Эта статья написана в качестве развернутого отклика на заставившие меня задуматься о серьезном пересмотре таких привычных понятий как «потребности» и «потребление» выводы моих учителей А.В. Бузгалина (настоящая жизнь начинается после работы) и Ю.М. Осипова (современная цивилизация сделала жизнь человека очень некомфортной). Идеологи рыночной экономики (обычно опирающиеся на экономикс как на мэйнстрим) одной из главных целей экономики, если не самой главной, называют максимизацию потребления. При этом рисуется благостная картина: рыночная экономика, свободный рынок делает жизнь людей лучше, поскольку дает потребителю все больше разнообразных благ, а центром жизни человека хотя и неявно, завуалировано, но при этом довольно агрессивно провозглашается потребительский выбор. Конечно же, на самой высокой из всех доступных кривых безразличия. При этом ради максимизации потребления можно отказываться и от сохранения и преумножения природных богатств, и от новых научных открытий, и от освоения космоса. В экономиксе, как правило, не оговаривается, что в модели потребительского выбора (далее – МПВ) сам выбор одномоментен, но вот жизнь человека как до, так и после этого выбора не попадает ни в базовую, ни в расширенные версии МПВ. Если очень внимательно посмотреть на МПВ, можно увидеть, что она построена на неявном допущении о том, что деньги, которые надо потратить, появились сами собой, человек не тратил никаких усилий, чтобы их получить. И не терпел никаких неудобств в процессе зарабатывания этих денег. Но вернемся к реальной действительности. Считается, что потребительские блага, вместе взятые, обеспечивают комфорт жизни. И этот комфорт растет. Но так ли это? Огромное множество факторов современной жизни вызывают у человека дискомфорт – шум, грязный воздух и вода, теснота и скученность, транспортные пробки, неудобства на рабочем месте и в жилище, продукты питания, ставшие беднее витаминами и минеральными веществами вследствие повсеместной чрезмерной интенсификации сельского хозяйства, массового истощения и деградации почв. Даже качественная питьевая вода из бесплатной все больше превращается в товар, доступный лишь платежеспособным и при этом нередко – нерациональным потребителям. Автомобиль с мощным двигателем, хорошими тормозами и очень послушный в управлении, если значительную часть времени находится в транспортной пробке, причем в условиях пробки его салонный воздухозаборник находится всего в 1-2 метрах от выхлопной трубы впереди едущего автомобиля, вряд ли представляет прогресс в комфорте перемещения по сравнению с архаичным автомобилем, который не стоял в пробке, а все же ехал на нормальной скорости. Поэтому современная экономика может быть охарактеризована скорее не как «потребительская», а как «экономика недопотребления», где производится намного больше товаров, чем раньше, но эти товары хуже удовлетворяют потребности человека. Критики рыночной экономики говорят о перепотреблении, о необходимости снижения уровня потребления до разумного минимума. А у людей иногда ошибочно складывается впечатление, что у них хотят отнять часть вкусной еды, необходимой им одежды, заставить их перемещаться в неудобном транспорте, жить в тесном жилье и т.п. Они подсознательно (и сознательно) восстают против этой идеи и защищают ведущие по ложному пути – к унижению и умалению достоинства человека, вынужденного потреблять продукцию «компромиссного» качества (над которой даже насмехаются люди, способные позволить себе продукцию лучшего качества) – идеи экономической общественной формации, в т.ч. рыночной экономики. Именно здесь проходит самый важный «водораздел» между теоретиками рыночной и пострыночной, посткапиталистической (Бузгалин, 2017; Бузгалин, 2018a; Бузгалин, 2018b; Бузгалин, 2021) экономик (Ю.М. Осипов использует термин «хозяйство» (Осипов, 2019; Осипов, 2021)). И именно здесь самая суть непонимания утверждения К. Маркса о «бедности» и «богатстве» потребностей (Маркс, 1974). По факту оказывается, что рыночная экономика создает ситуации (причем даже для самых богатых) не сколько потребительского изобилия и «перепотребления», сколько резко выраженного недопотребления. Очень вероятно, что именно по причине очень плохого удовлетворения потребностей человека рыночной экономикой возникает неуемная жажда иметь еще больше благ и получать как можно больше денег.
