Мифы и реалии так называемого «заговора послов» против Советской России в августе 1918 г.

Весной 1918 г. основная цель Лондона заключалась в том, чтобы сорвать выполнение большевиками Брестского мирного договора, побудив Ленина и Троцкого возобновить войну против Германии. Для ее достижения в Советскую Россию направились С. Рейли и Дж. Хилл — офицеры британской военной разведки МИ-1(с), более известной впоследствии как МИ-6. Получив удостоверение сотрудника Петроградской ЧК через некоего В. Г. Орлова, бывшего главного военного прокурора Северо-Западного фронта, назначенного в январе 1918 г. на должность начальника криминального отдела этой организации, Рейли провел несколько бесед с управляющим делами СНК В. Д. Бонч-Бруевичем. Судя по донесениям знаменитого британского разведчика, первая из них состоялась 18 апреля, а по завершению пятой Бонч-Бруевич заявил собеседнику о полученном одобрении Ленина и Троцкого снабжать англичан сведениями о передислокации германских войск на занятой ими территории бывшей Российской империи. Более того, 29—31 мая Рейли, Хилл и большевистский руководитель вели даже переговоры о помощи союзников для организации восстания в районах бывшей империи, оккупированных германо-австрийскими войсками. Как свидетельствуют источники, Рейли, Хилл, глава продолжавшего легальную деятельность в Петрограде Русского бюро, резидент МИ-1(с) Э. Бойс и даже некоторые сотрудники дипломатической миссии Р.Б. Локкарта, прибывшей в Советскую Россию еще зимой 1918 г., активно сотрудничали весной—летом того же года с контрольным отделением Наркомата по военным делам, а также отделом по борьбе против международного шпионажа ВЧК. Одновременно Локкарт и Рейли проявили интерес к различным антибольшевистским организациям, включая «Союз защиты Родины и свободы», которым руководил Б. В. Савинков — пожалуй, самый известный террорист в России начала ХХ в. Этот интерес объяснялся необходимостью исключить попадание кораблей Балтийского и Черноморского флотов в руки германцев. Здесь главную «скрипку» играл военно-морской атташе командор Ф. Кроми, стремившийся заручиться поддержкой как можно более широкого круга российских морских офицеров, чтобы обещаниями привлечь их на британскую службу и денежными субсидиями принудить к саботажу распоряжений советского руководства о передаче кораблей обоих флотов Германии согласно условиям Брестского мира. Одним из них являлся некий А. В Фриде, латыш по национальности, бывший полковник царской армии, поступивший на службу к большевикам и занимавший должность начальника отдела в штабе Московского военного округа. Обладая доступом к секретным оперативным документам, он играл заметную роль в организации «заговора послов», а его сестра — Мария являлась связником Рейли. Возвращаясь к морякам Балтфлота, уместно сказать, что значительная их доля приходилась как раз на латышей, которые неодинаково относились к власти Советов. Часть из них поддержала большевиков, став их ударной военной силой в расчете на скорейшее предоставление независимости Латвийской республике. Другие отказались признать советский режим, рассматривая сторонников Ленина в связи с переговорами в Бресте как пособников германцев, оккупировавших их родину. Наконец, существовала и третья, самая многочисленная группа латышских военнослужащих, не сделавших еще окончательного выбора к середине 1918 г. Эта неопределенность в умонастроениях латышских стрелков и их командиров, с одной стороны, а также ключевые позиции, которые они занимали в структуре силовых органов РСФСР, с другой, предопределили соперничество, по крайней мере, трех различных сил — большевиков, Антанты и немцев — за влияние на бывших фронтовиков. Не случайно поэтому Латышский клуб — неформальное объединение выходцев из балтийской республики, существовавшее в Петрограде с конца декабря 1917 г., привлек внимание Кроми, а позднее и Рейли. Именно здесь они устанавливали контакты с противниками советского режима, используя их в качестве информаторов, обеспечивая выезд в неподконтрольные большевистским комиссарам районы и формируя из их числа командные кадры заговорщиков для будущего выступления против новой власти. В то же время Латышский клуб не мог остаться без внимания Петроградской ВЧК, среди сотрудников которой действовали двойные и даже тройные агенты, связанные одновременно с большевиками (или левыми эсерами), контрреволюционными организациями бывших офицеров и зарубежными разведками.

