О, СПОРТ, ТЫ — МИФ...

О, СПОРТ, ТЫ — МИФ... (русская катастрофа в спортивном зеркале)
52(265)
Date: 28-12-98
РОССИЙСКИЙ СПОРТ (точнее, то, что осталось от советского) умирает... Сегодня, когда на Дальнем Севере люди умирают от голода, это, конечно, не самое страшное. Правда, и люди, и спорт гибнут по одной и той же причине. Есть и другая сторона проблемы. Голодным вроде бы не до спорта, но недавний футбольный матч московского “Спартака” с мадридским суперклубом “Реал” смотрело большинство мужского населения страны — и сытые, и голодные. Об одержанной, против ожидания, “Спартаком” победе сообщили как о главном событии дня ведущие всех программ теленовостей. Премьер Примаков, только-только прилетев из Белоруссии, а мэр Москвы Лужков — из Англии, поспешили на стадион. После матча они вышли на газон Лужников приветствовать болельщиков — как будто это не футболисты, а они выиграли. Удача теперь у правителей — редкий гость, хватают за хвост любую... Хотя спорт и политика давно уже сплелись неразрывно.
Могущество Cоветского государства в немалой степени было связано со спортивными достижениями. В свое время легкоатлетические матчи СССР-США имели не меньшее значение для нашего престижа, чем позднее встречи советских хоккеистов с канадскими профессионалами. Любое сильное государство сегодня ощущает комплекс неполноценности, если у него нет спортивных успехов, а любое слабое жаждет их, чтобы утвердиться на международной арене этим наиболее дешевым способом.
“Спорт вне политики” — это не более чем благое пожелание Пьера де Кубертена. Если в античном мире прекращались войны на время олимпийских соревнований, то в этом не было ничего аполитичного, напротив, перед нами чистейшей воды политика, потому что хотя Клаузевиц и утверждал, что война — это продолжение политики, только другими средствами, возможность политического маневра во время войн крайне ограничена. Выражусь даже так: спорт более близкое к политике явление, нежели война. Вспомните, что американцы обостряли отношения с Ираком именно во время Олимпиады в Нагано, а с Югославией — в преддверии чемпионата мира по футболу во Франции. Передышка в течение нескольких недель давала, во-первых, противникам американцев возможность для политического маневра, а, во-вторых, они могли одерживать победы над спортсменами из США, что, собственно, югославы и иранцы во Франции и сделали. Если спорт вне политики, то почему на эти матчи, безусловно, второстепенные с турнирной точки зрения, съехалось столько же журналистов, сколько на финал Франция-Бразилия?
В спортивных играх характер нации получает наиболее зрелищное, лаконичное выражение. Хотите знать психологию американского народа? Смотрите его дебильные игры, неприжившиеся у других народов — бейсбол и американский футбол. Уже по тому, что игры эти не популярны ни в Европе, ни в Азии, мы можем судить, чем отличаются американцы от европейцев и азиатов. А с другой стороны, если вам интересно, какие психологические черты являются общими для всех народов, достаточно изучить самый популярный в мире игровой спорт — футбол.
Спортивный бум начала ХХ века мало коснулся России, преимущественно по верхам. В русском народе, как, например, и в китайском, дух состязательности выражен слабо. По-обломовски мы любое движение всегда соизмеряем с целью. Бегать, прыгать, чтобы получить бляху на грудь или блестящее ведро с ушастыми ручками? “А на фига?” — вот онтологический вопрос, способный заморозить любой спортивный энтузиазм у нас. (Кстати, само слово “спорт” в начале века подразумевало только конные бега, а спортсменом, соответственно, был наездник). Поэтому наш, в общем могучий и здоровый, народ, имел до революции всего одного олимпийского чемпиона — Панина-Коломенкина, да и то в спорте элитном — фигурном катании.