Часто встречается утверждение, что рыночная экономика («современная цивилизация») обеспечивает комфорт и удобства. В начале статьи уже было отмечено, что в современности имеет место много моментов антикомфорта. Рассмотрим этот аспект подробнее. Возьмем для анализа важнейшую (причем даже утилитарную, одну из базовых) потребность человека – потребность в пище. Пища сегодня доводится до конечного потребителя в основном с консервантами, множеством химических веществ, пересушенная, перемороженная и т.д. Фрукты что в дешевых магазинах, что в дорогих ресторанах как правило сильно недозрелые. При этом теоретики рыночной экономики как будто специально не замечают, что рыночная экономика не различает повышения количества предметов потребления и повышение их качества. Миллионы студентов учились по учебнику Г. Мэнкью, в котором сначала говорится о предпочтении качества «Многие люди с удовольствием увеличили бы потребление высококачественных товаров и услуг. Разве кто-нибудь будет возражать против продолжительного отпуска, покупки автомобиля последней модели или посещения престижного ресторана» (Мэнкью, 1994. С. 450), а затем вдруг, без всякого обоснования, высшим приоритетом становится не качество, а количество: «Для упрощения ситуации рассмотрим проблему выбора потребителя, приобретающего только два вида товаров: Pepsi и пиццу. Разумеется, в реальной жизни ассортимент покупок потребителей гораздо шире, однако, сводя его к двум видам продуктов, мы значительно облегчаем решение нашей задачи, не изменяя ее сути» (Мэнкью, 1994. С. 450). Только что речь шла о ресторане, но его вдруг заменили на блюда фаст-фуда: пиццу и Pepsi. При этом «рациональный» потребитель может выбрать хоть 100 штук пиццы и 500 пинт Pepsi (Мэнкью, 1994. C. 450) согласно свойству 1: «…потребитель … всегда стремится к достижению наивысшей из доступных ему кривых безразличия» (Мэнкью, 1999. С. 454). Но, как показывает практика и подсказывает здравый смысл, лишь крайне бедные вынуждены покупать недостаточное количество еды. Все остальные люди покупают достаточное количество еды, при этом, если им не хватает денег, они покупают не меньше еды, а покупают еду худшего качества, а если могут себе позволить потратить больше денег, покупают более дорогую еду, а не большее количество более дешевой еды. Типичный выбор потребителя обычно сводится вовсе не к количеству, а к качеству: так, к примеру, если человек хочет пить, он может выпить стакан/бокал жидкости – в зависимости от доходов это будет либо не очень качественная вода, либо вода высокого качества, либо Pepsi, либо чай, либо сок (консервированный или свежевыжатый), либо вино (от дешевого до баснословно дорогого). Экономикс объявляет задачу переходов не в количестве, а в качестве чересчур сложной и поэтому не рассматривает ее ни в базовых учебниках, ни в даже довольно продвинутых версиях. Как же так? Теория, претендующая на обладание развитым математическим аппаратом, даже не берется объяснять с помощью математического аппарата совершенно обычные и типичные повседневные решения людей? Почему? Ответ на это достаточно очевиден: заменяя блага высокого качества благами низкого качества, можно существенно увеличить количество низкокачественных благ, поскольку они намного дешевле в производстве. А количеством создается иллюзия изобилия – «потребительского рая». Но насколько количество может заменять качество? Вот простая задача: в тропической стране питьевая вода в запечатанной бутылке стоит 30 центов за литр. Вода в разлив из неизвестной тары стоит 15 центов за литр. Что произойдет, если цена воды в разлив уменьшится? Ответ: пока у потребителя будет хватать денег на бутилированную воду, он будет покупать именно ее, независимо от цены разливной воды. Если же у него упадут доходы, он в какой-то момент будет вынужден перейти на разливную воду, и тогда уже не будет обращать особого внимания на цену бутилированной воды (конечно, если цена бутилированной воды не упадет до цены воды в разлив). Точно так же и владельца «шестисотого» Мерседеса вряд ли будет интересовать цена на Рено Логан. Но главное не это. Это лишь иллюстрации недостаточности МПВ для отражения реального процесса выбора человеком тех или иных благ. Главное – у еды (чаще у дешевой) наряду со свойствами блага проявляются и свойства антиблага. Как уже отмечалось, еда, не содержащая в себе необходимых элементов, излишне калорийная, с химическими добавками и т.