ВНЕПЛАНОВЫЙ РЕМОНТ

№40 (672) от 04 октября 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Юрий Палагин
ВНЕПЛАНОВЫЙ РЕМОНТ

Недавно по ТВ был показан сюжет на школьную тему. Телезрителю поведали о возгораниях, почти сразу, одно за другим, нескольких малокомплектных школ в сельской местности. И так как никаких комментариев по этому поводу не последовало, то пришлось домысливать о причинах пожаров. "Вариативность" догадок, включая теорию заговора, не раскрывает подлинную природу этого поистине уникального явления. Первое, что в этой связи приходит на ум: умышленный поджог!
При трезвом размышлении наметившаяся тенденция закрытия сельских школ соответствует деградации сельской среды. Сегодня в среднем по России на одного "полноценного" учителя приходится по ученику с "четвертью". А бывает и того меньше. Чем тратиться на такие "неперспективные" учебные заведения /одна котельная во что обходится!/, проще было бы от них избавиться. В крайнем случае пустить "петуха"... В рамках стереотипного мышления этот способ воспринимается едва ли не единственным, избавляющим от лишнего "едока".
На вопрос, из каких корыстных побуждений и в чью пользу, ответ пока не найден. Однако попытаемся все же приблизиться к первопричине.
Допустим, управленец в сфере образования, который тяготится существованием "малокомплектной", держит про себя свой "план" действий: перевести ее в разряд "неперспективных" и повесить замок на входной двери. И он, возможно, будет прав. Для перехода к рыночным отношениям современный работник сельской школы еще не готов. Тут и естественная консервативность, инерционность учителя, и живучесть у него психологических стереотипов: "государство не оставит — позаботится, защитит...". Переход к ситуации, в которой каждый осознает и решает свои проблемы в одиночку, для сельского учителя-предметника нереален. Он не способен оказаться ни в качестве "заказчика" на свою интеллектуальную собственность /педагогическое образование, педагогический опыт и др./, ни в качестве "исполнителя" по отношению к администрации, родителям и другим социальным заказчикам. Такой учитель выключен, "вынесен за скобки" рыночных отношений. В этих условиях госчиновник и частный предприниматель, у которого имеется свой "бизнес-план", свой "реестр" расходов на увеличение акционерного капитала, мыслят одинаково прагматично. Лучше бы ее, этой самой школы, вовсе не было.
Суть дела не только в изменении социоэкономической среды. Заглянем внутрь школьного механизма и выясним, какой социальный тип формирует современная школа. Окажется, что послушный, управляемый, зависимый от внешнего, а не от внутреннего, контроля, с чувством вины, с чувством агрессии , а не личного достоинства. Такой тип учащегося и учителя формировался также и под заманчивыми вывесками "творческого подхода". В результате культивированная скрытая агрессия обратилась на саму школу — это к слову о поджогах.
Дети особенно чутко реагируют на социальные катаклизмы. Они, можно сказать, осциллографы социальных потрясений. Помнится, накануне "августовских" событий пятнадцатилетней давности страна захлебнулась в эпидемии битья оконных стекол в школах. Расправлялись безжалостно со своими "альма-матер" не какие-нибудь "отморозки", а учащиеся из вполне благополучных семей. Ученицы десятого класса кричали мне в лицо: "Зачем нам ваша история? Вы лучше бы нам каждому по отдельной квартире дали! Мы — свободные...".
Но ведь их тоже надо понять. Не забуду, как на общешкольной линейке "училка" отчитывала ученика лишь за то, что он был неравнодушен к разного рода, как сейчас говорят, брэндам: "Я тебе покажу "адидас"! Ты у меня узнаешь про все эти "адидасы"!
Россия — большая инертная страна. Спустя лишь пятнадцать лет волна того отрицания "внешнего контроля" докатилась и до сельских школ. Начали их поджигать!
Ради любопытства я решил заглянуть в одну из них.
За счет каких "ресурсов" существует современная сельская школа, зажатая в клещи экономической блокады? Имеется ли в Нацпроекте по образованию обстоятельный план для выживания школы?
За ответом отправился в селение Воспушка Петушинского района Владимирской области. С нее когда-то началось мое "погружение" в российскую глубинку.
Школа, где стартовала моя учительская биография, была деревянная, одноэтажная. К моему изумлению и даже разочарованию (об этом разговор отдельный), я увидел ее другой, ни в чем не похожей на ту, прежнюю: приземистую, с примитивной котельной и с падающим забором. Новое здание этой школы из белого кирпича, в два этажа с собственным модулем для обогрева. Хотя по статусу "десятилетка", но учебный процесс заканчивается на девятом классе. До десятого не дотягивает: нулевая наполняемость!