Положение изменилось при Сталине. Из хромающего русского спорта был выбит праздный бойскаутский дух. Безыдейная забава де Кубертена получила идею. Народу было сказано: “Учитесь побеждать!” — и в таком виде народ идею спорта понял. Несмотря на ореол романтики, молодой советский спорт имел резко выраженную пассионарную, прагматическую, военизированную основу, схожую со спартанской. Понятие спортивного долга было практически тождественно понятию государственного.
Первыми на себе это ощутили футболисты.
В 1952 году Сталин распустил футбольную сборную СССР. Она провела всего три официальных матча, но проиграла в четвертьфинале олимпийского турнира югославам. Многие тогда решили, что международная история советского футбола окончилась, по сути, не начавшись. На самом же деле именно это событие послужило мощным толчком для того, чтобы через четыре года Советский Союз вошел в число мировых футбольных держав. 46 лет спустя, в 1998 году, сборная одного осколка СССР — Российской Федерации — встретилась в отборочном матче чемпионата Европы со сборной другого осколка — Украины. Всякий, кто смотрел этот матч, поймал, наверное, себя на мысли, когда раздался финальный свисток: российский футбол кончился. Эта же мысль, только о хоккее, должна была посетить тех, кто весной смотрел четвертьфинальный матч чемпионата мира по хоккею Швейцария-Россия.
ИТАК, НА ВОСЬМОМ ГОДУ развала СССР российский футбол и российский хоккей кончились. Или, если быть более объективным, стали второсортными (московские “Спартак” и “Локомотив” неплохо играют в Еврокубках, а наши игроки из НХЛ завоевали на хоккейном турнире в Нагано серебро).
Но второсортность в известном смысле хуже смерти. Ведь болельщики со стажем еще помнят, что у наших хоккеистов и футболистов до сих пор едва ли не лучший в мире баланс игр на уровне сборных (разумеется, благодаря усилиям сборных СССР). И если футбольный проигрыш Украине можно еще объяснить тем, что костяк сборной СССР в последние 20 лет ее существования составляли украинцы, а руководил ею чаще других нынешний их главный тренер — Лобановский, то хоккейное поражение от Швейцарии, попавшей на чемпионат мира чуть ли не “по блату”, минуя квалификационный турнир, или головомойки, которые устраивает московскому “Динамо” в Евролиге австрийская команда, объяснить ничем нельзя.
Сборная Белоруссии, страны, в которой всего два искусственных катка, решительно ворвалась в высшую лигу мирового хоккея, оттеснив при этом крепкого “середнячка” — сборную Германии... Мы катимся под откос, а они поднимаются вверх... Как это им удается? Тут нечего и спрашивать как: игроков экстра-класса среди белорусов нет, зато есть президент Лукашенко... Он лично приехал в Нагано поддержать спортсменов, вышел в хоккейной форме и с клюшкой в руках на тренировку. С кем бы ни играли белорусы, они знали: с ними президент, с ними вся Белоруссия. Причем по глазам Лукашенко, сидящего на трибуне во время матча Канада-Белоруссия, видно было: он верит в победу. Казалось бы, окстись — какая может быть победа? Это ведь не чемпионат мира, куда канадцы привозят наскоро сбитые сборные, — здесь лучшие игроки! И верно — канадцы победили. Но победили в равной, упорной борьбе, с небольшим преимуществом в счете — 5:2. Белорусы вернулись домой героями.
Можно ли предположить хоть на секунду, что перед вылетом в Нагано белорусская авиакомпания задержит на несколько часов самолет сборной своей страны, требуя уплаты долгов? А “Внуковские авиалинии” именно в такое унизительное положение поставили сборную России по футболу... Нет, не в Киеве был проигран матч украинцам. Он был проигран еще во Внукове.
Как и следовало ожидать, политическое значение победы сборной Украины в Киеве раздули до небес. Оно и вправду было немаленьким. К примеру, я уверен, что в октябре председателю Госдумы было бы легче выступать на Украине с объединительными инициативами, если бы наши выиграли в сентябре. А так — и кризис на Украине ощущается слабее, и сборная у России выигрывает... К чему воссоединяться?
