| | | | |
№15(542)
06-04-2004
Григорий Кубатьян, Юрий Болотов
АВТОСТОПОМ ЧЕРЕЗ ВОЙНУ
С ОБЕИХ СТОРОН ТУРЕЦКО-ИРАКСКОЙ ГРАНИЦЫ скопилось огромное количество транспорта, в основном бензовозы. В Ираке розничная стоимость бензина составляла 70 литров за 1 доллар, поэтому вереницы бензовозов вытянулись на километры. Пеший переход был запрещен, а пассажиров проезжающей машины вносили в специальные списки, копии которых разбирали многочисленные турецкие силовые ведомства (таможенники, полиция, спецслужбы), контролирующие поток людей, проходящих через границу.
В Ираке толком не было правительства, а значит — не было и виз. Как радостно сообщил нам турецкий дальнобойщик: "Саддам — ек, виза — ек!" На границе присутствовали американские солдаты, но в таможенном процессе они никак не участвовали, лишь вяло наблюдали за происходящим. Весь контроль осуществляли курдские таможенники и полицейские, наконец-то почувствовавшие себя хозяевами в собственной стране.
Курды оказались довольно дружелюбными, и, проходя вдоль торговых рядов, мы получили в подарок несколько мешков фруктов и хлеба. В отличие от арабов, курды ходят в мешковатых шароварах и широких поясах, а платки на голову наматывают в виде чалмы. Курды степенны, неторопливы и полны самоуважения. К американцам относятся как к друзьям, а русских подозревают в любви к Саддаму Хусейну. Среди иракцев даже активно муссировались слухи, будто Хусейна прятали в России, чтобы в один прекрасный день привезти обратно.
Утром мы отправились в Мосул. На этот раз полиция не препятствовала. Автостоп не был сложен, машины иногда останавливались просто так, даже если мы не голосовали. Все-таки первые автостопщики (а то и вообще первые туристы-"бэкпакеры" ) в послевоенном Ираке — невиданное зрелище. Мы ехали и на грузовиках, и в легковушках, и в кузовах пикапов. Дороги были отличными, лишь пейзажи несколько утомляли однообразной пустынностью, а ветер щедро швырял в лицо горячий песок.
В Мосуле решили не задерживаться, а двигаться на Тикрит. Кстати, в Мосуле были убиты в перестрелке сыновья Саддама Хусейна — Удэй и Кусэй. Это также стоило жизни пяти американским солдатам и бог еще знает скольким мирным жителям. Впрочем, гражданских в Ираке никто за потери и не считает. Не то время.
Атмосфера в Мосуле царила несколько напряженная. Мотки колючей проволоки, обгоревшие здания, изредка проносящиеся по улицам американские патрульные "Humvey", в просторечье называемые "хаммерами". Несколько смягчило впечатление от увиденного проехавшее мимо нас такси, в открытом багажнике которого сидели ребятишки и весело махали нам руками. Пока шли по дороге, остановилась машина. В ней ехали журналист "Associated Press" Борзо Дарагахи, американец иранского происхождения, а также переводчик и шофер. Фигуры с рюкзаками вызвали у них удивление. Узнав, что мы "бэкпакеры", да еще и автостопщики, журналист пришел в восторг и решил взять у нас интервью. Мы поехали в ресторан какого-то дорогого отеля, где Борзо решил угостить нас обедом. Мы сели, сделали заказ. Прошло десять минут, с кухни пришли и сказали, что то, что мы заказали, — отсутствует. Сделали новый заказ, прошло еще минут пятнадцать, прежде чем нам принесли еду. На вопрос переводчика "почему так долго?", официант флегматично ответил: "Потому что нас оставил Саддам…"
…Выбираясь из Киркука, мы напоролись на "хелперов" (незваных помощников), которые, несмотря на наши протесты, остановили нам автобус в Багдад. Впрочем, с водителем легко удалось договориться взять нас бесплатно на сто километров, а в процессе пути он сам предложил довезти и до Багдада.
