НА ДВУХ СТУЛЬЯХ

Author: протоиерей Александр Шаргунов
НА ДВУХ СТУЛЬЯХ
11(224)
Date: 17-03-98
Накануне президентских выборов 1996 года Общественный комитет “За нравственное возрождение Отечества” выступил с обращением ко всем кандидатам на пост президента, в котором заявлял, что поддержит того из них, кто объявит пропаганду растления государственным преступлением и, в случае прихода к власти, пресечет его и накажет организаторов этого преступления.
Единственным, кто откликнулся, был лидер Народно-патриотического союза России Г. А. Зюганов. В мае 1996 года было подписано и широко распространено через средства массовой информации совместное обращение к соотечественникам: “Положить конец нравственному геноциду нашего народа!”
Надежду на взаимопонимание и сотрудничество давали также и программные высказывания Зюганова, что “именно Русская Православная Церковь является исторической опорой и выразителем “русской идеи” в той форме, которая отшлифована десятью веками нашей государственности”, что “именно религиозная часть патриотического движения является одним из главных хранителей идеалов одухотворенной, нравственной, осознанной государственности”.
Некогда известный богослов и историк России архимандрит Константин (Зайцев) в своем докладе на Архиерейском соборе РПЦЗ 1959 года говорил: “Дело уже не в распространении власти красной Москвы на весь мир, дело уже не во всесветной победе коммунистического Интернационала. В прошлом уже эта угроза, за ненадобностью ея... Это значит лишь одно: процесс роста зла в мире далеко обогнал специфически коммунистическую агрессию”. Смысл этих глубоких слов сделался особенно очевиден в последние годы, когда рост сил зла в мире обогнал “коммунистическую агрессию” настолько, что коммунизм стал ненадобен и в самой России. А под предлогом “освобождения от коммунизма” преступная власть, воцарившаяся в России, поставила всю страну и народ с его религией и культурой на грань уничтожения как этнос.
В арсенале средств, используемых силами зла против России и ее народа, помимо политических и экономических, ведущее место занимает пропаганда растления, инициированная и поддерживаемая самим государством. Преступники у власти прекрасно понимают, что без нравственного растления души народа невозможно его подчинить своей воле и заставить равнодушно смотреть на роющуюся для него могилу. К сожалению, многие в русском народе, приученные за годы коммунизма подчинять личное сознание коллективистскому, легко воспринимают самую чудовищную пропаганду порнографии, коль скоро эта пропаганда осуществляется под прикрытием авторитета государства через его средства массовой информации. И церковь также не противопоставила в полной мере свой авторитет авторитету государства.
В нашей борьбе против массового растления мы намеренно воздерживаемся от политической позиции, так как “политическая позиция” теперь только прикрытие для тех или иных сил, цели которых давно переросли названия партий и движений. Поэтому, невзирая на обрушившуюся клевету, мы — монархисты и антикоммунисты — почли своим христианским долгом поддержать лидера коммунистов, коль скоро он противопоставил себя этому злу.
Всю вторую половину 1996-го и начало 1997 года Общественный комитет “За нравственное возрождение Отечества” тесно сотрудничал с депутатами оппозиционных фракций Госдумы и их руководителями. Основные усилия были направлены на блокирование известного “говорухинского законопроекта”, который легализует и защищает порнографию, объявляя пропаганду самого гнусного разврата нормальным явлением российского общества.
Сторонники “ограничения” растления через легализацию, между прочим, приводят в пример православную царскую Россию, где все эти явления существовали. Но в Российской Империи общественное сознание греха стояло на высоком уровне, а в нынешнем сатанинском государстве оно уже практически ниспровергнуто. Тогда для неисправимых грешников отводились жестко ограниченные резервации, чтобы порок не заражал общество.