д. наносит вред здоровью и физической активности человека. И именно свойства антиблага и должны прежде всего учитываться в МПВ – поэтому так важно качество, а не количество. Рассмотрим еще одну важнейшую потребность человека – сон. Во сне среднестатистический человек проводит треть жизни, отдыхая и восстанавливаясь. Полноценный сон – важнейшая предпосылка высокой продуктивности и хорошего самочувствия. Однако шум от машин, от соседей, детей, животных, ремонтных работ (к примеру, от перфораторов), бытовых приборов и мн.др., загазованный воздух с пониженным содержанием кислорода, синтетические материалы и электропроводка, перегружающие нервную систему (нервная система передает сигналы в организме слабыми токами, поэтому даже небольшой статический заряд создает паразитные сигналы, сбивающие мозг с толку и в итоге переводящие его в стрессовый режим) – все это приводит к тому, что люди в городе не могут полноценно выспаться. И еще одна важная составляющая жизни человека – транспорт. Лишь немногие люди могут позволить себе ходить на работу пешком. А подавляющему большинству людей в городах приходится ездить, тратя несколько часов почти каждые сутки, не только на работу и с работы, но и за покупками, на лечение, для занятий спортом и т.д. и т.п. При этом шум и загазованность вовсе не создают комфорта. Особенно показательно, что главный редактор Авторевю М. Подорожанский – большой любитель и ценитель автомобилей, в силу профессии испытавший их многие сотни, – поездив на малошумном электромобиле Tesla S понял, насколько сильно его утомлял шум двигателя внутреннего сгорания даже самых совершенных и дорогих автомобилей: «Tesla – о другом. Вот сколько стоит тишина? Я ведь только сейчас начинаю понимать, как же все эти годы, порой восхищаясь «вкусными» звуками моторов с «настроенной» системой выхлопа, я уставал от этих же звуков и вибраций. Теперь подмечаю, что голова-то остается свежей!».
Поскольку центром активности для большинства людей сегодня является наемная работа, либо бизнес, давайте рассмотрим, насколько комфортны эти условия и насколько хорошо они удовлетворяют потребности человека. Для подавляющего большинства наемных работников работа сопряжена с многочисленными нарушениями комфорта, причем серьезными. Вряд ли кто-то сможет назвать работу на заводах и фабриках комфортной. Есть немало производств с вредными условиями, но даже те производства, которые не считаются вредными, на самом деле заставляют человека испытывать изрядную долю дискомфорта: духоту, жару или холод, неприятные запахи, высокий уровень шума; многие работы требует стояния на ногах или сидения помногу часов в одной и той же позе, повышенного напряжения глаз, большого напряжения. Особенно это характерно для конвейерного производства. Вот что писал Э. Тоффлер об индустриальном производстве: «Я глотал пыль, испарения и дым литейного цеха. Я был оглушен шипеньем пара, звоном цепей, шумом прокатного стана. Я ощущал жар раскаленного добела потока стали при разливке. Искры сварки оставили на моих ногах метки. За смену я перебрасывал под пресс тысячи предметов, повторяя одни и те же движения до тех пор, пока мой мозг и мои мускулы не начинали отчаянно протестовать. Я наблюдал менеджеров, задерживающих рабочих на их местах; за «белыми воротничками» вышестоящее начальство тоже постоянно следило и без конца подгоняло. Я помогал извлечь 65-летнюю женщину из окровавленного станка, который только что оторвал ей четыре пальца на руке, и я до сих пор слышу ее крик: ‘‘Иисус-Мария, я больше не смогу работать!’’» (Тоффлер, 2010. С. 216). Но работа в сфере услуг и в офисах, хотя и не сопряжена с таким травматизмом и не требует столь большого физического напряжения, тем не менее тоже содержит множество элементов дискомфорта. Это неподвижная поза в офисе, опять же духота, неподходящий микроклимат, поскольку один и тот же температурный режим, режим влажности, и даже режим освещенности, как правило устанавливаются единые для всех работников. Лишь у немногих работников есть личные помещения (кабинеты), где можно выставить требуемые параметры среды. Многие офисные работники вынуждены соблюдать дресс-код, который не позволяет одеться так, как наиболее удобно именно в данный момент, а уж тем более в соответствии с индивидуальными вкусами человека.