Иду по школьному двору. Вижу знакомую до боли картину: косит мужчина, а вслед женщина с граблями. Спортивные сооружения покрыты ржавчиной. Поинтересовался у косцов: "Часто ли упражняются на этих брусьях ваши молодцы?" " Будут они вам упражняться! — последовал ответ . — Носятся как оглашенные по деревне на своих "тачках",
В моей памяти, запечатлевшей картины той, растворившейся в мареве лет осени, оживали иные картины, иные образы, сотканные из ощущения радости от задуманного и сотворенного. Вот мы с учениками (было их в то время под сто!) сооружаем спортивную площадку, сплошь из дерева. Лес под боком, у самого забора. Совхоз помогал в основном техникой. А на районном смотре художественной самодеятельности мои "спортсмены" заняли первое место. Выполняли они акробатическую "пирамиду" под мелодию седьмого вальса Фредерика Шопена. И почему-то врезались в память рваные носки на пятках у одного...
Одно дело — беспристрастно фиксировать факты. Совсем другое — подключить к осмыслению объективных свидетельств свой личный опыт.
В те годы я был увлечен идеей сближения педагогической теории со школьной реальностью и мечтал устранить барьеры, мешавшие этому "сближению". Сочувствуя моим научным фантазиям, предсельсовета отвел мне угол у одинокой старушки на краю селения. В благодарность за эти удобства я обязался проводить, кроме истории, уроки труда, музыки и физкультуры.
Свои представления о природе вещей пришлось переосмысливать заново. В нескольких метрах от избы (она была крайняя) размещался скотный двор... В лесу ухал филин и плакала сова. Весной, в распутицу, или в мокрую, промозглую осень, трактор "Беларусь" утопал в грязи по самую ось и толкал радиатором волну.
Школа находилась на противоположном конце селения. Добирался я до нее и обратно "по окошкам", обочь раздрызганной дороги или, когда грязь, скованная морозом, превращалась в "грызы", ступал по ним. Таким же манером, шаг в шаг, слетались на учебу из дальних деревень и мои ученики. Это было их повседневной жизнью, их привычным делом, своего рода их "обрядом инициации"... И слава Богу! От своих нынешних сверстников они отличаются большей выносливостью, стойкостью в жизненных обстоятельствах. Выходит, что в век электронной цивилизации и технического прогресса метод "традиционного" вхождения в мир взрослых следует ставить на первое место в структуре воспитания. Не через "виртуальные игры", а вот именно через преодоление реальных, ощутимых преград, через личный опыт!
Вот и сегодня поднялся я по неровным, сколотым ступенькам кирпичной кладки, вошел в здание школы. Навстречу мне устремилась молодая женщина. В одной руке она держала малярную кисть, в другой банку с краской. Представилась: "Директор. Светлана Анатольевна. Готовимся к новому учебному году. С мамой вдвоем красим..." Мое недоуменное молчание она прервала, выплеснув накипевшее: "Бюджетных денег в обрез. Нанимать со стороны — нам не по карману!" Сказав это, директор пригласила меня в свой кабинет. Первое, что бросилось мне в глаза: компьютер! Тон беседы был задан этой "новинкой" в средствах обучения. "Какие ж вы бедные? — не сводя глаз с компьютера, подначил я хозяйку школы. — Или это для отвода... от насущных проблем?"
— Компьютер? Что пользы от него? Крыша протекает, крыльцо разваливается, модуль требует ремонта. А финансирование урезают! Наполняемость школы падает. Кого мы будем сажать за парты через год? Уже сегодня в нашем детсадике не наберется и десяти ребятишек. А ведь вся надежда только на Воспушку. Другие деревни, откуда был приток учащихся, превратились в дачные поселки. Настроение у молодежи одинаковое: побыстрее уехать в город и остаться там навсегда. Боюсь, что скоро нам придется создавать внешкольные формы обучения: по телевизору, через интернет, по факсу... — Тут она улыбнулась, видимо, желая смягчить свою иронию. — Нам до этого еще ой как далеко. Государственная политика не может основываться на принципе: маленькие, дорогие, слабые школы — ликвидировать! Существует слишком много ситуаций, которые невозможно решить одинаковым способом.
