Авторский блог Марина Струкова 21:33 28 сентября 2013

Я- этнократ

Есть такое понятие как этнократия – власть государствообразующей нации. Представители других наций тоже могли бы быть в руководстве, но на второстепенных ролях, и решающее слово в важных вопросах оставалось за русскими. А социальные интересы всех наций соблюдались бы одинаково.

Беседа израильского критика и русского поэта.

Павел САМСОНОВ. Моё знакомство с вашими стихами произошло три года назад. Я сразу обратил на них внимание, хотя многое, что было в прочитанных текстах, оставалось до тех пор за рамками моих вкусовых пристрастий: основная тематика, общий налёт позднесоветской архаики, пафосность. Но сквозь всё это я услышал очень ясный, страстный, сильный поэтический голос, причём менее - трибуна, более - романтика. Это первое впечатление было настолько неоднозначным, что я решил в своих ощущениях разобраться.

Вы фантазировали иногда, как сложилась бы ваша творческая жизнь, если бы вас впервые опубликовали в «Новом мире»? Были ли вообще более поздние попытки публикаций в журналах, не представляющих патриотический лагерь? Если нет, это что - принцип или психологический барьер?

Марина СТРУКОВА. Я не раз начинала составлять подборку для «Знамени», «Звезды» или «Нового мира», но потом мне казалось, что стихов, подходящих для этих изданий, у меня минимум, что там нужен иной стиль, иной взгляд на мир, к которому привыкли заведующие отделами поэзии. Ясно, что к стихам Струковой, принесённым в «Новый мир», отнеслись бы так же, как к стихам Фанайловой, предложенным, например, в православный журнал «Москва» - сочли бы графоманией. Для большинства авторов того или иного литературно-политического лагеря, а у нас ведь если ты из Союза писателей России, то патриот, если из Российского союза писателей, то либерал, авторы другого лагеря - это бездарные рифмоплёты. Разве что Владимир Бондаренко готов понять и принять в «Дне литературы» абсолютно разных авторов, независимо от их политических взглядов. Конечно, я могла бы отсылать подборки под псевдонимом, но не вижу смысла в таких публикациях.

Думаю, мои стихи всё равно были бы бунтарскими, но написанными в более авангардной манере. Меня так же интересовали бы различные экстремистские, радикальные идеи, и меня пытались бы перевоспитывать в своём духе коллеги по перу. И так же как у патриотов, меня похваливали бы, но награждали и издавали более удобных авторов.

П.С. Чего вы боитесь в жизни? Исписаться, к примеру, не боитесь? Что помогает держать форму?

М.С. Я думаю, многие в России боятся будущего, потому что политика здесь не ориентирована на рядового гражданина, закон не защищает его, само общество агрессивно и разобщено, сила в деньгах, социальные разногласия подводят к порогу новой смуты, которая рискует стать разборкой олигархов. Как поэт, писатель, я боюсь не остаться в истории литературы, поскольку единственная форма бессмертия, возможная для человека, это его имя на страницах книг.

Сочинять можно всегда, но вопрос: кем и насколько это будет востребовано? Если ты поэт из патриотического лагеря, здесь важен, во-первых, идеологический драйв, а не личные переживания, философские размышления. Твоя индивидуальность интересна в соотношении с политическими взглядами. Существует стереотипный образ поэта-патриота, воспевающего определённые ценности. Как-то я написала пародию на этот набор штампов патриотической поэзии.

«Деревенька. Церковь. Лес.

Славный русский мужичок.

Выпил водки, песню спел.

Надо Родину спасать.

Виноват во всём еврей.

Но Господь всегда за нас».

Но это такая наезженная колея, что сама порой оказываюсь там…

Я не слежу за формой, но иногда бывают вдохновляющие политические события или дискуссии, которые подталкивают к творчеству. Примерно три года у меня был творческий застой, от которого пробудила акция Андерса Брейвика.

П.С. Прочитал ваши газетные статьи. Кто вы в них: журналист, писатель, исследователь?

