13:47 19 февраля 2021 Экономика

Европейские топливно-энергетические транснациональные корпорации в России: инновационный аспект

Фото: ссылка

Инновационные аспекты деятельности ТНК

География компаний как отдельный тип исследований в рамках экономической географии существует уже более полувека и активно разрабатывается отечественными исследователями. Одним из направлений данных исследований являются инновационные аспекты деятельности транснациональных корпораций (далее – ТНК) в странах-реципиентах (включая развивающиеся и страны с переходной экономикой), которые проявляются в трансферте технологий, участии в инновационных сетях или сетях знаний, возникновении эффектов по «перетоку» знаний (англ. – spillover effect) или вытеснению (англ. – crowding-out effect) и других. ТНК, открывая или покупая филиалы за границей, получают доступ к технологиям и рынку труда в стране-реципиенте, в то же время принимающая сторона также берет в расчет возможность приобретения ноухау в области производственного процесса и управления. При этом трансферт или инновационный обмен происходят не всегда. На данный процесс могут оказывать влияние как внутренние для ТНК факторы, такие как стратегия и мотивация выхода на конкретный рынок, объем ресурсов, наличие доверительных деловых отношений с локальными игроками, так и внешние: общая конъюнктура, особенности местной деловой среды, санкционные риски и ограничения, отраслевые особенности и другие. Технологический трансферт не всегда выгоден и стране-реципиенту, поскольку может касаться преимущественно устаревающих технологий или технологий, применимость которых ограничена. При анализе множества факторов, влияющих на инновационную деятельность ТНК, представляется целесообразным использовать элементы сетевого подхода. Современная экономика характеризуется сетевым способом своей организации (так называемая сетевая экономика), в которой на смену промышленным отраслям приходят новые системообразующие звенья – трансотраслевые кластерные сети, а инновационный процесс разворачивается в рамках инновационных экосистем. Базовой разновидностью этих экосистем являются современные инновационные кластеры, комплексные адаптивные системы локализованных компаний и организаций, связанные по функциональному признаку. ТНК, в свою очередь, играли существенную роль в создании множества локальных кластеров. Отдельные исследования отмечают, что ТНК играют наибольшую роль в формировании и развитии промышленных кластеров, особенно в наукоемких отраслях, экспортно ориентированных зонах и технологических парках. Россия в качестве страны-реципиента иностранных инвестиций может воспользоваться существующим потенциалом в деятельности зарубежных ТНК, в частности европейских, для повышения инновационной активности, встраивания в мировые сети знаний (knowledge networks) и создания инновационных кластеров мирового уровня в перспективных секторах. Рассмотрение сектора ТЭК, одного из ярких примеров долгосрочного сотрудничества с европейскими компаниями, представляет особый интерес, особенно в условиях меняющейся энергетической и климатической повестки ЕС, пересмотра стратегий и инвестиционных приоритетов европейских ТНК в сторону масштабной декарбонизации. Переход Европы к низкоуглеродной экономике будет сопровождаться введением трансграничного углеродного налога и прочими потенциальными ограничениями для стран и компаний партнеров, что является существенной угрозой для отечественных компаний, но одновременно и возможностью для ускоренной экологизации производств, транспорта и выхода на новые рынки.

Европейские ПИИ в России

Прямые инвестиции из стран Европы сохраняют свои ведущие позиции на отечественном рынке, что делает европейские компании одними из ключевых зарубежных инвесторов в российскую экономику и топливно-энергетический комплекс в частности. Согласно данным Центрального банка Российской Федерации (далее  – ЦБ РФ), доля по сальдо прямых инвестиций в Россию из стран Европы с 2007 по 2019 г. от общего объема чистых прямых иностранных инвестиций (ПИИ) составляла более 50% (за исключением 2014, 2015, 2016 и 2018 гг., когда наблюдался значительный отток средств на Кипр вместе со стабильным притоком с островных офшоров Западного полушария). Если рассматривать остатки прямых инвестиций в Россию по странаминвесторам и видам экономической деятельности, то по состоянию на 1 января 2020 г. на первые 10 стран приходилось 80%, а на страны Европы – почти 60% от общего объема.