Вернемся к теме питания. Как раз той, которой обычно посвящены задачи потребительского выбора в учебниках. Что такое комфорт в еде? Это возможность высококачественно питаться, причем это прежде всего возможность выбирать продукты, наиболее подходящее для питания, и выбирать время их приема. К сожалению, лишь очень небольшой процент работников может себе позволить питаться тогда, когда они захотят, и тем, чем они захотят. В подавляющем большинстве случаев в организациях время приема пищи жестко регламентировано, а сам выбор может быть таким, что среди предложенных блюд может не быть вообще того, что нужно работнику, а уж тем более – того, что он любит. Весь выбор сводится обычно либо к ассортименту столовой предприятия, либо к бизнес-ланчам в ближайших кафе или ресторанах. Казалось бы, с зарплаты можно купить хотя бы немного того, что хочется. Но для подавляющего большинства и эта возможность иллюзорна. Лишь немногие люди позволяют себе тратить свою зарплату на реализацию себя в творчестве (Булавка-Бузгалина, 2018; Яковлева, 2019) или хотя бы на хобби. Подавляющее большинство людей тратит деньги лишь на выживание и на то, чтобы «соответствовать» – причем соответствовать чужим принципам и стандартам. К примеру, почти всю зарплату отдавать за Форд-Фокус-в-кредит, а на обед вынужденно питаясь только лапшой типа «Доширак». Обычно от всего вредного для здоровья, вызывающего усталость, стрессы и отрицательные эмоции, служит «бастион комфорта» – дом. Но насколько комфортно дома? Дома наконец-то можно многое подогнать, подстроить под себя, под свои потребности, здесь можно отдохнуть – даже лечь, когда хочется, здесь намного больший выбор в еде и одежде, возможности устроиться в самых разнообразных позах, заняться любимым делом. Но комфорт дома при более пристальном рассмотрении оказывается также весьма относителен. Многие люди мерзнут или, напротив, страдают от жары в своих жилищах. Отопительные приборы и кондиционеры (если на них есть деньги), соответственно, далеко не всегда спасают ситуацию, поскольку расплатой за их работу нередко служит не самый комфортный микроклимат, шум (от кондиционеров), а также духота и сухость воздуха (от отопительных приборов). Большинство людей живет на весьма ограниченных площадях, не позволяющих заниматься многими видами деятельности, например танцами, физическими упражнениями, связанными с перемещениями. Многие люди вынуждены жить с далеко не всегда приятными людьми, разделяющими с ними одно и то же помещение. Излишне говорить о различного рода коммунальных квартирах, но даже муж и жена могут предпочитать совершенно разные микроклимат, что создает проблемы для одного из них, а иногда и для обоих. Но если вышеназванные проблемы еще, в принципе, при наличии некоторых сумм денег можно решить, то вот проблемы городского шума, загазованности воздуха, недостаточного уровня кислорода в городах практически не решаемы. Парадоксально, но получается, что в целом баланс «отказ от удовлетворения потребностей – потребление» для подавляющего большинства людей складывается вовсе не в пользу потребления. Скорее, мы имеем «общество недопотребления», причем сильного недопотребления, чем «общество перепотребления». Возникает вопрос: почему люди предпочитают отдыхать в местах, удаленных от центров цивилизации? Почему даже самые богатые люди, обладающие самыми большими возможностями выбора жилья, материалов, технологий предпочитают жить рядом с морем, лесом, парком – ближе к природе, а не к искусственным потребительским благам? И самый главный вопрос, который возникает у множества людей: зачем работать? Зачем тратить себя, отказывая в удовлетворении самых насущных биологических потребностей ради дальнейшей покупки вещей для удовлетворения все тех же потребностей? Зачем чувствовать себя плохо 40 часов в неделю (находясь в неудобной позе, почти без движения), чтобы несколько часов в неделю (а то и всего несколько десятков минут) чувствовать себя хорошо, совершая покупки ради удовлетворения своих потребностей? Именно отсюда и возникают депрессии, апатия, даже просто лень. Как отмечает И.В. Пшеницын: «Лишенная целесообразности работа становится средством для выживания. Она тяготит человека, и тот стремится к ее экономии, чего не было, когда человек развивался и жил в труде, который был его потребностью. С отчуждением труда от человека возникает экономическое отношение человека к работе – его естественное стремление уменьшить рабочее время» (Пшеницын, 2017. С. 82).