В 1952 году основу сборной СССР по футболу составляли игроки легендарной “команды лейтенантов” — ЦДКА, блестяще сыгравшей в 1945-м с родоначальниками футбола — англичанами. Советский спорт только после войны вышел на мировую арену и, в сущности, еще не знал “звезд”, в лучах славы купались только футболисты и хоккеисты. Боброва, Бескова, Ныркова, Соловьева, Федотова знала вся страна. Почти все они были великороссы — украинцы тогда в сборной не котировались. Разумеется, от футболистов ждали олимпийского золота. Их, конечно, не стали бы сильно ругать за серебро или бронзу (все-таки дебют!). Но мы не только не остались без медалей, а, как на грех, проиграли югославам.
В те времена двуликий маршал Тито своей шантажистской политикой (дайте денег, а то попросим у англичан) добился разрыва отношений между Югославией и СССР. (Вульгарным отпечатком Тито является нынешний президент Украины Кучма). Югославских коммунистов в нашей печати называли фашистами — главным образом, вероятно, за террор по отношению к тысячам сталинистов в КПЮ. Матч СССР-Югославия был едва ли не первым после 1948 года значительным контактом двух стран на международной арене.
Большинство югославов были, как и наши, армейцами. В сущности, играла югославская армия против советской. Таким образом, в отличие от других олимпийцев, футболисты права на проигрыш не имели. Политическое руководство страны, вызывая тренера Аркадьева к прямому проводу на советскую военную базу в Финляндии (была и такая, Хрущев отдал, будь он неладен!), откровенно дало понять это.
У югославов была классная, много поигравшая на футбольных полях мира сборная, наши же “звезды” провели лишь несколько неофициальных товарищеских встреч. Матч начался нервно. Не успели наши мало-мальски наладить игру, как уже проигрывали “фашистам” — 0:4, 1:5... Первым “встрепенулся” Бобров и сотворил спортивное чудо. Встреча закончилась с фантастическим для футбола счетом — 5:5. Послематчевых пенальти тогда не полагалось, назначили переигровку. Наши уступили 1:3. Югославы вышли в полуфинал и впоследствии завоевали олимпийское золото.
По возвращении из Хельсинки распустили не только сборную СССР, но и суперклуб ЦДКА. Года два или три в нашем футболе такой команды просто не существовало. Сборная СССР собралась только в 1955 году. Многие найдут такой способ наказания не очень понятным и странным. Большинство армейских “звезд” нашло себе место в других командах. Кого-то с радостью взял к себе в ВВС Вася Сталин, кого-то пригрел московский “Спартак”... В сущности, мощную команду растворили в клубах послабее. Был ли смысл в подобном наказании?
Безусловно, был, просто он нам сегодня не очень понятен. Сборную СССР и ЦДКА распустили так, как распускают опозорившую свой флаг воинскую часть. Людям тогдашнего поколения, психологическая связь которых с армией не прерывалась, даже если они не были военнослужащими, это объяснять было не нужно...
Большинство спортивных журналистов и по сей день считает, что это событие сильно затормозило развитие советского футбола. Факты говорят об обратном. Когда сборную снова созвали в 1955 году, она попала из огня в полымя: ей предстояло играть в Москве с чемпионом мира, сборной ФРГ, жаждавшей взять футбольный реванш за военное поражение ровно десять лет назад. Как ни старались немцы, история с югославами не повторилась. Мы победили 3:2. Следующую Олимпиаду, в 1956 году, мы выиграли, и первый чемпионат Европы в 1960-м — тоже. И в том и другом случаях сборная СССР встречалась в финале с югославами! Наши ложились костьми, чтобы отыграться за 1952 год, футболист Огоньков играл в Мельбурне даже со сломанной рукой. Преподнес дедушка Сталин урок на всю жизнь! Бывало, проигрывали командам заведомо слабым, но югославов неизменно били в пух и прах! И ведь знали уже, что за проигрыш не разгонят, но была такая негласная традиция в советском футболе: “Югославам не спускать!” — а традиция, как писал Карамзин — душа держав. Что уж там говорить о футбольных командах!