Расширение масштабов Гражданской войны (или войн), как считают некоторые историки, летом 1918 г. вкупе с чрезвычайно сложным внешнеполитическим положением обусловили поиск большевистскими лидерами, имевшими за плечами годы подпольной борьбы с царской охранкой, нестандартных решений. Одним из них явилось создание чекистами фиктивного Национального латышского комитета, который включил выборных делегатов латышских частей, якобы готовых при поддержке союзников свергнуть советское правительство. Можно предположить, что первоначальная цель сложной комбинации, разработанной Ф. Э. Дзержинским и его заместителем, также латышом по национальности Я. Петерсом, состояло лишь в ликвидации разношерстных контрреволюционных организаций. Так, в конце мая — начале июня 1918 г. не без помощи на этот раз немецкой разведки ВЧК удалось арестовать около 100 членов «Союза защиты Родины и свободы», хотя его руководитель Савинков сумел ускользнуть. Однако вслед за ликвидацией 6—7 июля 1918 г. мятежа левых эсеров, подавлением антибольшевистских восстаний в ряде городов Центральной России и безжалостным уничтожением семьи Романовых, а самое главное — из-за произошедшей летом 1918 г. переориентации Антанты на «интервенцию без соглашения» начальный замысел руководства ВЧК претерпел изменения. В июле — начале августа Дзержинский и Петерс получили сведения о разработке Локкартом, Рейли и Кроми плана государственного переворота, который должен был произойти при активном участии латышских стрелковых полков на фоне предполагаемого движения многотысячного десанта союзников из Мурманска и Архангельска в центральные губернии Советской России. Если сама подготовка фиктивного заговора руками латышских командиров изучена в деталях, то планы и действия британских представителей остаются по большей части малоизвестными даже специалистам. Между тем, судя по документам, северные десанты войск Антанты в июле — начале августа 1918 г. побудили Локкарта, рассчитывавшего на повторение прецедента мятежа Чехословацкого легиона двумя месяцами ранее, поддержать инициативу начальника французской военной миссии генерала Ф. Лаверня по провоцированию ухода с боевых позиций частей Латышской стрелковой дивизии, чтобы открыть фронт двигавшимся на юг союзным экспедиционным силам, а на запад — чехословацким легионерам. Поскольку интервенция носила коалиционный характер, Локкарт просто не мог обойтись без поддержки своих коллег в Москве — генеральных консулов Британии — О. Уордропа, Франции — Ф. Гренара и США — Д. Пуля, руководителя американского информационного бюро К. Каламатиано, а также представителей военных миссий Антанты, все еще остававшихся на территории России. Заручившись их содействием, эмиссар Форин офис приступил к ускоренному сбору крупной суммы денег, которые предполагалось распределить среди командного состава и рядовых бойцов латышских полков, тем более, что начальник Северного департамента британского МИД, курировавшего отношения с Россией, Дж. Грегори сообщил Локкарту 30 июля 1918 г.: «Ваша деятельность одобрена, можете ее продолжать». Свободные финансовые средства нашлись у крупных, прежде всего, московских, предпринимателей и чиновников, сумевших припрятать их от чекистов до момента ожидавшегося падения правительства Ленина — Троцкого. В качестве обеспечения сотрудники Локкарта предоставляли фабрикантам и купцам своеобразные векселя — долговые расписки с гарантией погашения выданных ими англичанам «кредитов» Казначейством Соединенного Королевства, либо военным министерством после свержения режима большевиков. Кроме того, таким «кредиторам» обещали содействие в эмиграции из РСФСР. Секретный отчет Локкарта, составленный 5 ноября 1918 г. для Форин офис спустя две недели после возвращения на родину из Советской России, демонстрировал попытку автора снять с себя всякую ответственность не только за описанную выше деятельность, которая, мягко говоря, плохо соответствовала его дипломатическому статусу, но и за фактическое одобрение сценария заговора, предложенного Рейли, вероятнее всего, по согласованию с Кроми и упоминавшимся резидентом МИ-1(с) Бойсом. Как утверждалось в отчете, после обыска, проведенного чекистами в британской и французской миссиях 5 августа, и последовавшего отказа НКИД разрешить иностранным дипломатам выехать из РСФСР, Локкарт, согласно его отчету, тихо проживал в своей московской квартире по адресу Хлебный пер., д. 19, не имея с заговорщиками ничего общего, хотя отдельные сведения о связях Кроми и Бойса с антибольшевистскими группами и расходах на их деятельность все же ему поступали. Что же касается попытки подкупить латышских стрелков, то, как подчеркивал Локкарт, она получила одобрение дипломатов всех союзных держав, которые, однако, по его словам, выступили против организации государственного переворота в столице России.