Здесь необходимо обозначить тонкую грань. В качестве лидера «потребительства» (используются даже такие термины как «потре...лятство» – (Грааф, 2005)) – безудержного, чрезмерного потребления обычно называют США. Однако США – весьма противоречивый пример. Перечисленное выше в данной статье в основном относится к индустриальной системе и ее порождению – крупным городам. Именно для них характерны шум, пыль, теснота и т.п. Но США существенно отошли от этой модели: жилье в пригородах стало приоритетным по сравнению с жильем в центрах городов, более того, и индустрия стала уходить из крупных американских городов. Даже образовался так называемый «ржавый пояс» – пришедшие в упадок промышленные города на северо-востоке США – преимущественно сталелитейная и машиностроительная (даже автомобильная) промышленность, когда-то бывшая предметом гордости. Хотя США лидируют по потреблению не только в количестве, но и в качестве, хорошей иллюстрацией несовершенства удовлетворения потребностей могут быть такие индикаторы, как воспроизводство высококвалифицированных кадров: их приходится в основном привлекать из-за рубежа. КНР стремительно догоняют США по экономическим показателям (и не только). Даже индекс счастья WELLBY (отражающий вместе благосостояние и продолжительность жизни) в США заметно опустился за последние несколько лет – с 572,1 за период 2006-2008 гг. до 547,2 за период 2017-2019 гг. (World Happiness Report, 2021. P. 195). В любом случае, уровень потребления США с его нынешним уровнем эффективности не может служить ориентиром для всего мира хотя бы потому, что населяющие ее 5% людей мира контролируют 40% мировых ресурсов. Но вернемся к нашему анализу. В погоне за одними потребительскими благами человек теряет другие, причем зачастую не менее важные потребительские блага. Откуда же возникает феномен, именуемый «перепотреблением»? Люди, лишенные возможности удовлетворять многие свои базовые потребности на протяжении многих десятков часов в неделю, испытывающие тяготы, лишения, неудобства, пытаются хоть как-то скомпенсировать недополученное. Путем покупок, приобретений, создания запасов. В этом отношении они напоминают героя рассказа Дж. Лондона «Любовь к жизни», испытавшего сильный голод: «Он радовался изобилию пищи, тревожно провожал взглядом каждый кусок, исчезавший в чужом рту, и его лицо выражало глубокое сожаление. Он был в здравом уме, но чувствовал ненависть ко всем сидевшим за столом. Его мучил страх, что еды не хватит. Он расспрашивал о запасах провизии повара, юнгу, самого капитана. Они без конца успокаивали его, но он никому не верил и тайком заглядывал в кладовую, чтобы убедиться собственными глазами. Стали замечать, что он поправляется. Он толстел с каждым днем. Ученые качали головой и строили разные теории. Стали ограничивать его в еде, но он все раздавался в ширину, особенно в поясе. Матросы посмеивались. Они знали, в чем дело. А когда ученые стали следить за ним, им тоже стало все ясно. После завтрака он прокрадывался на бак и, словно нищий, протягивал руку кому-нибудь из матросов. Тот ухмылялся и подавал ему кусок морского сухаря. Человек жадно хватал кусок, глядел на него, как скряга на золото, и прятал за пазуху. Такие же подачки, ухмыляясь, давали ему и другие матросы. Ученые промолчали и оставили его во покое. Но они осмотрели потихоньку его койку. Она была набита сухарями. Матрац был полон сухарей. Во всех углах были сухари. Однако человек был в здравом уме. Он только принимал меры на случай голодовки – вот и все». (Лондон, 1961).
Исходя из вышеизложенного, становится понятно, как поступили авторы Экономикса: они почему-то отсекли рассмотрение всего ежедневного, даже ежечасного и ежеминутного удовлетворения потребностей человека (а ведь без удовлетворения потребности в воде человек может прожить всего несколько дней, а без удовлетворения потребности в воздухе – вообще всего несколько минут), вырвав из жизни человека лишь весьма краткие отрезки времени – когда человек что-либо покупает. А есть ли более широкий, сбалансированный взгляд на проблему потребления? Здесь мы видим ключ к пониманию Марксом экономической бедности при капитализме и богатства потребностей при социализме (Маркс, 1974). И именно здесь суть коммунистической и социалистической идеи – не тотальный аскетизм! Не отказ от потребностей и не уменьшение потребления! Поэтому ни социализм, ни коммунизм не должны преподноситься как сознательное уменьшение потребления или как уменьшение потребления вообще. Напротив, коммунизм в плане удовлетворения потребностей на много порядков выше, чем капитализм. Именно на это изначально были нацелены социалистические системы. На сокращение продолжительности рабочего дня. На профилактику заболеваний. На массовое улучшение бытовых условий. На облегчение домашних забот по хозяйству – строились фабрики-кухни, комбинаты бытового обслуживания, ясли, детские сады и т.д. и т.