Нас высадили на какой-то площади в шиитском квартале на севере столицы. Вид двух иностранцев с рюкзаками вызвал нездоровый интерес со стороны местного населения, особенно юной его части. Нам кричали что-то, вероятно, обидное и пытались дергать за рюкзаки, подозревая в американизме. В центральной части Багдада стало несколько получше. Народ встречался в основном образованный и замечал развевающийся над рюкзаком российский флажок и надписи на футболке по-русски. Некоторые даже кричали "здравствуйте" и "спасибо". Повсюду виднелись разрушенные дома, обгоревшие автомобили. Из узких переулков мрачно выглядывали американские танки, окруженные баррикадами из бетонных блоков и колючей проволоки.
Уже темнело. Добравшись до посольства РФ, мы не обнаружили никаких восторгов по поводу нашего приезда (чего и следовало ожидать). На территорию посольства "из соображений безопасности" нас не пустили, зато предложили идти ночевать в отель "Шератон" или "Палестина" (примерно 150$ за ночь). Впрочем, у нас был телефон некоего знакомого Николая Кушлевича, о существовании которого мы узнали через интернет. Позвонить было непросто, так как городская телефонная связь в Багдаде была практически уничтожена, а сотовая связь еще недостаточно развита. Единственный выход — дорогущие спутниковые телефоны "Thuraya". Позвонить из консульства, как нам сказали, было невозможно. Мы все же нашли офис, откуда можно было сделать звонок. Минута разговора стоила нам 2 доллара, к тому же нас попытались надуть и выставить счет на полторы минуты по плохому курсу (при этом сам разговор длился не больше двадцати секунд), так что в динарах это получалось более трех долларов. Мы стали прилюдно стыдить жадного хозяина офиса, обвиняя его в обмане, и он в сердцах вернул нам те деньги, что мы заплатили.
Бродить по Багдаду было безумно интересно. Окружающая обстановка шокировала и приводила в трепет одновременно (согласно замыслам американцев). Виднелись остовы изуродованных зданий, разбомбленный телецентр, взорванный банк. На улицах можно было найти листовки, призывающие защищать Саддама любой ценой, а также валяющиеся везде гильзы и патроны. Все статуи диктатора уничтожены, максимум, что можно увидеть, — стоящие на постаменте ноги. Лица вождя на портретах, мозаиках, барельефах также разбиты, изорваны, сожжены, замазаны краской, расстреляны из пулеметов. Светофоры отключены из-за постоянных проблем с электричеством. На стенах домов и заборах виднелись надписи "Thank you, USA!", "USA go away!" и даже "Yes, yes to Islam".
Приближаться к американцам нам крайне не рекомендовали. Каждый день на них организовываются атаки и, в случае очередной, американцы начинают стрелять во все стороны, уничтожая то, что не успело упасть на живот и отползти подальше. Не было дня, чтобы кого-нибудь не застрелили. В реальности число пострадавших гораздо больше, ежедневно с июня по август только в Багдаде погибало от трех до пяти американских солдат. Однако армейское командование не включает в статистику покалеченных, раненых и умерших в госпитале, пропавших без вести или "погибших в результате террористических актов" (считать ли брошенную в проезжающий по улице конвой ручную гранату террористическим актом или нет — все на усмотрение военного начальства, которое не любит афишировать потери). Потери же среди мирного иракского населения вообще потерями не считаются, и серьезные статистические подсчеты никто не ведет. Между прочим, во время ведения боевых действий американцы применяли то самое запрещенное оружие массового уничтожения (в том числе химическое и радиоактивное), в изготовлении которого обвиняли Саддама Хусейна. Подозрения против бывшего диктатора не подтвердились, а вот американским солдатам пришлось по ночам вывозить радиоактивный мусор, что образовался на месте некогда стоявших зданий, выкапывая на метр почву под ними, чтобы избежать скандалов с многочисленными правозащитными организациями.