Инициированное Петерсом и одобренное Дзержинским еще в июне 1918 г. внедрение двух уроженцев Латвии — Спрогиса и Энгельгардта (под псевдонимами соответственно Шмидхен и Бредис) в окружение сначала Кроми (их решающая, но, очевидно, не первая встреча состоялась 29 июля в петроградской гостинице «Французская), а через него — Локкарта (с ним агенты ВЧК общались 10, 14 и 15 августа в Москве) и Рейли довольно подробно рассмотрена исследователями. То же можно сказать о роли командира 1-го латышского тяжелого артиллерийского дивизиона Э. П. Берзина, через которого британский разведчик 19, 21 и 28 августа передал соответственно 700 тыс., 200 тыс. и 300 тыс. руб. все тому же мифическому Национальному латышскому комитету для организации мятежа. Нам удалось обнаружить свидетельство секретаря миссии США в России, некоего Армора, который 7 сентября 1918 г., то есть уже после провала заговора, имел беседу с британским дипломатическим представителем в Стокгольме. По свидетельству американца, тремя неделями раньше Локкарт признался ему, что располагает возможностью привлечь на сторону заговорщиков все латышские части и что эти действия одобрены французским и американским консулами. Но, заметил Армор, у него не было информации о плане переворота, перенесенного Рейли с 28 августа на 10 сентября. В эту картину необходимо добавить один немаловажный штрих: лицом, который выступил поручителем за Шмидхена и Бредиса перед Кроми в Петрограде был не Рейли, как постфактум сообщал Локкарт в своем отчете для Форин офис, а Мария (Мура) Игнатьевна Закревская, носившая после первого замужества фамилию Бенкендорф, а после второго — Будберг. Отличаясь авантюрным складом характера, наподобие европейской супершпионки М. Хари, и работая переводчицей в британской миссии на берегах Невы с декабря 1917 г., Закревская летом 1918 г. выезжала на Украину для выполнения поручений контрразведывательного отдела ВЧК. Кроме того, в случае с Локкартом служебная необходимость действий Закревской переплеталась с амурными мотивами, которые побудили молодого британского дипломата опустить в официальном отчете, а затем и воспоминаниях подробности участия в заговоре его любовницы. К середине августа 1918 г. Рейли и Кроми сумели убедить Локкарта откорректировать первоначальный замысел с переносом акцента на захват власти в обеих столицах, когда ожидавшееся массированное наступление экспедиционных сил Антанты на севере России не состоялось. Таким образом, есть все основания утверждать, что Локкарт, как и другие союзные дипломаты, просто «умыли руки», переложив выполнение всей «черновой работы» на Рейли, Кроми и их разветвленную агентуру, будучи хорошо осведомленными о трансформации изначального замысла привлечения к заговору латышских стрелков — этой «преторианской гвардии» большевиков. Между тем, 17 августа 1918 г. во время первой конфиденциальной встречи Рейли и Берзина, представившегося одним из руководителей Национального латышского комитета, английский разведчик посвятил собеседника в разработанную им схему захвата власти: во время чрезвычайного заседания ВЦИК, посвященного ратификации дополнительного соглашения с Германией, провести которое большевистское руководство намеревалось в Большом театре 28 августа. Части Латышской стрелковой дивизии, назначенные охранять правительственные учреждения в Москве и Петрограде, должны были выйти из подчинения СНК, инициировать переход гарнизонов обеих столиц на сторону противников большевиков, арестовать народных комиссаров и объявить об учреждении директории в составе трех человек, председателем которой станет Берзин, а одним из членов — сам Рейли. Далее предполагалось сформировать