КРОВАВАЯ РАЗВЛЕКУХА

Author: Тимур Борисов
КРОВАВАЯ РАЗВЛЕКУХА
43(308)
Date: 26-10-99
1.
Для любителей низменных наслаждений нет ничего лучше публичной смерти. Нас уже регулярно потчуют соответствующими кадрами на телевидении. Мы еще содрогаемся от мерзости. Но люди, продвинутые, закаленные в зрелищах корчи и агонии человека, уже не могут без этого. “Новые русские”, начинающие безобидными массажами, логично заканчивают созерцанием гладиаторских боев в элитных, закрытых спортклубах.
Провинциальный Екатеринбург стал родоначальником новой кровавой отечественной развлекухи. Схватки происходят в одном из бывших бомбоубежищ, за тремя стальными дверями со штурвалами герметической отсечки. Тупиковый зал разделен решеткой на две части — арену и сорок мест для зрителей.
Мочиловка происходит в присутствии доктора и “свидетелей” — на случай накрытия руоповцами. Причиной смерти объявляется “травма, полученная в ходе спортивного поединка”.
Понятно, что с деньгами, с влиянием мафии можно устроить хоть запуск космической ракеты. Мафия и в России всесильна, теперь уже бесспорно. Но где берут бойцов-смертников? Такой вопрос возникнет у всякого, кто вместе с нами пожелает раскинуть мозгами по поводу устройства смертоубийственного предприятия. От бойцов требуется убить соперника. Прикончить. Превратить в труп. В этом заключается весь смысл идеи. Но даже среди пьяни и наркоманов вряд ли сыщутся такие. К тому же, обкуренные и спившиеся — это не товар, на них никто смотреть не пойдет и тем более не отвалит за вход полтысячи баксов. Понятно, что держателям “подвала смерти” нужны молодые, сильные, свежие. И таких гладиаторов, как ни странно на первый взгляд, оказалось немало. Это жертвы разборок. Процедура модернизировалась, с открытием нового супершоу у екатеринбургских киллеров резко сократилось число заказов — устранения стали проводиться другим, более артистическим способом. Вместо киллеров с примитивной пушкой в дело пошли команды ловцов-кэтчеров. Запомним это новое для нас словцо. У крупных бандюков из нью-йоркской и чикагской мафии оно давно в ходу. И хотя мода на развлечения не знает границ, и слово “кэтчер” — английское, у нас все-таки есть много оснований утверждать, что идея современного гладиаторства почерпнута из отечественного опыта.
Жаль только, что екатеринбургские судьи продолжают называть новую забаву нынешних хозяев жизни по старинке — “подстрекательством к умышленному убийству с особой жестокостью”. Именно так было обозначено первое раскрытое дело уральских кэтчеров.
2.
Поначалу намечалась обычная разборка за неуплату долга. И с одной стороны фигурировали три подельника — Рагулин, Ахметов и Темнов — незначительные коммерсанты, мелкие рыбешки.
Среди них интереснее всех был Рагулин — склонный к философии, начитанный, с хорошими мозгами. Именно его озарила мысль стравить двух своих врагов и потешиться над их истерической жаждой жизни во время убийства друг друга с надеждой обрести прощение от Рагулина.
Два других кэтчера — Ахметов и Темнов — были вполне заурядными. Ахметов — нежный, чувствительный, упавший в обморок от увиденного. Темнов — чересчур горячий, импульсивный — без царя в голове.
Вот эта троица, доведенная до белого каления заморочками должника, и решила замочить его: для найма киллера у них не было ни денег, ни желания.
Они сели в машину, подъехали к проходной завода “Уралтяжмаш”, где работал должник, и стали поджидать его, не зная, что с этой минуты сделались кэтчерами. Все действо потом разворачивалось без какого-либо плана, по наитию.
Несчастный Валидов — так звали будущую жертву, ничего не подозревая, вышел из проходной и пошагал в направлении трамвайной остановки. Тут кэтчеры накинулись на него, заломали и толкнули в машину.
