Введение
В течение последних десятилетий преступные организации с экономической мотивацией (далее под преступными организациями понимаются криминальные структуры, чья цель состоит в извлечении прибыли незаконным путем, если не оговорено иное) прошли длительный эволюционный путь, достигнув потенциала, представляющего угрозу территориальной целостности государства, тем самым приобретая признаки субъектов с де-факто политическими целями. Как отмечает В. Н. Лунин в работе [Современная…, 2017, с. 79], «наркобизнес как органическая составная часть современных объединенных преступных группировок постоянно тяготеет к политизации своей деятельности и структур, стремясь в перспективе к созданию некоего наркотеррористического квазигосударства». В то же время Д. В. Морозов скептически относится к такой возможности, поскольку, по его мнению, «практика показывает, что наркоструктуры предпочитают осуществлять территориальный контроль опосредованно ‒ через легально действующие властные структуры. Это позволяет наркокартелям править, оставаясь в тени».
С другой стороны, как показал автор на примере Мексики и Бразилии в работах [Стригунов, 2024a; Стригунов, 2024b], при достижении достаточно высокого уровня развития ПО (преступные организации) способны осуществлять силовой контроль территорий, без чего они не в состоянии достигать экономических целей, в том числе для достаточного обеспечения себя ресурсами. Поскольку территориальный контроль означает угрозу национальной безопасности, территориальной целостности и суверенитету государства, то в этом случае экономические и де-факто политические цели ПО неразличимы и неразделимы друг от друга. Следовательно, криминальная группировка, например, банда или картель, выступает в качестве криминального повстанца, являющегося участником криминального мятежа, отличающегося от обычного терроризма и мятежа. Данное отличие состоит в том, что единственным политическим мотивом криминальных повстанцев является получение автономии и экономического контроля над территорией. Как отмечает А. Бустаманте в работе [Bustamante, 2020], преступные повстанческие движения являются негосударственными субъектами с высоким уровнем иерархической организации, основанной на сетях или узлах, чьи боевые возможности позволяют им совершать резкие изменения внутри структур государства. Цель этого ‒ паразитирование на неуправляемых территориях и поддержание территориального контроля над населенным пунктом, имеющим стратегическое значение для продолжения их незаконных операций. Отметим, что криминальный мятеж иногда рассматривается как разновидность коммерческого мятежа.
К сторонникам подхода, согласно которому высокоразвитые ПО следует рассматривать в качестве криминальных повстанцев, относятся, в частности, Дж. Салливан, Р. Банкер и М. Мэнваринг. Так, развитые мексиканские картели типа Los Zetas (распавшись на несколько фрагментов, ныне как единая организация не существует) и Los Caballeros Templarios Р. Банкер рассматривал как новые военные образования, которые используют «криминальных солдат», став прямой угрозой целостности мексиканского государства там, где они действуют. Исследователь отмечает, что в то время, как первоначальная основа криминального мятежа имеет экономическое происхождение (извлечение прибыли преступными методами), сами картели, создавшие сотни «зон безнаказанности» (то есть свободных от государственного влияния), рассматриваются как фактически политизированные субъекты. Этого же подхода придерживаются М. Мэнваринг и Дж. Салливан [Manwaring, 2005; Sullivan, 2014]. Другой исследователь, Х. Мендисабаль, в работе [Mendizábal, 2023] отмечает, что криминальный мятеж не направлен на свержение правительств или навязывание какой-либо идеологии. Напротив, его цель состоит в том, чтобы вызвать крайне жестокую борьбу против государства за получение автономии и экономической выгоды от своей преступной деятельности в условиях полной безнаказанности, освобождая себя от всех видов государственного контроля.
Таким образом, криминальный мятеж ‒ это организованное насильственное действие преступных организаций с корыстной мотивацией, которые в процессе своей эволюции достигают такого организационного, кадрового и ресурсного потенциала, при котором они способны де-факто достигать политических целей через силовой территориальный контроль и инфильтрацию в госаппарат, демонополизируя право государства на социально санкционированное применение силы, тем самым создавая угрозу его суверенитету и территориальной целостности.