М.С. Я считаю себя начинающим политологом. В своих материалах предпочитаю говорить о насущных проблемах народа, обычного рядового гражданина.

П.С. Разделение между писателями - западниками и славянофилами случилось не вчера и даже не в прошлом или позапрошлом веке. Видимо, оно продолжится до тех пор, пока будет существовать Россия. Конфронтация принимает иногда трагические, но чаще фарсовые формы. Можно хоть что-нибудь изменить в этом?

М.С. Думаю, по большому счёту ничего изменить невозможно. Поскольку западники сейчас в более выигрышном положении, они у государственной кормушки, хотя и поругивают государство, но это спор между либералами и ультралибералами.

Добровольно они своими привилегиями – всюду представлять русскую литературу, в том числе, и постоянно выезжая на зарубежные фестивали, книжные выставки, – не поступятся. Но, в конце концов, время рассудит.

П.С. Самый сложный лично для меня вопрос. Говоря о врагах, вы часто имеете в виду инородцев. Вы – не антисемит. Но от этого мне не легче. "Чурок" или "черножопых" в ваших стихах я также не встречал. Кажется, не встречал. Но красивая "мина" ничего не меняет, ксенофобия-то – налицо. Марина, вы – интеллигентный человек, как же вас угораздило во всё это вляпаться?

М.С. Придерживаться взглядов, которые Вам не нравятся, означает «вляпаться»? Это тоже ксенофобия, только либеральная. Отвечать на вопрос, поставленный в такой форме, я не стану. Мне кажется, порой Вы формулируете так, чтобы показать мировоззренческую дистанцию между нами Вашим единомышленникам, которые, не дай Бог, осудят Вас за беседу с человеком радикальных убеждений. Просвещённого космополита с пещерным шовинистом.

П.С. Я представляю только себя и понятия не имею, кто сегодня является моими единомышленниками… Как вы считаете, у России есть будущее? Каково оно хотя бы в ближайшие 20-30 лет? Что такое вообще Россия сейчас?

М.С. У России, безусловно, есть будущее. Она слишком огромна, чтобы бесследно исчезнуть с карты или без проблем развалиться на удельные регионы. У русских крепнет национальное самосознание как следствие наплыва мигрантов – присутствие чужих помогает национальной самоидентификации. Нарастает агрессия. Я бы сказала, что мы сейчас народ озлобленный – безденежьем, ощущением, что твою территорию захватывают, беспределом власти. Национализм - идеология, базирующаяся на инстинктах выживания вида. Поэтому он всегда будет востребован в государствах, где трудно выжить - срабатывает механизм самозащиты. Будет революция, будет война. Но не думаю, что в ближайшие годы. Глобальный переворот произойдёт, когда широкие массы поддержат оппозицию, требования которой пока не совпадают с чаяниями всего населения.

П.С. На мой взгляд, именно мятеж приведёт к развалу России. А уберечь её от этого, как обычно, могут только реформы сверху. И, возможно, диктатура. Не нынешняя авторитарная власть. А настоящая, кровавая. Давайте допустим, что моё предположение верно. Необходимо ли спасать Россию такой ценой?

М.С. Россия это ведь не абстрактное понятие – это народ её. Да, я опасаюсь развала страны, поэтому не поддерживаю «белоленточную» оппозицию, которая не просчитывает последствий. Это вообще не народная оппозиция, а представители политических меньшинств. Меня не пугает слово «диктатура», только вот сомневаюсь, что она будет в интересах большинства. Знакомый православный националист сказал: «Если мы придём к власти, превратим страну в огромный монастырь». Это тоже маргинальный взгляд. Я за многообразие в искусстве, в политике, но при условии, что это безопасно для общества. Естественно, как потомок репрессированных за свои политические взгляды, я против массовых репрессий, жесткой цензуры и клерикализации общества.

Но если смутьянов, предлагающих разделить страну на Республику Сибирь, Кавказский Халифат, Ингерманландию и прочие причудливые образования, когда-нибудь привлекут к ответственности согласно УК РФ, я не сочту это диктатурой.