п. На увеличение производительности труда (Бодрунов, 2018; Пороховский, 2019; Пороховский, 2021), улучшение условий труда (при строительстве заводов, к примеру, обязательным была разбивка клумб, а научные институты размещались на больших территориях, чтобы оставалось место для парковой зоны). Во времена СССР детям в школах давали очень дорогое и редкое какао – источник магния, обеспечивали бесплатными учебниками и многим другим, а для школьниц делали форму из кашемира. Кто лучше удовлетворяет потребности всего населения – современный капитализм, когда Газпром не считает нужным газифицировать многие миллионы домов преимущественно в сельской местности, или ранний социализм, по программе ГОЭЛРО, нашедший возможность провести электричество не только на каждое предприятие, но и в каждый жилой дом? По такому же принципу изначально проектировался и транспорт в СССР – метро в СССР было не только самым красивым в мире, но и на момент запуска настолько продвинутым, что сегодня даже трудно представить. В современной капиталистической России заметно позже, чем в ряде других стран, удалось запустить Сапсаны, движущиеся со скоростями в районе 200 км/ч, в то время как в ряде других стран скорость (на момент запуска Сапсанов в России) уже была в районе 300 км/ч, а в Советском Союзе, когда в передовых странах в метро еще массово использовались паровозы, а электровозы – не только в метро, но и вообще на рельсовых путях, только-только начинали вводиться в эксплуатацию, все советское метро было спроектировано на очень дорогой (одни лишь километры медных кабелей стоили в те времена целое состояние), но зато весьма малошумной и экологически чистой электротяге. Во времена СССР типичными для подавляющего большинства работников были реальные честные отпуска (нередко – не в летний сезон, но были), а не «украденные» многими современными работодателями выходные и отпускные дни. Это неукраденные вечера. И это время, когда можно было смело брать больничные, без опасения, что за это уволят. Это мощнейшая защита от стрессов – уверенность в завтрашнем дне. И были лучшие книги в свободном доступе – в библиотеках и т.п., вместо крайне ограниченного доступа, защищенного авторским правом. Это музеи, доступные каждому театры, кинофильмы и т.д. и т.п.
Конечно, не стоит идеализировать СССР в плане потребления, поскольку общеизвестно, что проблема дефицита потребительских товаров была довольно острой на протяжении десятков лет, и не только не была устранена (в отличие от проблемы бездомных и голодных – с этими проблемами как раз удалось справиться), но и возрастала. При распределении потребительских благ возникали очереди, к концу 1980-х годов достигавшие 3-4 часов, причем стоять в этих очередях было крайне некомфортно – душно, жарко (например, в отапливаемом помещении в зимней одежде и обуви). Люди страдали и от дождя, снега, холода, когда стояли в очередях по ночам, чтобы быть первыми к открытию магазина. Лишь часть дефицитных товаров можно причислить к предметам роскоши и импортным товарам (как правило, высокого качества). Но среди дефицитных товаров нередко оказывались такие нужные товары как предметы культуры – книги, билеты в театры, на концерты, утилитарные товары отечественного производства – холодильники, стиральные машины, велосипеды, строительные материалы, саженцы растений, мясо, фрукты – вплоть до таких важных «мелочей» как крышки для консервирования. Все это (и многое другое, что в некоторые периоды времени и на некоторых территориях исчезало из широкого доступа) требовало много сил и времени на «доставание». В давках за товарами бывало даже, что повреждали одежду/обувь, получали травмы. Несмотря на названные выше проблемы, присущие именно реальному социализму, посткапиталистические проекты не означали и не означают снижения уровня потребления. Ни в одной сфере. Напротив, это существенное увеличение потребления, особенно – в плане качества (Печчеи, 1980). Маркс не просто так писал о богатстве потребностей. И нигде не писал о том, что можно допустить дефицит. Уровень потребления благодаря переходу от капитализма к посткапитализму вырастет в разы. Настоящего потребления, удовлетворения именно человеческих потребностей, а не тех псевдопотребностей, которые им навязывает капитал. Как бы ни был плох реальный социализм, голод, нищету, беспризорность, бездомность, безграмотность, эпидемии опасных болезней он победил. Царство необходимости дает людям очень мало в плане потребления. А вот Царство свободы, напротив, в высочайшей степени удовлетворит их потребности. Именно это утверждал Маркс, говоря о богатстве потребностей. Но как?
В заключение в качестве анонса доступных уже в настоящее время посткапиталистических проектов, ведущих к росту богатства потребностей и возможностей их адекватного удовлетворения укажу лишь такой проект как «Родовые поместья», которые как раз и способны обеспечить очень высокие уровни практически круглосуточного (а не только в часы досуга и шопинга) удовлетворения всех потребностей человека.
Павлов Михаил Юрьевич - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры политической экономии экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
Источник: журнал «ВОПРОСЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ» № 3 2021