Существует целый ряд факторов, способствующих возникновению криминального мятежа, начиная от контроля наркопроизводства и наркотрафика, что дает колоссальные ресурсы ПО, и заканчивая фрагментацией преступных группировок, порой приводящей к их организационному усложнению. Так произошло в Колумбии после ликвидации Медельинского картеля и картеля Кали, что показано в работе М. Кенни [Kenney, 2007], и в Мексике, где, как отмечают исследователи ИЛА РАН в коллективной монографии [Политические…, 2017, с. 208], процесс фрагментации сопровождался переделом территории и собственности между картелями. На этот процесс влияла милитаризация ПО. Основная идея данного исследования состоит в том, что милитаризация ПО способствует радикальному организационному усложнению и росту их интегрального потенциала, вследствие чего эти акторы уже могут принимать участие в криминальном мятеже, выйдя из-под государственного контроля и замещая собой государство на его отдельных территориях. В работе показано, что, хотя милитаризация преступности сама по себе ‒ явление не новое и достаточно распространенное, поскольку воспользоваться навыками и знаниями людей, имеющих военный и полицейский опыт или опыт работы в спецслужбах, желают главари многих ПО, далеко не всегда подобная кооптация приводит к организационным преобразованиям группировок, позволяющим им оспаривать власть государства на определенных территориях и выступать в качестве субъекта криминального мятежа. Например, в традиционных преступных сообществах привлечение лиц с военным и оперативным опытом позволяет проводить более изощренные операции в наркоторговле, контрабанде, финансовых преступлениях и др. Так, в США, Европе, в странах бывшего Советского Союза известны примеры привлечения главарями ОПГ экс-военных и выходцев из других силовых структур для участия в преступной деятельности. Однако эти группировки не представляют угрозы для территориальной целостности государств.
Ситуация кардинально меняется, когда милитаризация ПО становится повальной, как это происходит в некоторых странах Латинской Америки и Карибского бассейна в условиях ослабления государственных институтов. В подобных случаях ПО не просто обучаются более сложным операциям и схемам, но и оказываются в состоянии бросить вызов государственной власти на определенной территории, вынуждая правительства отвечать не только полицейскими силами, но и войсками. Следовательно, создаются все предпосылки для внутреннего вооруженного конфликта (ВВК) в форме криминального мятежа, когда милитаризация ПО выступает в качестве части комплекса факторов организационных преобразований группировок, благодаря которым эти насильственные акторы в состоянии подрывать государственный суверенитет и нарушать его территориальную целостность. ПО в таком ВВК выступают в качестве дефакто политических субъектов. Ключевыми признаками ВВК являются 1) достижение необходимого уровня интенсивности насилия и 2) наличие организованности сторон конфликта. Уровень интенсивности насилия мы определяем на основе классификации Уппсальской программы данных о конфликтах (англ. The Uppsala Conflict Data Program, UCDP), согласно которой при количестве смертей от 25 до 1000 человек в год конфликт считается незначительным, а свыше 1000 – соответствует войне. Порог организованности представляет набор ряда показателей, при этом сторона ВВК может соответствовать только части из них, включая наличие командной структуры и дисциплинарных правил, контроль территории, доступ к оружию или военной технике, вербовку рекрутов. Цель данной работы – на примере ряда латиноамериканских банд и картелей показать милитаризацию этих ПО как фактор их трансформации в де-факто политические субъекты криминального мятежа и участников ВВК.
Кооптация бойцов силовых ведомств и экс-комбатантов повстанческих формирований в преступные группировки
Одной из важнейших причин, приводящих к милитаризации ПО, является включение ими в свою организацию действующих или бывших сотрудников силовых ведомств, а также экс-боевиков военизированных формирований, имеющих опыт иррегулярной войны. Эти лица, обладающие военными знаниями и навыками, повышают военный потенциал ПО, которые получают двойную выгоду от их привлечения. Во-первых, экс-сотрудники силовых ведомств и бывшие участники повстанческих/террористических организаций выступают в роли инструкторов рядовых членов ПО. Во-вторых, они сами задействуются в операциях группировок, чем повышают вероятность их успеха. Среди примеров подобного симбиоза можно выделить участие бывших военных в подготовке боевиков банд в бразильских фавелах. Вследствие такого взаимодействия участники банд получали навыки, обучаясь тактике мелких групп в городских условиях, преодолению препятствий, применению камуфляжа, координации и пр. Следовательно, обученные подобным образом участники ПО увеличивают свои шансы на выживание в столкновениях с бразильскими силовыми структурами. Например, крупнейшая бразильская банда Primeiro Comando da Capital (PCC) принимает к себе на «работу» диссидентов «Революционных вооруженных сил Колумбии» (Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia, FARC). Цель ‒ получение тяжелого вооружения и военной подготовки, которые необходимы PCC для борьбы с силовыми структурами Бразилии, а также для расширения своей деятельности в сопредельных странах, включая Колумбию.