Я подумал, что первично? С деградацией села умирает школа? Или наоборот: с уничтожением школы постепенно умирает село? Будто угадав мою мысль, директор продолжила:
— Школу закроют — сельская среда будет обделена в культурном плане. Например, в этом году мы включили в программу обучения предмет "Экология нашего села". Причем с первого по девятый классы. Вы обратили внимание на наш пруд? Он же умирает... Провели мелиорацию, запахали речушку, не уберегли ключи. А ведь какой был красивый пруд: в центре деревни, с прозрачной водой…
Я помню эту "слезу", нечаянно уроненную пролетавшим Ангелом... Как сейчас, будто вижу и слышу визги детей, фырканье взрослых в том пруду, склоненные ивы над ручьем, Застывшие фигуры о удочками... Называли в то время это благодатное место "наша маленькая Швейцария."
— Сколько учащихся в вашей школе? — спросил я.
— Тридцать семь!
— А учителей?
— Четырнадцать! У нас нет сводных классов. На каждый класс и предмет по отдельному учителю. И еще штатный повар и медпункт!
— Так в чем же проблема? — искренне удивился я.
— В дефиците мужского персонала. Это раз! И, как ни странно, в недостатке учителей. Уроки истории, Православия, музыки — под вопросом. Просим, уговариваем учителей, ушедших на заслуженный отдых. В основном учителя у нас молодые, приезжие. Я сама из Петушков. Преподаю в начальных классах. Второй год в должности директора. Больше некому. Был мужчина директор, историк. По выслуге лет оставил школу и устроился оператором в котельной хозяйства 000 "Богдарня". Говорит, устал от школы. Да и зарплата... Там он получает в два-три раза больше. Просим, уговариваем , чтоб взял уроки по истории.
— Да, к сожалению, эпоха романтиков закончилась. Представление об учителе, сеятеле вечного, разумного, доброго, стало анахронизмом, красивой сказкой. Или я не прав?
— Учитель был, есть и будет! — без тени сомнения отчеканила собеседница. — Но какой это будет учитель? Ведь школа — это книги, тетради, устная и письменная речь, художественное слово. Это воспитание чувств. А молодежь оседлала компьютеры, увлеклась виртуальными играми. Парадокс: в школе неинтересно, а играть в "стрелялки" — это кайф!
Помолчав, моя собеседница посетовала:
— Ходят слухи среди населения, что, видите ли, у меня не получается с руководством школой. Встаньте на мое место, и вы поймете, — обращалась она не ко мне, а к своим критикам.— Во-первых, я здесь не "своя", и мой призыв о помощи не услышат. Во-вторых, я женщина. Я никогда не держала топор в руках, родилась и выросла в городе. Залатать крышу — это не женское, а мужское дело. Разве я неправду говорю? В-третьих, тогда был совхоз. Чуть что — туда! Теперь обращаться за помощью не к кому. Отдел образования выделит смету — вот и крутись, как можешь...
В завершение беседы я намеренно навел разговор на пожары в сельских школах. Спонтанно или злонамеренно — все-таки, они возникают? Женщина долго смотрела на меня, видимо, не понимая вопроса. Должно быть, ей никогда не приходилось работать в деревянных зданиях школ, и она не могла вообразить, что подобное, то есть поджог или самовозгорание, возможно. Светлана Анатольевна посоветовала мне заглянуть в котельную, где в должности оператора Иван Егорович, хлебнувший лиха как в деревянной, так и в кирпичной школах.
С этого вопроса и начался мой разговор с бывшим директором этой "девятилетки". "Разумеется, школы загораются спонтанно! — таково было его мнение. — Сопротивление изоляции не замеряют. Отсутствует сигнализация, недостаточно пожарных средств. Прибавьте сюда старые, изношенные котельные, прогнившую коммуникацию. Топятся, чем придется: углем, соляркой, дровами. Истопников не хватает. На работу принимают кого ни попадя: пьяниц, бомжей... Вот и загораются...".