П.С. В связи с этим вопрос. Нынешняя безыдейность, на мой взгляд, главное препятствие на пути объединения народов, населяющих Российскую Федерацию.

Ранее объединяющей идеологией было православие. Потом – коммунизм. Теперь нет второго, а с первым есть определённые проблемы. Как вы считаете, какая новая идея может заполнить вакуум? Только не поверю, что национальная, в многонациональной-то стране!

М.С. Россияне отнюдь не безыдейный народ. Идей наоборот очень много и зачастую враждебных друг другу. Национализм, по-моему, отличная идеология для каждого народа, что не исключает их взаимоуважения и мирного соседства. Но без социализма, без социальной справедливости любая идеология – ничто. Вакуум заполнит идея социальной справедливости! Свой национализм – для каждого народа, социальная справедливость и один закон – для всех. Кажется, это сверхнационализмом назвал Иван Ильин. Корни нынешних межнациональных проблемы – социальные, если бы мы жили благополучно, то кавказцы не считали бы виновными русских, русские кавказцев, жители Сибири и Поморья не винили бы Москву, что она их объедает, а Москва не наполнялась безработными и бездомными.

П.С. Что это за народ такой "русский" сегодня? Единый народ ли это вообще в настоящее время? Русский народ и русская нация - как вы понимаете эти понятия в свете нынешней истории?

М.С. Русский народ, по-моему, не меняется – как раньше, так и сейчас он терпелив, медлителен, упрям, верит в «доброго царя и злых бояр» и, чем отличается от соседних народов – невесел и замкнут. Может быть, я в такое время живу, но, по сравнению с украинцами, израильтянами, русские кажутся недружелюбными.

Русский народ и русская нация для меня понятия тождественные и определяются просто – генетически. Говорят, что русский тот, кто чувствует себя русским. Это подход многих патриотов. Но такие «русские», если доходит дело до политики, как правило, становятся евразийцами, а отнюдь не русскими националистами, потому что помнят и о своих предках из Азии, с Кавказа. В патриотической среде масса потомков татар, турок, армян и т.п. И они все тщатся решать за русский народ: нужны ли нам мигранты, нужен ли новый Сталин или новый государствообразующий народ, на роль которого вдруг предлагают чеченцев или татар, нужен ли православно-мусульманский шариат... Если мы, русские, не можем запретить им говорить от нашего имени, то нужно просто игнорировать.

А вот всё многонациональное население нашей страны это российский народ.

П.С. Вам явно не нравятся рыночные изменения в России, прежде всего, создавшееся социальное неравенство. Часть вашего протеста носит чисто классовый характер. Каковы ваши представления о возможном пути развития России, при котором будут справедливо решены социальные проблемы? При том, что вы - антикоммунист и, очевидно, противник рынка, это в высшей степени любопытно.

М.С. Есть такая идеология «национальный социализм». Не надо напоминать про Третий Рейх, в России может быть всё иначе, мы всё-таки страна традиционно многонациональная. Я - этнократ. Есть такое понятие как этнократия – власть государствообразующей нации. Представители других наций тоже могли бы быть в руководстве, но на второстепенных ролях, и решающее слово в важных вопросах оставалось за русскими. А социальные интересы всех наций соблюдались бы одинаково.

Думаю, мелкий бизнес типа кафе, киоска, частной школы можно разрешить. Но крупные предприятия должны быть собственностью государства, экономика – плановой. Если под частной собственностью подразумевать то, что куплено на честно заработанные деньги, она священна. Но в нашей стране бизнес вырос на крови бандитских разборок, из афер, те деньги, на которые олигархи скупают яхты, замки и острова, отняты у нас. Если вернуть эти средства, можно возродить провинцию, промышленность. Или и дальше любоваться, как преступники вкладывают деньги в футболистов и частные коллекции, когда на другой чаше весов – целые регионы с нищим населением?

П.С. Русский народ уже не раз в истории удавалось поднимать на разрушение. Как вы намереваетесь поднять его на созидание?