Столицу Ирака коалиционным войскам удалось взять относительно легко. Помогли 600 миллионов долларов, истраченных на взятки высшим армейским офицерам Ирака. Очевидцы утверждают, что видели своими глазами, как иракские генералы и полковники приказывали солдатам сложить оружие и расходиться по домам, что многие с удовольствием и делали.
Багдад огромен (5 000 000 жителей), а на пятидесятиградусной жаре ходить по нему весьма не просто, так же, как трудно понять маршруты местных автобусов.
Нам удалось найти одну российскую компанию, продолжающую, несмотря ни на что, работать в Багдаде: "Силовые машины" (бывший "Энергомашэкпорт"). Ее генеральный директор Александр Масленников принял нас очень хорошо и выделил в доме специальную гостевую комнату, где мы и поселились. Вечером в доме остались только мы и сторож — пожилой араб. Он приготовил нам ужин, а сам пошел на второй этаж молиться. Пока мы, при свете керосиновой лампы, ужинали (электричества опять не было), сверху раздавались звуки совершаемого сторожем намаза. Наконец, он спустился вниз. Дедушка не говорил по-английски, но мы поняли, что он жаловался Аллаху на отсутствие электричества, жару, неработающий холодильник и прочие проблемы. Впрочем, Аллах не остался глух к его молитвам, и через несколько минут электричество вернулось, что очень обрадовало дедушку.
ОДНО ИЗ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ И ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ МЕСТ В ИРАКЕ — знаменитый Вавилон. Пропустить его мы не могли, поэтому попытались проникнуть в это сакральное место. Увы, американцы облюбовали Вавилон под военную базу. Часовой на въезде позвонил начальству насчет нас, но положительного ответа не получил и, соответственно, не смог пропустить нас на охраняемую территорию. Это несколько огорчило, но было предсказуемо. Что ж, тем проще. Больше нас в Ираке практически ничего не держало, и мы отправились дальше. Вдоль дороги в изобилии встречались разбитые танки и пушки советского и иностранного происхождения.
На участке Хилла — Дивания мы попали в небольшой городок Аль Касим. Местные жители не были избалованы вниманием туристов, поэтому странствующие "белые мистеры" с большими рюкзаками вызвали в городе нездоровый ажиотаж. Такое простое действие, как покупка килограмма винограда на рынке с последующим его съеданием за столиком на улице, превратилось в целое шоу. Вокруг нас собралось человек шестьдесят.
…Мы уже почти отчаялись уехать, как вдруг перед нами остановился джип с полицаем за рулем. С ним еще находились два товарища. С самым невинным видом полицай предложил проехать с ним обратно в город для дружеской встречи с неким начальником, в результате которой нам помогут добраться, куда мы хотим, и при этом мы избежим многих опасностей, поджидающих странников на дороге. Мы согласились, полагая, что ничем особо плохим "встреча с начальником" грозить не должна. А может, напоят чаем. Всю дорогу полицай рассказывал, как опасен их район, как там убивают и грабят людей, и похищают их с целью получения выкупа. Рассказывал он со знанием дела, наверное, сам с этого начинал, пока не вырос до целого полицейского.
Мы въехали в город, когда нам повстречался американский патруль. Наш водитель остановился посреди дороги и что-то начал говорить американцам. Те тут же заинтересовались странными туристами и захотели познакомиться с нами поближе посредством изучения наших паспортов. Заодно попросили посмотреть и цифровую фотокамеру — убедиться, что мы не снимали ею некие секретные объекты. Потом позвонили куда-то по спутниковым телефонам, приехали армейские офицеры, которые также начали звонить по разным инстанциям. Все это время три американских "хаммера" и наш джип стояли прямо посреди дороги, полностью застопорив все движение. Американцы выставили вооруженных солдат по периметру конвоя. Наконец, почти через полчаса, инструкции по нашему поводу были получены, солдаты посадили нас в один из "хаммеров", а рюкзаки на всякий случай в другой.