ЗНАМЕНИТОЕ ХОККЕЙНОЕ соперничество СССР-Чехословакия тоже имело чисто политический подтекст. Наиболее острый характер оно приобрело с 1968 года, то есть с начала “пражской весны”. Тогда, впервые после многолетнего перерыва, мы проиграли чехам в Гренобле. Правда, золото все равно им не досталось, но они увидели его блеск. Схватки между сборной СССР и Чехословакии в 1969-1972 годах были такого накала, что никаким профессионалам в НХЛ не снилось. Но пока у руля советской сборной стоял Тарасов, творец “советского хоккея” (он настаивал на этом определении в противовес хоккею “канадскому”), чехи смогли лишь один раз выиграть звание чемпионов Европы (европейский чемпионат разыгрывался тогда одновременно с мировым — в зачет шли матчи европейских команд). Многие говорили, что в 1968, 1969 и 1971 годах нашим хоккеистам просто повезло. Но везет, как известно, сильнейшим.
После отставки Тарасова в 1972 году чехи не раз становились чемпионами мира, порой по два раза кряду, но политическая ситуация уже потеряла остроту, да и сборная СССР была уже нацелена на другого могучего соперника — канадских профессионалов.
Тарасов был фанатичным патриотом советского спорта. Команда у него пела перед выходом на лед “Интернационал” — и он сам пел (а ведь это были не 30-е годы!). Хоккей и политику Тарасов никогда не делил. Чем больше было политики, тем было для него лучше и интереснее. Но он думал не только о мировых лаврах для себя и своей страны. Пример тому — созданный им грандиозный мальчишеский турнир “Золотая шайба”, который благополучно загубили ельцинисты от спорта.
Спартаковские болельщики считали Тарасова солдафоном, типичным коммунистическим функционером в спорте, жестким и даже жестоким с подчиненными и мягким с вышестоящим начальством. Действительно, он был человеком системы, полковником Советской Армии, но отнюдь не приспособленцем. Если ему мешали как тренеру, не существовало для него системы и плевал он на начальство. В 1969 году в решающем матче чемпионата СССР ЦСКА-”Спартак” арбитр несправедливо, по мнению Тарасова, не засчитал гол, забитый армейцем Петровым, и он в знак протеста на продолжительное время увел команду в раздевалку, не смущаясь, что срывает прямую телетрансляцию. В те времена это считалось тяжелым для коммуниста проступком. Образ “спортивного солдафона” рухнет и в том случае, если мы почитаем талантливую публицистику Тарасова — хоккейную “Науку побеждать”.
В дряхлеющей послесталинской советской системе пассионариев боялись — что в спорте, что в политике, что в других областях жизни. Спортивные чиновники высокого ранга, шокированные экстравагантностью Тарасова, избавились от него сразу, как только им показалось, что ему появилась равноценная замена. В 54 года, в расцвете сил для тренера, в отставку отправили человека, под руководством которого сборная страны, где только после войны стали играть в хоккей, одиннадцать раз стала чемпионом мира и четырежды — олимпийским чемпионом. Но главная несправедливость была даже не в этом. Подобно таким личностям, как Королев и Курчатов, Тарасов ставил себе задачи по максимуму. Медали чемпионов мира и олимпийское золото наша сборная завоевала с первой попытки, первый же матч с грозной любительской сборной Канады закончился со счетом 7:2 в нашу пользу. В середине 60-х годов стало абсолютно ясно, что в мировом любительском хоккее сборной СССР нет соперников. Оставались легендарные канадские профессионалы — и на них-то мощно нацелился Тарасов. Сама возможность встреч с “профи” считалась тогда фантастической, а Тарасов еще лет за восемь до суперсерии-72 стал реально готовить хоккеистов к ней. Именно он без устали доказывал в верхах необходимость таких матчей. И надо же было такому случиться, что когда от цели всей жизни его отделяло лишь несколько месяцев, тренером сборной назначили другого человека! Представьте, что такое бы случилось с Королевым незадолго до 12 апреля 1961 года!