Прямые инвестиции в Российскую Федерацию: остатки по странаминвесторам по видам экономической деятельности по состоянию на 01.01.2020 (страны Европы и ТОП-10)

 двойной клик - редактировать изображение

Около 25% от общего объема, или порядка 144  млрд долл., приходилось на сектора добычи полезных ископаемых и производства электроэнергии. При этом ТЭК привлек только 13% от остатков ПИИ из Европы в Россию, в отличие от сектора обрабатывающих производств (27%), торговли (19%) или финансовых услуг (17%). Среди первых десяти стран представлены офшорные и квазиофшорные зоны  – Кипр, Бермуды, Джерси, Багамы, а также традиционные партнеры, такие как Франция и Германия. В абсолютном выражении большая часть остатков ПИИ в сектор добычи полезных ископаемых приходится на Бермуды (36  млрд долл.), Багамы (25,8  млрд долл.) и Великобританию (20  млрд долл.). Практически весь поток ПИИ c Бермудских и Багамских островов направлен в Сахалинскую область, где реализуются масштабные проекты ТЭК с участием иностранного капитала «Сахалин-1», «Сахалин-2» и др. Если в большинстве случаев имеет место ситуация, когда фактически российские инвестиции становятся иностранными из-за регистрации российских компаний в офшорах, то в Сахалинской области через офшоры проходят реально зарубежные капиталовложения. Участие ТНК, в частности европейских, оказало определенное влияние на развитие отечественного топливноэнергетического комплекса, включая его инновационную составляющую. С одной стороны, европейские партнеры привнесли глобальный опыт в реализацию проектов в России, с другой – стали одним из проводников для выхода российских компаний на международные рынки и участия в совместных проектах за рубежом.

Активы европейских топливноэнергетических ТНК в России

Европейские нефтегазовые ТНК начали работать в России практически с момента открытия границ для иностранных инвестиций. Французская Total на территории России – с 1991 г., британская BP – с 1990 г. (через СИДАНКО, TNK-BP и сейчас «Роснефть»), а норвежская Equinor (ранее Statoil) – с 1992 г. При этом отдельные компании ведут историю своего партнерства с более отдаленных времен. Так, итальянская Eni с 1960-х  гг. была импортером советской нефти в Италию. Нидерландо-британская компания Shell отсчитывает свою историю работы в регионе с освоения месторождений Кавказа и Каспийского региона с 90-х  гг. XIX  в. (т.  е. более 125  лет). Австрийская OMV была первой европейской компанией, заключившей договор поставки природного газа из СССР в 1968 г. Европейские энергетические компании пришли в регион позднее, с началом либерализации рынка электроэнергии и продажи активов РАО «ЕЭС России», за исключением финской Fortum, которая с конца 1990-х по 2007  г. владела долей в ОАО «Ленэнерго». Итальянская Enel и немецкая Uniper работают в России с 2004–2005  гг., дочерняя компании французской EDF – Fenice Rus работает с 2009 г. Длительность присутствия на российском рынке позволяет говорить о том, что ТНК получили доступ к месторождениям природных ресурсов, генерирующим мощностям и базовым факторам производства, которые можно отнести к Л-преимуществам не только «классическим» или «базовым» (преимущества локации в рамках эклектической парадигмы Дж. Даннинга), но и к «закрытым», которые подразумевают участие в закрытых коммуникационных сетях, что важно для ведения бизнеса в России. Так, компании BP и Total являются стратегическими партнерами двух крупнейших отечественных компаний: BP с 2013  г. владеет 19,75% уставного капитала компании ПАО «НК «Роснефть», а Total с 2011  г. владеет 12,1% (с 2018 г. – 19,4%) в ПАО «НОВАТЭК». Данное участие подразумевает членство представителей европейских ТНК в советах директоров компаний и вовлеченность в принятие стратегических решений через работу в комитетах по стратегии. С 2012  г. норвежская Equinor является стратегическим партнером «Роснефти». Австрийская OMV стала стратегическим партнером «Газпрома» в результате продолжения партнерства по поставкам газа. За годы работы на отечественном рынке структура активов компаний не раз менялась. Ниже в таблице представле на структура активов на начало 2020 г., включающая проекты по геологоразведке, добыче нефти и газа, нефтехимии, традиционной и возобновляемой энергетике.