Кстати будет еще раз напомнить здесь, что ни о каком гладиаторстве Рагулин и не помышлял, просто хотел убить. Привез Валидова в гараж, приковал наручниками к трубе и достал пистолет. И все бы закончилось “тихо-мирно”, по замыслу. Жмура увезли бы в лес, закопали и скорее всего остались бы не уличенными. И не стали бы они родоначальниками новой забавы, если бы Валидов в предчувствии смерти ослабел, запросил прощения, разнюнился. Пулю в лоб такой мрази — и все дела. Но Валидов озверел, изловчился и ударил ногой в пах своему палачу. Тогда Рагулин кинулся на него с кулаками, чтобы отомстить еще живому. Избил до полусмерти, оставил очухиваться, дабы продолжить, когда обидчик придет в сознание. Потому что бить бессознательного — только кулаки отбивать, никакого кайфа от криков и стонов. Засим кэтчеры заперли гараж, сели в машину и поехали обедать. Подкрепляться.
И надо же такому случиться, что именно в этот день, в этот час Рагулин, сидевший за рулем, заметил на тротуаре возле вокзала другого своего должника по сахарному бизнесу — Самбора. Это был житель Нижнего Тагила, всего на полдня приехавший в губернский центр и ожидавший электричку, чтобы уехать обратно. На предыдущую он опоздал всего на пять минут, стоивших ему целой жизни.
Троица схватила Самбора. Его также привезли в гараж, избили и кинули под ноги очухавшемуся Валидову.
— Ну, кого замочим первым? — спросил Рагулин у подельников, дыша тяжело, но удовлетворенно.
Более слабый, павший духом Самбор пополз прочь от наставленного на него пистолета, попытался спрятаться за Валидова. А тот, презирая смерть и слюнтяя, пнул его.
Вот тогда-то и пробило искрой в мозгу у кредитора — а не устроить ли им поединок?
Гладиаторов загрузили в машину и поехали за город, на фильтрационные сооружения.
Среди лесной вырубки в землю были закопаны бетонные чаны метров двадцать в диаметре. Вода в них бурлила, клокотала и пенилась от нагнетаемого воздуха. Очистка стоков велась с помощью микроорганизмов, которые, пожирая всякую дрянь в воде, сами выпадали в осадок, и потому кругом воняло кислятиной перебродившего теста.
Между этими чанами, на берегу канала-стока, и сошлись нечаянные противники в смертельной схватке. Рагулину не составило труда убедить парней в том, что победителю он дарует жизнь. Это обещало настоящую битву. Если яростного Валидова, не желавшего покорно помирать, можно было и не подгонять, то Самбору явно требовался такой “допинг” — дарованная жизнь. И он последним усилием воли сумел на несколько минут обратиться в гладиатора с римской жаждой победы. Так что Валидов, залитый кровью, с проломленным черепом, долго не мог свалить его. А когда свалил и насел, то никак не мог вырубить. И он бил и подволакивал Самбора к маслянистому, вонючему ручью. Сил ему добавлял каждый выстрел из пистолета — Рагулин укладывал пули возле ног Валидова, подхлестывал его, торопил.
Наконец, Самбор захлебнулся в ручье, затих.
Победителю было велено набить одежду трупа камнями и сбросить в чан. Когда останки нырнули в микробиологическую пучину, Валидов прислонился спиной к бетонной стене “кастрюли”.
Шоумен объявил ему помилование, и Валидов стал благодарить его, обещая вернуть долг в ближайшее время.
— Ты — настоящий гладиатор, — сказал Рагулин. — Но я тебе долг только тогда прощу, если поцелуешь мне ботинок.
Расслабленный счастьем жизни, гладиатор кинулся к ногам распорядителя торжества и был убит выстрелом в затылок с очень удобной позиции.
3.
Их вычислили по показаниям вахтера “Уралтяжмаша” и по наводке отца Валидова — без особого труда, по сыскному трафарету. Авторы гладиаторского боя сели наглухо. Рагулину и Темнову дали по тринадцать лет, Ахметову — восемь.
Но идею-то — не убить и не засадить. Потому в скором времени более расчетливые, умные крутяки Екатеринбурга и подхватили ее, творчески развили, внедрили в жизнь местной мафии как более гуманную в сравнении с киллерством, которое теперь вышло из моды, как малиновые пиджаки.
Теперь из двух приговоренных к смерти должников, кидал, предателей один выживает. А если учесть, что на миру и смерть красна, то и умерщвленный тоже как бы получает снисхождение — пойманная кэтчерами жертва бьется в элитных закрытых спортклубах на глазах авторитетов и прочих сливок общества. Особое старание бойцов все чаще поощряется обоюдным прощением. Таким образом демократический гуманизм внедряется и в криминальный мир.
Екатеринбург