Еще одним примером милитаризации является включение в свою структуру вплоть до командных должностей боевиков из повстанческих/террористических организаций. В частности, ранее с PCC установил контакт партизан чилийского происхождения Маурисио Эрнандес Норамбуэна, бывший участник леворадикальной организации «Патриотический фронт Мануэля Родригеса» (Frente Patriótico Manuel Rodríguez). Исследователи М. Кристино и К. Тоньолли в своей работе [Christino, Tognolli, 2017] отмечают усложнение структуры PCC в течение времени, когда с ней взаимодействовал М. Норамбуэна. Подобная кооптация способствовала увеличению интегрального потенциала этой ПО, совершенствованию ее способности планировать свои акции, включая противодействие силовым структурам и осуществление масштабных грабежей.
Ярким примером милитаризации ПО являются и мексиканские картели. Одним из первых и наиболее знаковых случаев с участием профессиональных солдат-дезертиров, присоединившихся к крупным картелям, является переход бойцов элитного отряда «Аэромобильная группа специального назначения» (Grupo Aeromóvil de Fuerzas Especiales, GAFES) в Cártel del Golfo. Впоследствии они от него откололись и создали картель Los Zetas, известный своим крайним насилием. Являясь преступной группировкой, состоящей из бывших солдат, Los Zetas продемонстрировал преимущество перед другими картелями в силу профессиональной подготовки, выстроенной иерархии, идентичности, знаниям и способности к территориальному контролю, полученного признания среди гражданских лиц, наконец, будучи автономной в своей деятельности и гибкой по своей структуре организацией. Другая мексиканская ПО, кооптировавшая военных, ‒ Cártel de Jalisco Nueva Generación (CJNG). Инновационный подход этого картеля, включавший вербовку военных, позволил ему распространить свою активность в 40 странах мира всего за 15 лет (считается, что картель образовался в 2009 г.). Например, Отто Фернандо Годой Кордон, полковник вооруженных сил Гватемалы, оказывал логистическую поддержку CJNG в торговле кокаином. Имеется информация о вербовке картелем десятков бывших колумбийских солдат и американских морских пехотинцев, имеющих опыт боевых действий, для улучшения тактических возможностей своих вооруженных формирований.
Особенно сильно выражен криминальный мятеж на Гаити, где государство, по сути, претерпело коллапс, что подробно исследовалось в работе О. Джемса [Djems, 2021]. Кризис на Гаити критически обострился в 2023 г., когда уровень убийств составил 40,9 смертей на 100 тыс. чел., что более чем вдвое превышает уровень 2022 г. После оккупации США в 1994 г. на Гаити были расформированы вооруженные силы и лишь значительно позже, в 2017 г., они были частично восстановлены (численность оценивается в 2 тыс. чел.). Также в стране есть Национальная полиция. Анализ структуры гаитянских ПО указывает на то, что силовые ведомства выступают «донорами» местных банд, которые ведут тотальную войну между собой и тем, что осталось от государства. Так, 13 октября 2023 г. в районе Ла-Салин в центре столицы Порт-оПренса (на 90% контролируется ПО) возобновились столкновения между бандами, входящими в коалицию G-9 famille et alliés (далее G-9), связанную с правящей гаитянской партией Тет Кале (фр. Parti Haïtien Tèt Kale), начавшиеся в сентябре из-за распределения «доходов» от угонов грузовиков. Главарем G-9 является бывший полицейский Джимми Шеризье (известен под прозвищем «Барбекю»), из чего следует, что представители силовых структур на Гаити не просто используются ПО, но и занимают ключевые «посты» в иерархии местных банд. Данный альянс банд под руководством экс-полицейского попытался устранить главаря союзной «токийской» банды, который бросил вызов его власти. Коалиция разделилась на два лагеря: с одной стороны, банды Carrefour Drouillard, Chen Mechan, Tokyo и Wharf Jérémie; с другой ‒ банды Belekou, Boston, Fort Dimanche, La Saline и банда Д. Шеризье Delmas.