М.С. У меня нет партии. Но если бы была, стала бы брать пример с большевиков, которые выдвигали простые лозунги, отвечающие чаяниям большинства, помните: «Заводы – рабочим», «Земля – крестьянам», «Хлеб – голодным» и т.п. Некоторые говорят, что национальной идеей может стать общее дело гигантских строек. Возможно, но, по-моему, поднимать на созидание нужно, стимулируя какими-то социальными льготами, повышением зарплаты. Говорят, что русские не хотят рожать. А на что растить детей? Побираться потом в переходах метро? Вот золотые слова политолога Михаила Делягина, простые, без пафоса и красочной риторики: «Что нужно гражданам Российской Федерации? Всего четыре вещи: ЖКХ, образование, здравоохранение и безопасность». Тот, кто станет проблемы населения, связанные с этим, честно обсуждать и успешно решать, поднимет страну на созидание.

П.С. Нынешних прозаиков читаете? Кто-то из них останется, по-Вашему, в литературе?

М.С. Я читаю все толстые литературные журналы в Сети. Из российских современников, конечно, останутся Александр Проханов, Эдуард Лимонов, Илья Бояшов, Виктор Пелевин, Тимур Зульфикаров, Алина Витухновская. Считаю лучшими из молодых прозаиков Алису Ганиеву с её колоритными повестями о современном Дагестане, которые хочется перечитывать, и Ирину Мамаеву, замечательно отразившую в своих произведениях быт и психологию русской провинции.

Из последних замеченных мной вещей малоизвестных авторов, запомнились «Билет в Катманду» Дмитрия Филиппова, «Школа для девочек» Елены Бажиной, «Тонкая струна» Екатерины Наговицыной, воспоминания об эмигрантском существовании в Англии Георгия Малиева. Сейчас мы видим возвращение реализма, которым традиционно сильна русская литература.

П.С. Главная тема ваших стихов, как и положено - Россия. Извините, начинаю цитировать:

"Моя великая Держава

с непредсказуемой судьбой,

лишь ты одна имеешь право

на жизнь мою, на голос мой".

и с другой стороны:

"Попробуй, объясни нам, Власть,

за что ты наш палач?"

Власть и Держава для вас - не одно и то же?

М.С. Нет. Власть меняется, Держава остаётся. К тому же для меня в этом раннем стихотворении главное то, что «я выхожу из-под контроля». Была такая песня у рокера М.Борзыкина: «Выйти из-под контроля, выйти из-под контроля и петь о том, что видишь, а не то, что позволят». Власть всегда палач в большей или меньшей степени.

Я никогда не думала, что моя главная тема – Россия. Часто начинала стихотворение о себе, но потом чувствовала, что это узко, что не будет того размаха, и как бы переносила свои переживания на всю Россию, на весь народ. Но я называла своей темой Войну в самом широком смысле - и реальную, и духовную, и личную. Войну добра и зла, благородства и подлости, свободы и рабства…

П.С. Что для вас Империя?

М.С. Для меня это просто территории, объединённые государствообразующим народом в его геополитических интересах. Если говорить о России, то, как правило, население окраинных территорий нападало на нас, поэтому, победив, их брали под контроль. Русские создали империю поневоле, защищаясь. Хотя я слышала более романтические определения, например: «Империя - симфония пространств, способная гармонизировать народы, верования и языки, слить разрозненные микрокосмы в единый макрокосм…».

П.С. В опросе, который я проводил в конце прошлого года, Станислав Куняев назвал вас одним из трёх самых значительных поэтов сегодняшнего времени. Догадываетесь почему?

М.С. Дерзну предположить, что по таким причинам: я стараюсь никому не подражать, у меня хорошая техника и собственный взгляд на мир. Возможно, и то, что я не совсем вписываюсь в рамки патриотизма – то симпатией к нацизму, то интересом к Израилю, другие так не рискуют, штампуют одно и то же, а я человек ищущий - со мной есть о чём поспорить.

1.0x