Участие европейских топливно-энергетических ТНК в проектах в России 

 двойной клик - редактировать изображение

 двойной клик - редактировать изображение

 двойной клик - редактировать изображение

Общей особенностью участия европейских нефтегазовых компаний в проектах добычи углеводородов является то, что они имеют миноритарные доли и не выполняют роль операторов. Это относится и к первым проектам середины 1990-х гг., созданным в рамках СРП под операторством европейских ТНК (как в случае с Total на Харьягинском месторождении и Shell на проекте «Сахалин-2»), т. к. ТНК впоследствии были вынуждены продать контрольные доли российским игрокам. Компании BP и Shell, кроме участия в крупных проектах добычи углеводородов, обладают сетями АЗС в России – около 130 и 370 заправок соответственно. Выделяются также два нефтехимических предприятия. Так, Total в 2018 г. открыла завод по производству смазочных материалов в Калужской области (индустриальный парк «Ворсино»), а Shell в 2012 г. открыла завод смазочных материалов в Торжке. Европейские энергетические компании, такие как Enel, Uniper и Fortum, являются крупнейшими зарубежными инвесторами в инфраструктурные проекты в России. Крупнейшими инфраструктурными сделками для европейских ТНК стали вложения энергетических компаний E.ON в покупку доли государства в ОГК-4 в 2007 г., Enel – в покупку ОГК-5 и Fortum – в покупку ТГК-10. Кроме того, E.ON является участником и первого, и второго проектов «Северный поток», а Enel и Fortum с 2018–2019  гг. реализуют проекты ветряной и солнечной энергетики. Отмечается высокий уровень капиталовложений европейских инвесторов в более эффективные установки с максимальным КПД, а также в оборудование, заметно снижающее негативное воздействие электростанций на окружающую среду. Кроме того, Enel и Fortum стали практически пионерами в реализации проектов ВИЭ на территории России. В 2017 г. Fortum и АО «РОСНАНО» на паритетной основе создан Фонд развития ветроэнергетики, управляемый УК «Ветроэнергетика». Совокупные инвестиции фонда в строительство ВЭС в России должны составить 30  млрд руб. Технологическим партнером Фонда является один из крупнейших в мире производителей ветряных установок – датская компания Vestas. 

Крупнейшие накопленные инвестиции в инфраструктурные проекты в России, 1990–2020 

 двойной клик - редактировать изображение

Следует при этом оговориться, что на динамику развития межкорпоративных отношений оказало существенное влияние введение секторальных санкций со стороны США и ЕС в 2014 и последующие годы. Санкции были введены по отношению к отдельным компаниям и их дочерним структурам, был установлен запрет на экспорт в Россию технологий нефтедобычи, нефтепереработки, а также произошло замораживание планировавшихся проектов (в особенности на шельфе и по разработке трудноизвлекаемых запасов нефти). Оценки эффекта данных санкций на экономику и отдельные отрасли разнятся, однако анализ четырех лет санкционного давления показывает, что отложенный эффект санкций распространяется на включенность страны в мировую экономику и доступ к передовым технологиям. С другой стороны, санкции оказали негативное воздействие и на европейские (и американские) топливноэнергетические и сервисные компании.