Нас привезли на небольшую военную базу, расположенную неподалеку от города. Как к нам относиться, не было понятно. Один из солдат сделал было попытку пристроить нас в помещении для задержанных, где виднелись следы крови и валялись разрезанные пластиковые наручники, но мы скорее являлись гостями, чем пленниками, поэтому нас пригласили в центр двора, поставили стулья и принесли два подноса с едой. Мы начали хрустеть хот-догами и гамбургерами и общаться с любопытными солдатами. Американцы были вполне дружелюбны и, похоже, намеревались накормить нас до отвала, принося все новые и новые порции еды. Через некоторое время нам сообщили, что хотят отвезти нас на военную базу в Хиллу для беседы, после которой нас определенно должны были отпустить.
И вскоре мы уже проезжали сквозь бетонно-проволочные баррикады, окружающие базу морских пехотинцев в Хилле. Фанерный щит возле ворот гласил, что нет лучше друзей, чем морпехи, и нет хуже врагов, чем они. На территории лагеря находились танки, грузовики и прочая военная техника. На плацу выступал какой-то ансамбль, исполняющий популярные американские песни для поднятия боевого духа солдат, рядом высились башни, построенные из коробок с водой и кока-колой. Нас с Юрой провели в одно из зданий и развели в разные комнаты. Здание было довольно неухоженным, а комната, куда меня завели, вообще навевала уныние. Мебель отсутствовала, свет тоже. Меня наскоро обыскали, потом принесли стул. Чтобы в темноте я не устроил что-либо несанкционированное, на пол бросили пару люминесцентных трубок. Пластиковая трубка была наполнена густой жидкостью, светящейся оранжевым светом. Химическая реакция, заставляющая ее светиться, срабатывала при преломлении трубки пополам. У входа в комнату встал часовой с автоматом. Минут через пятнадцать пришел офицер, чтобы допросить меня. Допрос велся в форме беседы, ненавязчиво и с улыбками, но взгляд собеседника оставался внимательным и цепким. Потом офицер ушел, а я остался наедине с охранником-пуэрториканцем. Тот, маясь от безделья, щелкал затвором и прицеливался из винтовки в разные стороны, периодически в мою, что мне очень не нравилось. Пуэрториканец сообщил, что он очень любит стрелять, поэтому и пошел в армию. Я уточнил: просто стрелять, или стрелять по кому-либо. Часовой немного задумался и ответил, что когда необходимо, он с большим удовольствием стреляет по людям.
Потом меня допрашивали еще раз, фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Принесли складную койку, армейский сухой паек и несколько журналов "Times". Даже водили в туалет. Вот где проявил себя гений американской армейской мысли. Туалет располагался на улице и представлял собой несколько пластиковых гофрированных труб, вкопанных в землю. Можно к трубе пристроиться передом, можно задом. Неудобно в любом случае.
Свет в здании включили, но когда я собирался заснуть, то выяснил, что выключать его не будут. Вообще заснуть было непросто. Беспокоили яркий свет, жара, а еще то, что наши рюкзаки в распотрошенном состоянии валялись в коридоре, а вещи были измазаны в пыли и грязи во время обыска и валялись рядом. Военные раскрутили и развинтили все, что было можно. Даже вынули батарейку из часов и куда-то ее подевали. Неприятно, конечно, но, ничего, приходилось терпеть.