Боевые действия, которые длились четыре дня, ослабили G-9, поскольку банды из первого лагеря покинули коалицию. На внутренний конфликт в G-9 накладывается вооруженное противостояние с криминальным альянсом G-pèp, который поддерживается политическими противниками Тет Кале и возглавляется Жаном Пьером Габриэлем (прозвище Ti Gabriel). В то же время в ответ на образование гражданского ополчения Bwa Kale конгломераты банд смогли объединиться для скоординированного наступления. В феврале 2024 г. G9 и G-pèp совместными силами (известны как Viv Ansanm) напали на критически важную гражданскую инфраструктуру в г. Порт-о-Пренсе. Другим примером участия в ПО представителей силовых структур является Димитри Хэрард ‒ бывший глава службы безопасности убитого в 2021 г. президента Гаити Жовенеля Моиса. Согласно данным СМИ, ссылающихся на разведслужбы и дипломатические источники, Д. Хэрард работает с Джонсоном Андре, известным как Изо, главарем мощной банды 5 Segonn, которую относят к криминальному альянсу G-pèp. Отметим, что именно после убийства Жовенеля Моиса, ПО, использовавшиеся местными политическими и бизнес-элитами для подавления явки избирателей, антиправительственных протестов и захвата земель, фактически вышли из-под контроля, став во многом автономной силой и участниками криминального мятежа.
Вербовка бандами военных фиксируется и в Эквадоре. В частности, ПО Los Chone Killers вербовала военных моряков из числа эквадорского ВМФ, которые не только выступали в роли сикарио (наемных убийц) группировки, но и были причастны к хищениям боеприпасов и оружия из различных подразделений ВМФ, согласно полученным разведданным.
Процессу милитаризации ПО особенно способствует соседство с государством, на территории которого идет длительный внутренний вооруженный конфликт. Например, такого рода ситуация наблюдается в Венесуэле, где местные группировки, вырастая количеством свыше 100 чел. (так называемые мегабанды), перенимают организационные структуры, логистические системы и даже стратегии повстанческих (партизанских) организаций, которые активно действуют в Колумбии, а также в самой Венесуэле. Как отмечают исследователи, партизаны колумбийского происхождения стали «школой» для некоторых венесуэльских банд. Одна из крупнейших венесуэльских ПО, Tren de Aragua, переняла организационную структуру и практику FARC и «Армии национального освобождения» (Ejército de Liberación Nacional, ELN) в период интенсификации миграции из Венесуэлы с 2014 г. Такая мимикрия под инсургентов является важным этапом эволюционной трансформации этой группировки. Более того, само по себе подражание партизанским группам с огромным боевым опытом является весьма опасным явлением. Фактически ПО перенимают модель, тактику, методы и процедуры организаций, максимально адаптированных к асимметричной войне против правительственных сил, что способствует установлению территориального контроля этими ПО.
Приведенные примеры подтверждают выдвинутую в начале работы гипотезу о милитаризации ПО в странах ЛАКБ через кооптацию лиц с военным и оперативным опытом, что в условиях данного региона способствует возникновению ВВК в форме криминального мятежа. В таких условиях банды и картели выступают в роли криминальных повстанцев, что отличает их от традиционной организованной преступности, поскольку в данном случае эти насильственные акторы выступают в качестве де-факто политических субъектов. Отметим, что ситуация в Бразилии, Мексике, Колумбии, Эквадоре, Венесуэле и Гаити характеризуется экстремальным уровнем насилия. Так, в 2023 г. в этих странах количество насильственных смертей составило 46328, 31062, 13432, 7878, 6973 и 4789 случаев соответственно. Такая интенсивность насилия при наличии организованных, устойчивых, ресурсообеспеченных и хорошо вооруженных ПО дает основание сделать вывод о наличии в этих странах признаков ВВК.
Использование преступными организациями вооружения военного класса
В борьбе за ресурсы, особенно при фрагментации ПО вследствие действий силовых ведомств, эти насильственные акторы вынуждены адаптироваться к контрмерам государства, которые могут включать в себя контрпартизанскую тактику и использование тяжелого вооружения, поскольку в процессе милитаризации борьбы с преступностью задействуются войска. Следовательно, ПО автоматически подстраиваются под данную ситуацию, используя для противодействия войскам не только организационные изменения и подготовку боевиков, но и соответствующее вооружение и военную технику.
На примере мексиканских картелей профессор Р. Банкер показал, что у ПО существуют три основных источника незаконного оружия. Первый ‒ оружие было приобретено фиктивными покупателями в США, а затем контрабандой ввезено в Мексику. Среди типов оружия ‒ полуавтоматические винтовки Barrett, а также AR-15 и автоматы AK-47. Кроме того, среди оружия числятся пистолеты Browing M2 и ракетные установки. Второй источник ‒ разграбленные центральноамериканские военные склады вооружений, а также поставки оружия со всего мира. Сюда входит вооружение типа РПГ и другое противотанковое оружие, ручные гранаты, средние и тяжелые пулеметы. Это представляет собой пехотное вооружение военного класса. Третий источник расположен в самой Мексике, это коррумпированные гражданские и военные чиновники. Речь идет об оружии, вывезенном контрабандой с баз мексиканской армии и Национальной гвардии, а также захваченном картелями оружии, которое по разным причинам не уничтожается и попадает обратно им в руки.