Инновационная активность европейских топливноэнергетических ТНК в России

Традиционно инструменты создания инноваций ТНК ограничивались инвестициями в НИОКР (исследования и разработки) и созданием собственных исследовательских центров, при этом сейчас все чаще компании заявляют о формировании целой инновационной экосистемы. Данные экосистемы включают различные инструменты развития инноваций: акселераторы, инкубаторы, корпоративные венчурные фонды, слияния и поглощения или стратегические партнерства, платформы «открытых инноваций» и др. Европейские топливно-энергетические ТНК активно применяют полный спектр инновационных решений. У большинства есть собственный венчурный фонд (Shell Ventures, BP Ventures, Total Ventures, Repsol Corporate Venturing и т. д.) и программы поддержки стартапов (Inspire Program у Repsol, E.ON accelerator, Techstars Energy accelerator у Equinor). Данные программы зачастую реализуются на конкурсной основе и открыты для всех участников рынка, но пока преимущественно рассчитаны на инновационные компании и стартапы из стран, где располагаются материнские компании ТНК, или из ключевых центров инноваций в интересующей их сфере, как, например, Кремниевая долина или Хьюстон. Анализ инновационной активности рассматриваемых европейских ТНК в России позволяет разделить ее на три основных направления: 1) инновационные обмен и трансферт технологий в рамках проектов с крупными российскими партнерами; 2) сотрудничество с российскими вузами и исследовательскими центрами; 3) участие в инновационных кластерах.

СОВМЕСТНЫЕ ПРОЕКТЫ С КРУПНЫМИ РОССИЙСКИМИ КОМПАНИЯМИ

Оценка совместных проектов европейских ТНК показывает наличие основных партнерств, в рамках которых может осуществляться инновационный обмен: BP – «Роснефть»; Equinor – «Роснефть»; Eni  – «Роснефть», «Газпром»; Total  – «Новатэк»; Shell  – «Газпром», «Газпром нефть»; Repsol – «Газпром нефть»; OMV – «Газпром». Известным, но, возможно, не самым успешным примером технологического партнерства европейских ТНК с отечественными вертикально интегрированными нефтегазовыми компаниями являлось освоение нефтегазовых месторождений на арктическом шельфе России. Среди партнеров, которые должны были стать проводниками своего международного опыта, а также разделить с российскими компаниями риски и финансирование, – компании Equinor и Eni. При этом с американской ExxonMobil удалось в 2014 г. открыть месторождение «Победа» в Карском море. Однако падение цены на нефть и введение секторальных санкций стали препятствием для реализации проектов и сделали их нерентабельными в среднесрочной перспективе. Некоторыми экспертами отмечается, что технологические риски принесли пользу российской стороне, т. к. широко известны случаи катастроф в арктической зоне, а полученная отсрочка дает возможность лучше подготовиться к освоению труднодоступных месторождений. Среди успешных примеров внедрения инновационных решений можно отметить проект Ямал–СПГ («Новатэк»  – 50,1%, Total  – 20%, CNPC  – 20%, Фонд Шелкового пути  – 9,9%). При строительстве завода использовались разработки BASF по очистке природного газа, инновации Total в области сжижения, хранения и транспортировки газа, а также новейшие технологии для обеспечения эффективности и экологичности строительства скважин. Кроме того, Total привнесла в проект свой международный опыт и стандарты, конкретные спецификации по введению в эксплуатацию крупных промышленных объектов, которые были переведены на русский язык. В рамках проекта «Сахалин-3» на Киринском газоконденсатном месторождении (запущено в 2013 г.) впервые в России был установлен подводный добычной комплекс (ПДК), который позволяет осуществлять добычу без использования платформ или иных надводных конструкций. При реализации данного проекта использовались американские и норвежские технологии, однако в 2017  г. «Газпром» заключил соглашение с Минпромторгом России по созданию отечественных ПДК, а в 2018–2019 гг. сотрудничество в данном направлении было расширено с концерном ВКО «Алмаз-Антей» [Подписан договор с Концерном ВКО «АлмазАнтей» 2019]. Другим примером является компания «Салым Петролеум Девелопмент  Н.В.» (совместное предприятие Shell и «Газпром нефти»), которая еще в 2009 г. первой компанией в России и группе Shell применила технологию «умного месторождения», обеспечивающую в удаленном режиме контроль работы скважин, число которых при запуске доходило до 500. Впоследствии технологию умного, или цифрового, месторождения начала развивать «Газпром нефть» и другие отечественные нефтегазовые компании.