Ночью свет снова отключался, и часовой светил фонарем прямо в лицо, чтобы я не сбежал в темноте. Мысль о побеге была абсурдна в любом случае, а вот тыканье фонарем в лицо раздражало безумно. В 4:30 нас с Юрой разбудили, дали собрать вещи и сообщили о том, что сейчас нам предстоит "полетать". Начитавшись "Times", я вслух предположил, что нас хотят отправить на базу Гуантанамо с мешками на головах, но солдаты лишь усмехнулись на такое предположение и ничего не разъяснили. Нас вновь посадили на "хаммеры" и куда-то повезли. Начало светать, когда мы въехали на очередную базу. Эти места мы узнали. Вавилон — тот самый, куда нас не захотели пустить. Мы проехали мимо дворца и исторических развалин и остановились на аэродроме. Здесь были расположены вертолеты морской авиации, такие же, как в военной хронике времен Вьетнама или "Бури в пустыне", однако увидеть их своими глазами было гораздо интересней. Два десантных вертолета с надписями US Marines CH46 начали с шумом раскручивать свои винты. Воздух загудел и задрожал. Солдаты предложили мне пройти в один вертолет, а Юре в другой. Мы с удивлением спросили: "Два вертолета полетят куда-то только ради нас?" Ответ утвердительный. Лучше бы стоимость полета выдали нам деньгами. Пользы было бы больше. Впрочем, мало кто из наших знакомых может похвастаться, что летал на американском военном вертолете. Что ж, полетели!
МНЕ ВЫДАЛИ ШЛЕМ С ОЧКАМИ. Вместе со своим охранником я поднялся в металлическое нутро вертолета. Машина ревела и ходила ходуном. С обоих бортов устроились пулеметчики, готовые щедро поливать пулями пятидесятого калибра все то, что может представлять угрозу полету. Вертолет вздрогнул и оторвался от земли. "Ты хотел Вавилон. Смотри!" — сказал американец. Мы сделали круг над древними руинами и полетели на север. В Багдад.
Полет проходил на небольшой высоте и занял не более получаса. Мы приземлились на импровизированном аэродроме концентрационного лагеря Абу Грейб на окраине Багдада. Раньше здесь была одна из самых больших саддамовских тюрем с подземельями и пыточными камерами.
Здесь никто не знал, что на самом деле мы хорошие. Задержаны — значит, за дело, а детали никого не интересовали. Нас немного провезли на здоровенном грузовике. Сопровождала нас девица в военной форме, и это не прибавляло оптимизма, поскольку она не сводила с нас мушки своего пистолета. Приехали, спрыгнули на землю. К нам подошли двое здоровых военных и начали неторопливо натягивать резиновые перчатки. "В задницу полезут" — угрюмо предположил Юра. Я согласился, что с них станется.
Нас обыскали тщательнейшим образом, заставив вынуть все из карманов и прощупав швы на одежде. Все наши вещи, включая деньги, документы и даже носовые платки, куда-то унесли, хорошо еще оставили шнурки в ботинках. Потом нас завели на площадку с натянутым тентом, огороженную по периметру тремя рядами колючей проволоки. Мы уселись под тентом. В пределах видимости были еще несколько подобных огороженных участков с тентами. Возле прохода на участок через дорогу напротив нас была прикреплена табличка "officers", а наш участок украшала табличка "civilians". "С рук не кормить. Опасно", — промелькнуло в голове. Это было что-то вроде сортировочного пункта. Здесь отделяли зерна от плевел, а матерых баасистов от уголовников и прочих "алибаб".
Для беседы с нами прислали офицера, говорящего по-русски. Складно говорить у него не очень-то получалось, и мы перешли на английский. Офицер пытался выяснить, за что нас задержали, а мы пытались выяснить то же самое у него. Пообщавшись с нами вместе, а потом с каждым из нас по отдельности, он, вероятно, сделал какие-то выводы и ушел. И больше не появлялся. Выпустят нас или нет — осталось непонятно.
Юра предпочитал мотать свой срок в спящем состоянии и, кое-как замотавшись в кусок тента, ушел в мир сна. Мне же не спалось, а делать было абсолютно нечего, и я у каждого из постоянно сменяющихся охранников, в том числе девушек, пытался выпросить что-нибудь почитать. Единственной литературой, которая нашлась у американцев, был журнал "Maxim", но читать там было нечего, а рассматривать фотографии полуобнаженных красоток быстро надоело.