Как поражение футбольной сборной России от Украины было предопределено унижением ее во Внукове, так и отставка Тарасова предопределила поражение хоккейной сборной СССР в суперсерии-72.
И В СПОРТЕ, И В ДРУГИХ ОБЛАСТЯХ жизни Советского государства всегда все решали личности. Коллективизм у нас особенный, пассивный: если поведут, то пойдем, а если нет, будем сообща сидеть, гори все синим пламенем! Игрокам ЦСКА и сборной несладко жилось при Тарасове, но они даже не понимали, насколько они стали одиноки, лишившись его. Это можно сравнить лишь с психологическим состоянием страны после смерти Сталина. Система еще существует, но из нее вынули душу. Любая структура, даже сверхмощная, со временем деградирует, если разменивает большие цели на множество мелких. Соревнования ради соревнования не существует. Нельзя, например, было в конце 60-х играть с чехами, испытывая абстрактное чувство вины перед ними. Никакое мастерство не позволило бы нам тогда выигрывать у них, ибо их психологическая мотивация была сильнее. Тарасов смотрел на это иначе: политики и военные делали в Чехословакии свое дело, а он продолжал его на хоккейном поле. У чехов была своя правда, а у нас своя, независимо от того, кто ты — генерал, политик или тренер. На матчи с канадскими “профи” он смотрел примерно так же. Но именно здесь он был одинок. Если в преимущество советской школы хоккея в обществе верили многие, то в отношении советской политической и особенно экономической системы уже подспудно назревало настроение, приведшее к катастрофе 1991 года. Собственно, система, из которой выхолащивался сталинский смысл, действительно слабела, и спасти ее могли только пассионарии. Но против них существовал негласный, хорошо организованный заговор слабых.
Все восемь встреч суперсерии-72, включая и московские, сборная СССР провела, в сущности, на чужом поле. Простой болельщик в Лужники не попал, все билеты достались номенклатурным знатокам хоккея в галстуках. Ревели три тысячи болельщиков, прибывших из Канады, а наши “члены президиумов” степенно молчали, неодобрительно косясь в их сторону.
В канадских встречах наши выиграли безоговорочно, и по игре, и по очкам, и по разнице забитых и пропущенных шайб. Вдохновленные, одолели канадцев и в первом матче в Москве (проигрывая по ходу матча 1:4). В сущности, мы уже выиграли суперсерию. У нас было три победы при одном поражении и одной ничьей. В оставшихся трех встречах нужно было одержать победу лишь в одной. Сверхприбыльному коммерческому предприятию — НХЛ — грозил крах. Это не преувеличение — помимо неудач в суперсерии, Лигу сотрясали внутренние распри. И здесь произошло нечто, что очень напоминает наше поражение в “холодной войне” против Запада и развал СССР. Канадцы после поражений дома поняли, что перед ними великая команда, и напрочь отбросили звездный снобизм. Мы элегантно, с виртуозной перепасовкой в одно касание входили в их зону, а они буквально привозили шайбу в нашу, бросали по воротам из любых положений, даже в падении, и если Третьяк не завладевал шайбой, что тут начиналось! Канадцы неслись, сметая наших на своем пути, к “пятачку”, добивал один игрок, другой, третий, пока, наконец, не зажигался красный свет за нашими воротами.
Они “рвали когти” не только потому, что проигрывала их сборная и НХЛ — терпела поражение политическая система, сделавшая своим рекламным щитом профессиональный хоккей. Сотни миллионов телезрителей во всем мире наблюдали, как “рашен” отнимают у Запада то, что ему принадлежит по праву первородства.