ПАРТНЕРСТВА С ВУЗАМИ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИМИ ЦЕНТРАМИ

Для большинства рассматриваемых зарубежных компаний партнерства с вузами реализуются в рамках глобальных программ корпоративной и социальной ответственности (КСО) в регионах своей деятельности и ограничиваются единичными проектами. Это характерно для BP, Equinor, OMV, которые запустили с российскими партнерами совместные образовательные программы. Благодаря «Роснефти» и BP была запущена магистерская программа по подготовке инженеров в Казанском (Приволжском) федеральном университете и Имперском колледже Лондона. Австрийский университет Леобена и Российский государственный университет нефти и газа им. И.М.  Губкина запустили совместную магистерскую программу при поддержке OMV и «Газпрома». Equinor также поддерживает образовательные и исследовательские инициативы в МГУ им. М.В. Ломоносова, а BP на протяжении 15 лет ведет стипендиальную программу для студентов и аспирантов 9 российских вузов, включая Программу поддержки молодых ученых. У Shell устоявшиеся отношения с РГУ нефти и газа им. И.М.  Губкина, с которым они являются партнерами более 10  лет, а также ведутся переговоры о создании в Санкт-Петербургском горном университете центра компетенций для подготовки специалистов в сфере сжиженного природного газа. Таким образом, компании взаимодействуют с отечественными образовательными и исследовательскими центрами, но преимущественно в рамках устоявшихся отношений с крупнейшими российскими компаниями. О большей включенности компаний в инновационную среду может говорить их участие в кластерах или кластерных инициативах, которые становятся точкой притяжения для многих игроков.