Другим примером увеличения военного потенциала преступных группировок вследствие завладения ими оружия военного класса является Бразилия, где банды получают значительное количество пулеметов калибра. (или 12.7 × 99мм НАТО), а также калибра 7.62мм, чему активно способствовали бразильские военные. Как отмечается в отчете Государственного секретариата военной полиции (Secretaria de Estado da Polícia Militar, SEPM) правительства штата Рио-де-Жанейро, преступные группировки всё чаще используют повстанческие методы асимметричного характера и их огромный арсенал оружия разных калибров представляет реальную угрозу для сотрудников военной полиции. Согласно исследованиям Комиссии SEPM по смертям и ранениям, вероятность получить ранение в регионе штата Рио-де-Жанейро была в 806,57 раза выше, чем во время службы во время войны в Персидском заливе (Кувейт).
Использование террористической или квазитеррористической тактики подготовленными и прекрасно вооруженными бандами особенно проявляется при грабежах банков, когда преступники устраивают продуманные операции вплоть до того, что временно захватывают (осаждают) целые города, например, г. Сурубим, штат Пернамбуко, Бразилия. Как отмечает Я. Диогенес де Акино, данный тип ограблений банков стал повторяться по всей Бразилии и включает кратковременное господство над районами или целыми городами бандами грабителей, чьи действия привлекают внимание из-за жестоких подходов и откровенности применяемого насилия, что является в настоящее время основным типом нападения на государственную собственность в этой стране. Группы численностью от двух до пяти десятков вооруженных людей с крупнокалиберным оружием захватывают полицейские участки и казармы, нападают на банковскую инфраструктуру, берут мирных жителей в заложники и скрываются, забрав крупные суммы денег. Исходя из этого, мы делаем вывод, что подобные масштабные и продуманные акции также являются свидетельством милитаризации бразильских ПО, поскольку для планирования и реализации подобных операций требуются соответствующие подготовка и оснащение.
Милитаризация ПО вследствие получения доступа к оружию наблюдается и на Гаити. За последние 5 лет банды претерпели радикальную эволюцию, пройдя путь от довольно неструктурированных субъектов, зависящих от ресурсов, предоставляемых государственным или частным покровительством, до жестоких предпринимателей, которые смогли преобразовать свою территориальную власть в возможности управления. Следует отметить, что этот сдвиг был вызван беспрецедентным доступом банд к огнестрельному оружию и неспособностью гаитянского государства остановить их экспансию, профессионализацией и склонностью банд навязывать свое правление всё более обширным территориям, а также их продолжающимся сговором с элементами политической и экономической элиты страны. Оружие гаитянским ПО поступает из США и стран ЛАКБ, предположительно с армейских складов в Колумбии, а также от картелей.
В Эквадоре также наблюдается постепенная милитаризация ПО, что особенно ярко проявилось в последние годы. Дело дошло до того, что в начале 2024 г. власти Эквадора объявили ряд ПО террористическими организациями, а ситуацию в стране – ВВК. Оружие в руки эквадорских ПО попадает из Перу и Колумбии. Примечательно и то, что часть из попадающего в Мексику оружия американского происхождения появляется в Эквадоре, что связывают с установленными контактами эквадорских ПО с CDS и CJNG, а также балканской мафией. Венесуэльские банды не отстают от своих «коллег» по региону. Так, согласно данным из открытых источников, ссылающихся на документы Секретариата общественной безопасности штата Рорайма (Бразилия), члены банды Tren de Aragua, действующей на границе с Бразилией, хорошо вооружены пулеметами и штурмовыми винтовками. Авторы К. Бентес де Магальяйнс и С. Арруда ду Карму отмечают доминирование в кварталах г. Боа-Виста (Бразилия) членов венесуэльских ПО. Во второй половине 2022 г. присутствие хорошо вооруженных участников венесуэльских преступных группировок Tren de Aragua, Tren de Guayana и Sindicato было подтверждено как минимум в 4 кварталах г. Боа-Виста, где расположены крупнейшие приюты для венесуэльских беженцев.