А теперь резервации предполагается установить для тех, кто пытается противостоять греху, — то есть нам самим сесть за решетку, чтобы порок оставался от нас как бы за решеткой, создавая иллюзию ограничения. Это и называется законом об ограничении сексуальных услуг и пр. Иными словами, пороку дается безудержная власть на обществом, а нам отводится роль страуса, уткнувшего голову в песок.
Появление этого законопроекта в Госдуме по значимости можно сравнить с событиями октября 1993 года. Тогда выстрелами из танков был показательно уничтожен принцип законности как “удерживающего” распространение зла в мире (2 Сол., гл. 2, ст. 7). Теперь же мы видим, как зло защищается государством и само уже становится законом. В перспективе следующим этапом развития “тайны беззакония” будет объявление преступниками тех, кто не пожелает жить по этим законам зла.
Стратегически и тактически это является в настоящее время единственным полем битвы за сохранение от растления души народа, на которое можно собрать всю Россию, все здоровые силы общества, независимо от политической ориентации. Но оппозиция, видно, не желает использовать этот шанс.
Накануне первого голосования Г. А. Зюганов — лидер фракции, составляющей думское оппозиционное большинство — дал твердое обещание, что не допустит принятия этого закона. Тем не менее, 20 февраля 1997 года этот законопроект был принят Госдумой при активном участии патриотической оппозиции.
А накануне второго чтения член нашего Комитета писатель В. Г. Распутин услышал от Зюганова буквально следующее: “Члены фракции по этому вопросу голосуют на свое усмотрение”. Тогда возникает вопрос: существует ли на самом деле эта общественно-политическая сила, где нет ни идейного, ни организационного единства? Где нет того главного, без которого все рушится, превращаясь во второстепенное.
16 января сего года закон прошел второе чтение. Это голосование — типичный пример политического расчета: усидеть на двух стульях. Сами лидеры КПРФ не участвовали в голосовании, а три десятка коммунистов посчитали, что порнография должна занять достойное место в нашем обществе и сознании. Именно от них и зависела возможность навсегда отбить попытку законодательного закрепления растления в нашей стране. Эта всегдашняя двойственность оказывается в конце концов губительной для всей России.
Тем не менее, мы не можем не отметить значительный прогресс в позиции патриотической части депутатского корпуса после первого голосования. Подавляющее большинство депутатов от оппозиции проголосовали против нравственного геноцида. Законопроект был принят во втором чтении с минимальным перевесом в один голос, путем многочисленных процедурных нарушений. Более того, голоса шести членов фракции КПРФ были ложно засчитаны как поданные за законопроект. Впереди — последнее, третье чтение. И во власти оппозиции — остановить антинародный закон.
Не остановив этот закон, руководство НПСР во главе с Зюгановым перечеркнет все свои прежние широковещательные программы возрождения России, апеллирующие к ее “духовному наследию”, продемонстрирует свое согласие с политикой нынешнего руководства страны, которая ведет к экономической и духовной колонизации.
Сразу после принятия законопроекта в первом чтении Общественный комитет прекратил поддержку “народно-патриотического блока”, заявив, что если при последующих рассмотрениях закон будет заблокирован, сотрудничество с патриотической оппозицией будет восстановлено. Не вызывает сомнения, что нравственно здоровая часть народа, как бы его ни обманывали СМИ, никогда не согласится поддержать тех, кто участвует в его растлении. Об этом свидетельствует нескончаемый поток писем, постоянно приходящих в наш Общественный комитет и в Государственную думу со всех концов страны.
В заключение еще раз подчеркнем: наша поддержка Г. А. Зюганова накануне президентских выборов не была в духовном смысле ошибкой или недальновидностью. Поступить так было нашим долгом, прежде всего, чтобы обратить внимание общественности на то, что именно здесь — в защите духовно-нравственного достояния народа — единственная, последняя точка опоры, которая позволяет реально перевернуть всю ситуацию в погибающей России.
Пока же любые инициативы лидеров патриотической оппозиции, поддержавших легализацию растления народа, если бы таковые и были — при разрушении нравственности — не могут иметь никакого значения.