Котельная, где мы обсуждали проблему пожаров, была расположена прямо в алтаре церкви, которую "новый" хозяин пообещал отреставрировать. А для "теплоцеха" соорудить отдельное помещение. В тоне моего собеседника я уловил нотку восхищения своим "шефом", коего он, впрочем, ни разу в глаза не видел. Знает лишь, что иностранный капиталист страшно богат и скупил паи на землю у здешних селян. "Поля-то какие стали ухоженные, техника вся американская и немецкая, — со знанием дела рассуждал он. — Это я разбирал старую школу и одновременно строил новую... Планировал на двести учеников. Деревни вокруг оживали, молодежь возвращалась, соблазненная легкой жизнью в городе. Надо было расширяться. Совхоз помог в добывании стройматериалов. Да ведь я еще был депутатом областной думы! Ох и намучился я с этой школой. Вот построили, сдали под ключ. А не подумали, что на метр глубины в этом месте залегает глина. И тут началось такое... Стены стали заваливаться... Пришлось выравнивать, перекладывать заново. Не будь у меня личных контактов с директором совхоза, о новой школе можно было бы только мечтать. Я бы сбежал от стыда. На меня надеялись, смотрели, как на Бога. А тут опростоволосился, завалил дело... Да и куда сбежишь? Здесь семья, родня кругом. Постепенно все наладилось. И вдруг все эти реформы... Совхоз держался до последнего. Тракторы встали из-за недостачи запчастей, солярки. Стадо пошло на убыль. Работать негде. Молодежь разбежалась кто куда. Все взаимосвязано, — философски подытожил он. — От того, что в школе стало больше места, учеников не прибавится. Что-то сломалось и во мне. В школу уже не тянуло. Решил уйти!" Я уловил нотки ностальгии: душа болит за школу. Значит, не "завязал". Значит, вернется: может, учителем истории, а может, директором. Это — учительская судьба: не жалея себя, творить добро, жить для людей…
Я шел по единственной улице, полого уходящей вверх. Не сразу обратил внимание, что дорога стала другой, с твердым покрытием. Проходя мимо пруда, я замедлил шаг, вглядываясь в неподвижную гладь, покрытую зеленого цвета пленкой, похожей на болотную ряску. Обычно говорят, "вода цветет"... Просто и понятно! Было непонятно другое: кому пришло в голову наглухо перегородить пруд и речушку, в которую стекала вода? Я отчетливо помню, что на этом участке пути не было железобетонных плит. Стоял мост на деревянных сваях. Теперь вот эти плиты! По обеим сторонам спрессованной земли, перемешанной со щебнем и песком, растут все те же липы, кажущиеся отчего-то безжизненными или уставшими...
Впереди важно шествовали четыре коровы. Пастух стегал воздух кнутом. Рядом шла женщина, о чем-то оживленно разговаривая с ним. Ба! Так ведь это Галина Ивановна, учительница музыки и рисования. Мы обрадовались нежданной встрече. Задержалась на минутку. Поведала про свои горести: бык пропал, третий день в бегах... "Школу совсем забыли?"— спросил наугад, зная наперед, что ей сейчас не до школы. "Хозяйство у меня! Две коровы, бык, заготовка кормов... Брат парализован. Сколько денег на лекарства! Молоко выручает. Дачникам развожу...".
И побежала, как молодая...
Поднимаюсь выше. По правую руку в ветхой избушке доживает свей век Екатерина Степановна, учительница начальных классов. А чуть выше по левую руку тянет преклонные года Борис Иванович. В добротном доме с террасой на сваях. Бывший фронтовик, он собственноручно, без посторонней помощи воздвиг себе жилище. Я это видел своими глазами. Учитель труда! Мы вместе строили спортгородок в школе. Оправившись после инсульта, он целыми днями или сидит у себя безвылазно, или надевает протез, крепко пристегивает его ремнями и уходит с собаками в лес. Заядлый охотник! Зайти? Но сосед просил не беспокоить больного. "Если что-нибудь понадобится, навестит сын, прибегут внуки. Телефон под рукой...", — убеждал сосед.
Через две избы домик Раисы Ивановны. Тоже пенсионерка по выслуге лет. Но в школе продолжает преподавать физику и химию. Во дворе, вижу, трактор "Беларусь". Собственный! Муж механизатор.
И вот я добрался до избы, где когда-то снимал "угол". Мне сказали, что дом купили "дачники" из Москвы. Я не стал задерживаться. Только огляделся.. Скотного двора будто и не было. Ни телятника, ни коровника, ни конюшни... Чистое, голое поле. Почему так получилось? По какой-то далекой ассоциации в ответ пришел на память дикий случай из моей педагогической практики. Было это в другой, не здешней, школе. Учитель по биологии раздал ученикам "колотушки" — деревянные молотки — и приказал порушить крольчатник. Мода на разведение пришкольных хозяйства прошла, и надо было избавиться от лишних "едоков". Пятиклассники расправились со зверьками быстро в весело. Как сейчас вижу капли крови по всему школьному двору... "А если узнают "наверху", нагрянет комиссия, следствие?" — только и смог я произнести тогда. Мне ответили бодро, походя: "Во-первых, это был внеплановый урок. Во-вторых, я им скажу, и они будут молчать в тряпочку".
Мне кажется, я знаю, откуда взялись нынешние поджигатели школ...
Владимирская область