УЧАСТИЕ В ИННОВАЦИОННЫХ КЛАСТЕРАХ

Одним из немногих примеров участия крупной европейской ТНК в российских инновационных кластерах со специализацией на энергетическом секторе является итальянская Enel. Компания Enel ведет свою деятельность в рамках «открытой инновационной модели», что позволяет соединять деятельность компании со стартапами, промышленными партнерами, малыми и средними предприятиями, исследовательскими центрами и прочими системами, такими как краудсорсинг и сеть инновационных хабов. Компания имеет сеть из 7  инновационных хабов по всему миру (Бостон, Кремниевая долина, Тель-Авив, Мадрид, Москва, Сантьяго-де-Чили и Риоде-Жанейро) и 3  инновационных хаба и лаборатории в Италии (Катания, Пиза и Милан). Задача хабов заключается в поиске инновационных стартапов, чьи технологии обладают существенным потенциалом, и в трансформации идей в бизнес-решения. Проекты проходят отбор напрямую в бизнессегментах материнской компании, что обеспечивает прямую связь инновационных предпринимателей с практическими задачами и проблемами компании. Один из 10 инновационных хабов открылся в Москве в 2017 г. и является частью инновационной экосистемы «Сколково». В 2019 г. совместно с РВК компания устроила первый конкурс для стартапов, в результате которого из 185  заявок было отобрано 5  проектов, которые были презентованы руководству Enel в Риме и смогут получить поддержку компании для реализации своих разработок. При этом данный пример относится скорее к исключению, чем к распространенной практике ТНК в топливноэнергетическом секторе. Согласно данным Российской кластерной обсерватории, в России создана 1  кластерная организация в секторе добычи нефти и природного газа (Тюменская область), 5  кластерных организаций в секторе химического, нефтехимического производства (Республика Башкортостан, Омская и Томская области, Алтайский край), 3 организации в секторе производства электроэнергии и электрооборудования (Тульская и Курская области, Алтайский край) и 6 организаций в сегменте ядерных и радиационных технологий (Московская, Ленинградская, Ростовская, Ульяновская, Томская области и Красноярский край). Среди указанных кластеров, согласно данным Кластерной обсерватории, зарубежные партнеры имеются только у нефтехимического территориального кластера Республики Башкортостан, включая AVEVA Solutions (Великобритания), Fujitsu (Япония) и Honeywell (США), и у ядерно-инновационного кластера Димитровграда Ульяновской области, включая производственные компании INTAVIS Bioanalytical Instruments, INTER-MEDICO (Германия) и зарубежные ассоциации France Clusters, Frankfurt Innovation Center Biotechnology, National Cluster Association (Чехия), RAMON Science & Technology (Китай), Slovak Innovation and Energy Agency. Кроме того, в 2019 г. было объявлено о создании (или расширении) нефтепромышленного кластера в Тюмени при участии якорной компании «Газпром нефть», а в сентябре 2020  г. сообщили о привлечении иностранных партнеров в кластер нефтесервисные компании Schlumberger («ТОЭЗГП») и Bentec GmbH Drilling & Oilfield Systems («Бентек»). Особенностью кластерного развития является привлечение не только крупнейших отраслевых игроков, но и малых и средних предприятий. Анализ кластерных организаций в секторе энергетики в Европе показывает, что 80% участников являются представителями малого и среднего бизнеса, при этом крупные игроки могут находиться в «ядре» кластера и транслировать запрос на конкретные технологии. Именно крупные компании «второго эшелона» и динамично развивающиеся представители среднего бизнеса могут обеспечить реальную модернизацию экономики, хотя их позиции в России остаются слабозащищенными.

Новые возможности для инновационных партнерств

В конце 2019  г. новая Европейская Комиссия, возглавляемая Урсулой фон дер Ляйен, представила программу, созвучную «Новому курсу» Рузвельта, под названием «Европейский зеленый курс» (European Green Deal), направленную на переход стран-членов ЕС к низкоуглеродной экономике. Кроме прочего, новая программа включает инициативу по введению трансграничного углеродного налога, что может оказать значительную нагрузку на российский экспорт в ЕС – от 6 до 50 млрд евро до 2030 г., по оценкам аудиторской компании KPMG. Изменения в государственных приоритетах сопровождаются изменением корпоративных целей. На рубеже 2019–2020  гг. рассматриваемые европейские топливно-энергетические ТНК вслед за требованиями властей, инвесторов и общества трансформировали свои стратегические приоритеты и стратегии развития. Для ТЭК, как и для других секторов, вопросы экологической и социальной ответственности стали императивом, который не может игнорировать ни одна крупная компания. BP, Repsol, Shell и другие объявили о цели по достижению нулевых выбросов углекислого газа к 2050 г. в своей деятельности. В рамках трансформации стратегий ТНК планируют постепенно менять свои подходы к ведению основной деятельности вплоть до полной реструктуризации системы управления. Ярким примером является BP, которая сформировала 11  управленческих команд, интегрирующих разные элементы цепочки стоимости и функции, вместо традиционных сегментов разведки и добычи (англ. – Upstream) и переработки и коммерции (англ. – Downstream), а также поставила цель по трансформации из интегрированной нефтяной компании (IOC) в интегрированную энергетическую компанию (IEC). Важным в контексте развития партнерских отношений является влияние новых целей на работу ТНК со стейкхолдерами. Большинство компаний либо планируют, либо уже пересмотрели свое сотрудничество с различного рода ассоциациями и партнерами, которые не привержены общим целям по снижению негативного воздействия на окружающую среду. От этого будет зависеть конечная оценка достижений компаний по снижению выбросов по всей цепочке стоимости и, соответственно, отношение инвесторов и рынка в целом. Стратегическая трансформация компаний должна оказать влияние и на капиталовложения в Россию. На инвестиционные приоритеты также будут воздействовать ценовая конъюнктура и ситуация с пандемией. Согласно Докладу о мировых инвестициях ЮНКТАД, на страны с переходной экономикой (англ. – economies in transition), к которым по классификации ООН относится и Россия, разразившаяся в 2020 г. пандемия окажет существенный негативный эффект, что приведет к падению притока ПИИ на 30–45% после роста в 2019 г. Особенно это будет касаться проектов по добыче полезных ископаемых, спрос и цена на которые существенно сократились, а восстановление этих параметров может занять несколько лет. В качестве конкретных примеров можно выделить решение Shell весной 2020 г. о выходе из почти подписанной сделки с «Газпром нефтью» по участию в совместном предприятии «Меретояханефтегаз»  и выход Repsol из проекта по созданию поискового кластера на Гыданском полуострове. Enel, в свою очередь, перешла на чистую энергетику в России, продав самую большую угольную станцию (Рефтинская ГРЭС) компании «Кузбассэнерго».