С отступлением дневной жары ночью активизировались разного рода насекомые: огромные кузнечики, комары, муравьи, мотыльки и какие-то странного вида крупные летающие штуковины, "dragonfly", как их называли наши охранники. Вся эта летающе-прыгающая братия норовила нас покусать, и, вероятно, после жилистых иракцев, считала за деликатес. Проиграв в неравном бою с насекомыми, Юра переместился спать в сидячем состоянии на оставшийся целым ящик с едой. Среди ночи появился какой-то хмурый сержант и ящик забрал, видимо, опасаясь за его судьбу. А еще всю ночь где-то неподалеку стреляли и палили из пушек. Короче, это был не самый приятный ночлег в нашей жизни.
На следующий день к нашему лагерю привезли полный фургон "алибаб". Руки их были скручены за спиной одноразовыми пластиковыми наручниками. Их обыскали и загнали на периметр напротив нас, тот, что был с надписью "officers", хотя на офицеров чумазые "алибабы" никак не смахивали, а были скорее похожи на безобидных мирных жителей, случайно попавших под зачистку. Новичков быстро рассортировали и отправили куда-то, должно быть, в тюрьму, а мы вновь остались в одиночестве.
…Нам удалось выторговать еще несколько послаблений — наши рюкзаки и поход в душ. С получением рюкзаков жизнь резко изменилась к лучшему. Можно было поставить палатку и разместиться в ней с комфортом, читать книги или делать записи. А в душ, который располагался в другой части лагеря, нас возили на "хаммере". Душевые кабинки были построены американцами специально для заключенных иракцев, которых мы, наконец, увидели в большом количестве. Они сидели под тентами на огромном поле размером в несколько стадионов.
Возвратившись к себе, я развесил выстиранную одежду на веревках, чтобы придать нашей временной тюрьме жилой и безобидный вид. Наконец, нам сообщили, что дело сдвинулось с мертвой точки и вскоре нас отпустят.
Абу Грейб, говорят, еще не самая плохая тюрьма, американцы уверили нас, что второй крупнейший концлагерь в Ираке в Басре еще хуже, поскольку, в довершение ко всему, он еще и подвергается воздействию пыльных бурь.
Только мы вернулись к себе, как поступило указание собираться.
Некоторое время конвой петлял по Багдаду какими-то секретными дорогами, о существовании которых мы и не знали, так как они были перекрыты для простых смертных, затем приехали ко дворцу Саддама. При подъезде к воротам вдоль бетонных надолбов стояли щиты с угрожающими надписями на английском: "Не останавливаться! Пассажиров не высаживать! Скорость не снижать! Любое нестандартное поведение может служить поводом для открытия огня на поражение!"
Во дворце располагались штаб коалиционных войск и временное правительство Ирака, и именно здесь нас должны были передать представителю посольства Российской Федерации, как нам объяснили по дороге.
Оказывается, наше задержание наделало немало шума. Американцы с Абу Грейб звонили насчет нас в Пентагон, оттуда звонили в Госдеп, оттуда в посольство России в Багдаде, оттуда в МИД. По версии Пентагона — в Ираке были задержаны российские журналисты, фотографирующие военные объекты. Об инциденте стало известно даже в администрации президента, поэтому посольским работникам было рекомендовано оказать содействие в нашем освобождении и эвакуации с территории Ирака.
Теперь мы оказались как бы в заключении на территории посольства. Конечно, никто силой нас не держал, но все же отлучаться не рекомендовали. Нас временно разместили в бане. Мест в жилом корпусе не было, на охраняемой территории посольства прятались многочисленные российские граждане, поскольку жить в городе было реально опасно.
…Последний день в Ираке прошел в дороге. Мы добрались до иранской границы практически без приключений, если не считать того, что машина коммунистов сломалась, и остаток пути мы проделали на такси. На границе на нас набросилась целая свора любопытных таможенников, видимо, соскучившихся по работе, так как уже давно люди не спешат въезжать или выезжать из Ирака. Они теребили наши паспорта, изучали вещи и интересовались местом работы и целью визита в Ирак. Все-таки первые туристы в послевоенной стране!
Перепечатано с сокращениями с сайта http://www.msha-club.ru
1.0x