Колумбийские ПО, в том числе те, в которые выродились партизанские группировки типа FARC-диссидентов, а также фрагменты бывших «Объединенных сил самообороны Колумбии» (Autodefensas Unidas de Colombia, AUC) типа Clan del Golfo аналогично применяют тяжелое вооружение. Здесь ситуация отличается от многих других стран Латинской Америки и Карибского бассейна тем, что ПО получили оружие военного класса в «наследство» от своих прародителей: герильи и парамилитарес. Разница состоит в том, что нынешние формы негосударственных насильственных акторов Колумбии в подавляющем большинстве деидеологизированы и представляют собой высокопрофессиональные ПО с военной подготовкой, обученные методам конспирации, логистике и пр. Поэтому говорить о нарастании милитаризации этих группировок было бы не совсем корректно, поскольку они уже были милитаризованы изначально.
Важно отметить, что множество каналов для приобретения вооружения и военной техники в условиях стран ЛАКБ действует на местные ПО совсем не так, как это имеет место в случае традиционной организованной преступности вне условий для криминального мятежа. Повышение боевого потенциала ПО за счет получения крупнокалиберного оружия, противопехотных мин, гранат, БПЛА и военной техники при наличии массового привлечения выходцев из различных силовых ведомств и экс-комбатантов (партизан) делает возможным прямое противодействие государству вплоть до создания так называемых зон беззакония (англ. lawless zones) ‒ микроквазигосударств, находящихся вне контроля государства. Поэтому милитаризация ПО за счет приобретения вооружения и военной техники, являющаяся фактором криминального мятежа, совсем неравнозначна насыщению криминального рынка оружием там, где противостояние организованной преступности и государства (и между группировками) не представляет угрозы его суверенитету и территориальной целостности. В этом случае повышение боевого потенциала ПО несет угрозу только общественной безопасности. В случае же криминального мятежа преступность является угрозой всей национальной безопасности государства, переводя противостояние вплоть до уровня ВВК.
Таким образом, несмотря на внешнюю схожесть, повышение боевого потенциала ПО за счет поставок вооружения и военной техники, выступающих фактором криминального мятежа, коренным образом отличается от ситуаций, когда организованная преступность даже при получении большого объема поставок оружия не в состоянии бросить вызов государству хотя бы на части его территории. В этих случаях государство неспособно эффективно противодействовать росту боевого потенциала ПО, усложнению и увеличению их возможностей для осуществления преступных операций, а значит, сдерживающий эволюцию ПО механизм работает неэффективно или отсутствует. Как следствие, группировки в состоянии радикально увеличиться в размерах, кардинально повысить свою организационную сложность и расширить масштаб преступной деятельности (вплоть до глобального уровня), чего они не были бы в состоянии достигнуть в государствах с работающими институтами и отсутствием условий для криминального мятежа.
Типы милитаризации преступных группировок как фактора криминального мятежа
Усиление ПО через их милитаризацию является неотъемлемой частью криминального мятежа, поскольку при слабых государственных институтах и секьюритизации правительствами стран ЛАКБ борьбы с преступностью высокой интенсивности группировки стремятся максимально усилиться через кадровые и военно-технические ресурсы. Это становится возможным при наличии стабильного и мощного источника (источников) незаконного дохода. Собственно, имеют место два взаимообуславливающих аспекта. С одной стороны, для сохранения доступа к ресурсам, позволяющим не только поддерживать функционирование всей организации, но и увеличивать ее потенциал и ареал, необходимы кадры с соответствующей компетенцией и вооружение, достаточные для длительного и системного противодействия государству и группировкам-конкурентам. С другой стороны, для привлечения в свои структуры квалифицированных кадров, начиная от военных и экс-партизан и заканчивая инженерами либо врачами, а также для контрабанды оружия военного класса требуются существенные ресурсы и возможности для обеспечения их непрерывного поступления. Поэтому группировки, которые сумели сохранить свою структурную целостность и привлечь новые кадры по мере роста доходов от наркоторговли, рэкета, контроля проституции, незаконной добычи полезных ископаемых и другого криминального бизнеса, с большей вероятностью способны устанавливать силовой территориальный контроль и противодействовать уже не только полиции, но и войскам.
Анализ преступных группировок стран ЛАКБ показывает, что процесс их милитаризации неодинаков. В зависимости от среды возникновения ПО, конкретных условий и факторов, способствующих их эволюции, отличается и тип их милитаризации. Это позволило выделить несколько основных типов милитаризации ряда латиноамериканских преступных групп, которые представлены в таблице.