В то же время компании открыто говорят о готовности сотрудничать в новых секторах. Глава концерна Shell в России Седерик Кремерс в своем интервью ТАСС указал на то, что компания, кроме своих основных направлений (газ и розница), смотрит на новые ниши, такие как электромобили, сжиженные газы для использования в качестве дорожного и судового топлива, водородная энергетика. Кроме того, учитывая перспективу введения трансграничного углеродного налога, европейские компании могли бы стать проводниками по внедрению передовых инноваций по повышению экологичности отечественных предприятий. Данное направление сотрудничества, с одной стороны, будет соответствовать целям ЕС и ТНК, с другой – позволит снизить риски по ограничению российского экспорта и задаст вектор для диверсификации экономики. Российские компании и научно-исследовательские центры могут сыграть важную роль в глобальном энергетическом переходе. Устоявшиеся за десятилетия совместной работы партнерские отношения между европейскими и российскими ТНК обладают потенциалом для дальнейшей эволюции в новых секторах за счет перехода от «закрытых» форматов к более «открытому» взаимодействию, результатом которого может быть развитие не только сырьевых, добывающих, но и инновационных кластеров. Именно в кластерах, выстроенных по модели кооперации между компаниями, исследовательскими центрами и государством, существенный научно-исследовательский потенциал России (23-е место в мире, согласно The Global Competitiveness Report 2019) может быть коммерциализирован (по уровню коммерциализации инноваций у страны пока только 77-е место в мире). Кластерный подход в привлечении иностранных инвестиций зарекомендовал себя по всему миру, способствовал развитию технологий шельфовой добычи в Норвегии (кластер в Ставангере), технологий по гидроразрыву пласта в США (кластер в Хьюстоне) или ветряной энергетики на севере Германии. При этом следует учитывать, что попытки копировать «лучшие практики» без учета локальных особенностей отраслевого развития могут не дать желаемого результата. Развитие кластеров требует времени для формирования и эволюции необходимых внутренних и внешних связей между участниками, для «созревания» необходимых компетенций и формирования соответствующего бренда на мировом уровне. Отечественные ТНК, в свою очередь, могут стать организациями-партнерами таких кластеров, выступая связующими звеньями между мировой практикой и локальными инновациями. Это повысит их роль в мировых инновационных сетях и, как следствие, их общую конкурентоспособность в условиях энергетического перехода.

Иван Алексеевич Мешков соискатель на научную степень. Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова (ИМЭМО РАН)

Источник: журнал  «Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право» №6 2020

 

Комментарии Написать свой комментарий

К этой статье пока нет комментариев, но вы можете оставить свой

1.0x