А ведь великие, титанические усилия канадцев не дали им особого преимущества. Они с трудом выиграли у нас два матча с разницей в одну шайбу. Во время решающего последнего матча уже и толстокожие номенклатурные болельщики почувствовали, что наши ребята нуждаются в элементарной человеческой поддержке, и нестройно, вразнобой загудели, закричали: “Шайбу!” И чаша весов качнулась в нашу сторону. Но как только наши, стремительными проходами разорвав оборону канадцев, повели 3:0, снова те, кто еще недавно уволил Тарасова, сложили пухлые ручки на объемистых животах и вернули чертам лица приличное им невозмутимое сонное выражение. Все в порядке, все идет по плану, предыдущие два проигрыша были досадными недоразумениями. Успокоились трибуны, успокоились игроки. Игра шла с переменным успехом, но класс позволил нам вести к концу встречи 5:4. Досадная оплошность — и счет 5:5. В принципе нас и такой счет устраивал — у сборной СССР была лучшая разница забитых и пропущенных шайб. До конца матча оставалось меньше минуты, и мы решили его просто “доиграть”. Это — так называемый русский менталитет, одинаковый, что в спорте, что в жизни.
Между тем эта минута стала главной в суперсерии. Молодой Хендерсон, стремительный, как наш Павел Буре, получил шайбу и... Счет — 6:5. Господи, что это? Мы что — проиграли? Всю суперсерию в несколько секунд проиграли? Мы же, считай, уже в первом матче ее выиграли, разгромив их 7:3!
Да, мы проиграли. И проиграли мы Западу так впоследствии во всем, чего ни коснись. Теперь же, когда главным мерилом успеха стал доллар, мы на поражения обречены изначально, ибо на Западе в игры с “желтым дьяволом” играли не одну сотню лет, а мы — лишь в последнее десятилетие.
ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ? Прежде всего не делать того, что мы сейчас делаем. Установлено, что игра идет по чужим правилам. Значит, надо или не играть, или играть по своим. Я, будь моя воля, распустил бы сборные России по футболу и хоккею, как это сделал Сталин в 1952 году. Другого пути искоренить дух “фетисовщины” у спортсменов я не вижу. Сейчас большинство хоккеистов идут в сборную только затем, чтобы на международном турнире, как на некой спортивной панели, приглянуться торговцам живым товаром из НХЛ. “Возьмите, возьмите меня! Вон у меня какой дриблинг!” “Нет, меня!” Наши футболисты — “легионеры”, по признанию бывшего тренера сборной России Романцева, на чемпионате мира 1994 года изнурили его постоянным требованием денег. И ладно, было бы за что — ведь проигрывали с треском! Вообще не припомню, чтобы эти легионеры приносили удачу сборным России. Блистал на Олимпиаде в Нагано Павел Буре — но что нам, снова четыре года ждать, когда НХЛ соизволит его отпустить?
Роспуск сборных и отказ от услуг “легионеров” — вот лучшее лекарство от денежной лихорадки, сотрясающей наш спорт. Мы сохраним в стране юную талантливую поросль — из Америки и Европы за ними сюда селекционеры не приедут. А таланты у нас по-прежнему есть: сборная России по футболу выиграла юношескую Олимпиаду, а хоккеисты-юниоры из года в год сражаются на первенствах мира за золото. Когда молодые, возмужав, захотят играть в больших международных турнирах — именно играть, а не продаваться, подобно мосластым блядям-моделям, надо, как в 1956 году, предоставить им эту возможность, но с условием: если они, не отыграв в сборной положенное число лет, начнут, как их предшественники, бегать за длинным долларом, сборную снова распустят, и в новый состав они уже никогда не попадут. Это произойдет и в том случае, если футболисты сочтут возможным отдавать очки в решающем матче сборной Кипра, а хоккеисты — сборной Швейцарии. И будьте спокойны — они заиграют, ох, как заиграют!
Вообще-то в подобные условия надо поставить нас всех, а не только спортсменов, но это задачка для той власти, что будет руководствоваться в своей деятельности идеями, а не низменными инстинктами или даже благими пожеланиями.