Таблица 1. Основные типы милитаризации преступных организаций на примере группировок Бразилии, Венесуэлы, Гаити, Колумбии, Мексики и Эквадора
двойной клик - редактировать изображение
Следует отметить, что зачастую отсутствует четкая разграничительная линия между типами милитаризации ПО. Так, кооптация ПО экс-сотрудников полиции, вооруженных сил и других силовых структур не противоречит возможности создания ПО экс-сотрудниками силовых ведомств. Например, картель Los Zetas продолжал вербовку сотрудников силовых структур и после своего образования. С другой стороны, далеко не все ПО, осуществляющие вербовку сотрудников силовых ведомств, изначально создавались военными, полицейскими или бойцами спецподразделений. Также возможны смешанные типы милитаризации группировок.
Специфика милитаризации ПО связана с историческими, внутриполитическими, географическими, экономическими и культурными особенностями конкретного государства, где эти акторы образовались. Например, наличие повстанческих движений влияет на специфику криминализации комбатантов. Распад государственности, как на Гаити, ведет к сложному процессу взаимодействия между политическими элитами и бандами вплоть до неразличимости, когда процесс взаимопроникновения политических и криминальных структур достигает экстремальных форм. Во всех случаях имеются условия возникновения квазигосударственных криминальных организаций, обладающих огромным источником боевиков-новобранцев, командной структурой, специфическими дисциплинарными правилами, способных вести военную подготовку и осуществлять территориальный контроль, имеющих доступ к оружию и военной технике, а также обладающих возможностями и компетенциями разрабатывать единую стратегию и использовать военную тактику. Кроме того, мощные высокоразвитые ПО, являющиеся участниками криминального мятежа, в состоянии планировать, координировать и проводить военные операции, включая логистику, а также выступать единым фронтом, вести переговоры и даже заключать неофициальные соглашения с правительствами (как, например, в Сальвадоре).
Вне условий криминального мятежа милитаризация не является фактором возникновения группировок, способных выступать сторонами ВВК и быть де-факто политическими субъектами. Поскольку усиление боевого потенциала ПО является прямой угрозой национальной безопасности для целого ряда стран ЛАКБ, исследование данного феномена имеет как научный, так и конкретный практический интерес. Это связано с тем, что милитаризация ПО обусловлена рядом взаимосвязанных факторов, часть из которых имеет прямое отношение к действиям правительств. Следовательно, понимание глубинных причин процесса милитаризации преступных группировок способно помочь в оценке мер, которые должны быть предприняты (или, напротив, которые ни в коем случае нельзя предпринимать) властями стран, где фиксируется чрезвычайно высокий уровень преступности.
Заключение
Угроза национальной безопасности со стороны ПО привела к тому, что в ряде стран ЛАКБ некоторые из них признаются террористическими организациями (например, Сальвадор и Эквадор). Это обусловлено не только спецификой эволюции ПО, стремящихся к постоянному притоку ресурсов, для чего им необходим физический (силовой) контроль территорий, где, например, расположено производство наркотиков или пролегает маршрут поставок нелегального товара, но и действиями самих государств. Последние часто стремятся секьюритизировать проблему борьбы с преступностью и прибегают к плохо просчитанным действиям, что отчетливо проявляется в ряде стран ЛАКБ, например, в Мексике. Это приводит к необходимости использования войск против организованной преступности, что повышает вероятность гибели преступников, самих сотрудников силовых ведомств и мирного населения, поскольку возрастает интенсивность боевых действий. Возникают все предпосылки к развитию ВВК, что подтверждает ранее высказанную основную идею данной работы.
Фактически среда возникновения высокоразвитых ПО (банд, картелей) и слабость/несовершенство государственных институтов побуждают группировки к применению всё более смертоносного вооружения и привлечению кадров, обладающих боевым опытом и соответствующей военной и оперативной подготовкой. В результате возникает эффект двойной милитаризации в противостоянии государства и ПО, который переходит в самоподдерживающуюся фазу. Такой процесс остановить чрезвычайно трудно, поскольку, как правило, ни государство не желает или не может вернуться к тому состоянию, которое было до использования войск в полицейских операциях, ни тем более ПО не откажутся от полученных возможностей, связанных с перенятыми организационными инновациями военных или военизированных структур и получения вооружения военного класса. Государство реагирует на рост криминальной угрозы через использование контрпартизанской тактики, тяжелого вооружения и военной техники (вплоть до боевой авиации). Банды и картели реагируют на действия властей методами, применяемыми инсургентами при противодействии правительственным силам, для чего используют завербованных представителей силовых структур и полученное вооружение, порой превосходя по огневой мощи противостоящие преступникам полицию и даже войска. Как следствие, противостояние переходит в фазу, не свойственную традиционной преступности, противодействие которой, как правило, осуществляется усилиями полиции и спецслужб. Речь идет о военном конфликте низкой или средней интенсивности, в котором организационные преобразования ПО ускоряются даже в условиях больших потерь среди преступников вследствие их ликвидации или арестов. Милитаризация ПО в подобных случаях выступает не просто фактором совершенствования преступной деятельности группировок, но, что главное, способствует трансформации ПО в де-факто политические субъекты, когда группировки стремятся взять на себя осуществление полномочий, принадлежащих сфере государственного суверенитета, включая территориальный контроль и монополию на законное применение силы. Это же ведет к состоянию ВВК в форме криминального мятежа.
