратника к себе домой, посидеть на кухне, повспоминать, деликатно намекнув и на роль хозяина пищеблока в нынешнем положении госдумовца и, как утверждают злые языки, мультимиллионера. К тому же сейчас на кухне, где собирались правдолюбцы, места стало больше, так как пришлось выбросить один из холодильников, пришедший в негодность. В былые проклятые времена и двух холодильников не хватало, поскольку был повальный дефицит, приходилось забивать их продуктами. Сейчас один оставшийся стоит пустым. Обзвонив тех соратников, что занимали ныне солидные посты и владели не менее солидными состояниями, С. А. обнаружил, что они поменяли телефоны. Дозвонился он лишь до приемной ставшего депутатом единомышленника.
Помощник депутата не хотел соединять с шефом, хотя С.А. убеждал: тот обрадуется, поскольку наверняка потерял его из виду, а Сергей Артурович просто не хотел тревожить, хотя тот просил обращаться без церемоний. С.А. оставил свой телефон и дежурил у аппарата, будучи уверенным, что депутат перезвонит немедленно. Не дождавшись, позвонил снова, стал толковать про участие в борьбе и выборах, был приглашен прийти. У Думы толкались какие-то просители, и Сергей Артурович горделиво волновался, предчувствуя то удивление, которое испытают окружающие, когда к нему, не примечательному на вид человеку, спустится и встретит крупный чиновник, обнимет: сколько лет. Сколько зим!. Внимание к человеку как раз и отличает демократа от совка. Спустился, однако, не депутат, а тот самый помощник. Он, вопреки ожиданию, даже не вынес пропуск, а, осмотрев Сергея Артуровича, выразил сомнение, что тот может быть полезен для работы на партию даже на общественных началах. Пространную речь Сергея Артуровича по телефону он понял как предложение участвовавшего в избирательных кампаниях общественника вновь потрудиться на ниве демократии. Когда же снизошедший до старого демократа молодой демократ узнал о причине визита, то попросил более не беспокоить звонками и удалился.
Вернувшись домой, реформатор достал подзабытую гитару, взял несколько аккордов из демократического репертуара "Возьмемся за руки, друзья". Но все ноты прозвучали фальшиво.
1.0x