две армии: силами Московского военного округа под командованием Б. В. Савинкова и Петроградского — под началом генерала от инфантерии Н. Н. Юденича. Помимо восстания в Москве и поддержке его вооруженным мятежом в Петрограде, британский разведчик предписал Берзину сделать все возможное, чтобы направить два латышских полка в Вологду с целью перехода на сторону Антанты. Рейли также потребовал захватить вагоны с золотом на подмосковной железнодорожной станции Митино, охраняемые латышскими стрелками; задержать выплату денег военнослужащим, чтобы усилить их недовольство большевистским режимом, и воспрепятствовать доставке продовольствия в крупнейшие города центральной России, особенно Москву, для провоцирования волнений населения.

Стоит отметить, что советские авторы связывали «дело Локкарта» с покушением на Ленина (первоначально также и Троцкого) и убийством начальника Петроградской ЧК М. Я. Урицкого. Однако имеющиеся документы показывают, что главным мотивом заговора для Рейли и дипломатов являлась все же не физическая расправа над комиссарами, а переход латышских стрелков на сторону Антанты с последующей ликвидацией большевистского режима. Помимо этого заговорщики стремились обеспечить поддержку иерархов православной церкви, для чего, по некоторым свидетельствам, передали тогдашнему патриарху Тихону 5 млн руб. на организацию благодарственных молебнов после свержения власти коммунистов. Хотя на встрече дипломатических и военных представителей союзников в московском здании американского генконсульства 25 августа авантюристический план Рейли по захвату власти в столицах был официально дезавуирован, неутомимый британский разведчик лишь перенес его осуществление на 6 сентября, когда должно было состояться совместное заседание ВЦИК и Московского Совета. Для подготовки выступления латышских частей, дислоцированных в окрестностях северной столицы, Рейли 28 августа выехал в Петроград. Хорошо известно, что трагические события 30 августа 1918 г., связанные с убийством Урицкого и покушением на Ленина, заставили руководство ВЧК перейти от «игры в кошки — мышки» с заговорщиками к решительным действиям, которые сопровождались арестами и казнями сотен российских граждан, наряду с задержанием десятков иностранных подданных, включая Локкарта и других дипломатов, что означало разрыв официальных отношений между Антантой и РСФСР. Ситуацию значительно ухудшило вторжение 31 августа группы петроградских чекистов в здание британской миссии, находившейся под покровительством нейтральных Нидерландов, а главное — гибель военно-морского атташе командора Кроми во время этой операции. Можно согласиться с утверждением историков, что «смерть Кроми во время защиты здания посольства сильнее, чем любое другое действие, убедила британцев в том, что большевики действительно варвары». Если арест Локкарта вызвал довольно сдержанную реакцию Форин офис, то расправа над военным представителем Соединенного Королевства вкупе с массовыми казнями заложников из числа бывших крупных чиновников, генералов и предпринимателей явились удобным предлогом для ультимативной ноты Бальфура в адрес советского правительства и развертывания антисоветской кампании в британской прессе осенью 1918 г. Более того, политика «красного террора» послужила оправданием организации полномасштабной интервенции Антанты против Советской России после окончания Первой мировой войны.

Сергеев Евгений Юрьевич - доктор исторических наук, профессор. Главный научный сотрудник ИВИ РАН. Профессор Государственного академического университета гуманитарных наук (ГАУГН) и Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ)

Источник: журнал «История» № 12 2019