Отметим, что эффект двойной и взаимообуславливающей милитаризации государства и ПО вызывает организационные мутации в среде группировок и государственных ведомств, включая вооруженные силы, вынужденных адаптироваться к инновациям, демонстрируемым организованной преступностью. Речь может идти, например, о создании новых структур типа Национальной гвардии в Мексике, что следует рассматривать как адаптацию к изменению тактики и методов, используемых ПО, или об увеличении численности войск, как это произошло в Сальвадоре при Н. Букеле, что требовалось для подавления преступности, готовившейся по лекалам военизированных организаций. Возникновение подобных «криминальных коммандос» является общей тенденцией высокоразвитых ПО в странах ЛАКБ, и этот феномен возникает в том числе вследствие действий самих государств.
В то же время неверно утверждать, будто страны ЛАКБ никак не реагируют на ситуацию, связанную с возникновением криминальных мятежей. Так, известно о создании так называемого Alianza para la Seguridad, la Justicia y el Desarrollo (Альянса за безопасность, законность и развитие), являющегося комплексной инициативой, направленной на поощрение диалога, сотрудничества и коллективных действий для укрепления институтов, предотвращения ущерба обществу и сдерживания быстрого распространения, роста и влияния организованной преступности в ЛАКБ. Данный Альянс создан в декабре 2024 г. при поддержке Межамериканского банка развития, его членами стали 18 стран, являющихся его заемщиками. Альянс будет работать по трем направлениям: защита уязвимых групп населения, укрепление институтов безопасности и правосудия и сокращение незаконных рынков и финансовых потоков. Кроме того,
в Альянсе также участвуют не менее одиннадцати организаций, в том числе Организация американских государств, Интерпол, Всемирный банк, Банк развития ЛАКБ, Карибский банк развития, МВФ, Панамериканский фонд развития, Региональная система безопасности и Программа развития ООН. Еще одна инициатива ‒ EL PacCTO (исп. Europa Latinoamérica Programa de Asistencia contra el Crimen Transnacional Organizado, Европейско-латиноамериканская программа помощи против транснациональной организованной преступности) ‒ это программа международного сотрудничества, финансируемая Европейским союзом, которая стремится внести вклад в безопасность в ЛАКБ путем поддержки борьбы с транснациональной организованной преступностью. EL PacCTO рассматривает всю преступную цепочку в комплексе, работая в трех компонентах: полиция, правосудие и пенитенциарная система. Смысл этих действий понятен: необходима существенно бо́льшая координация правительств и негосударственных структур для противодействия транснациональной преступности, криминальным сетям, которые в ходе глобализации получили колоссальный импульс в развитии и совместной преступной деятельности. Справиться с этой стратегической угрозой вне эффективного взаимодействия стран региона ЛАКБ и за его пределами невозможно. Это важно, поскольку прямые силовые решения этой острой проблемы не способны дать системный положительный эффект, то есть искоренить преступность высокой интенсивности как таковую. Такими способами возможно снизить уровень насилия на ограниченный период времени, однако без решения фундаментальных причин возникновения данного явления акцент на силовом подавлении ПО не только не даст положительного результата, но и способен привести к эффекту, обратному ожидаемому. В конечном итоге это лишь способствует еще большей милитаризации преступных группировок и росту их мощи и влияния, а также эскалации насилия вплоть до перехода на уровень ВВК в форме криминального мятежа.
Стригунов Константин Сергеевич - кандидат политических наук, старший научный сотрудник. Автономная некоммерческая организация дополнительного профессионального образования «Академия политических наук ALTER»
Источник журнал «Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право» № 1 2025
