Сообщество «Форум» 10:27 20 апреля 2020

У кремлевской стены

Внутренняя площадь Кремля. День сумрачный, словно поручик Голицын на допросе в ЧК. У костра греются люди в морских тельняшках и бушлатах, поверх которых накручены пулемётные ленты, молодые ребята в будёновках и шинелях «с переборами», бородатые мужики в прожженных, словно деятели либерализма, и грязных, как либеральная политика 90-х,, шинелях. Они вооружены маузерами, наганами, трёхлинейками Мосина с примкнутыми штыками. Наготове стоят пулемёты «максим».

Входят Большой Начальник, Начальник кремлёвской стражи и Священник, очень современный и очень толстый, словно сочинения святых угодников.

Большой начальник (в какого-то парня, в обмотках, лохматого, уставив без промаха бьющий глаз). Стуча зубами, вы греетесь средь лета у костра, как моряки в семнадцатом. Какое полотно лудите вы, ребята? Я не слыхал, что тут кино снимают. Небось, про захват власти безбожными большевиками?

Моряк. Историю мы пишем, гражданин. Она нам тут такое прописала - не каждый врач способен разобрать без спирта.

Окопник в обмотках. Точней сказать, её мы охраняем от переписывания. Мы – полк охраны Самого.

БН. А почему одеты не по форме? Иль вам опять одёжу поменяли, чтоб пыль в глаза доверчивым пускать? А весь утиль, что у вас в руках, с какого взят музея?

Окопник в обмотках. Оружье, то, что поновее, завскладом спёр и продал исламистам, как и одёжу всю. А то, что никому не надо, отдал нам. В моей шинели брали Перекоп, обмотки эти видели Мукден и Порт-Артур.

Моряк. Скажи спасибо, не времён очаковских и покоренья Крыма самопалы. Последние надвинулись деньки, хватает каждый всё, что может. А после – хоть потоп, всемирный или местный. Похоже, долго ждать его нам не придётся.

Священник. Неужто Бог сошёл-таки на землю, в сию долину слёз и горьких огорчений, чтоб отделить от праведников грешных?

БН. (назидательно). Вот видишь, батюшка, а ты не верил в бога.

Моряк. Скорей бы уж конец, какой уж ни на есть. Нет сил терпеть. Как выразилась одна девственница, достигшая зрелости. Последняя обойма в трёхлинейке осталась у меня.

Священник. Не подвезли боеприпасов?

Окопник (сплёвывая от злости). Нет, спёрли, когда дремал я на часах.

БН. (Назидательно) Вот как опасно спать на службе.

Окопник. Не спать ещё опасней. Такое тут творится, что одного у нас вчерась со Спасской башни сняли, где тщетно он убежище искал, поскольку не берут ни снотворное, ни водка, хоть порошки ковшами запивай.

БН. (с любопытством). Как сняли, так, аль вертолёт гоняли?

Моряк. Хорошим выстрелом и солью крупного помола.

БН. Дурдом какой-то! Зачем припёрся я сюда!

Священник (философски). Зачем мы все явились в этот мир?

БН. Я бы непрочь развлечься. Надоело мне стрелять козлов запретных в горах Алтая в компании с такими же козлами. Хочется экстрима.

Окопник. Сам захотел козлом побыть? Похвально, но опасно. Здесь быть козлом не то что в вашей Думе. Плати вперед, хозяин.

Большой начальник. (С возмущеньем). Почему? Товар вперед! Ещё ведь не известно, что ты предложишь. Может, и смотреть не стоит. Меня ведь, знаешь, трудно удивить: проехал я от Огненной земли до Верхозима.

Моряк. Уж это не извольте сомневаться, Ваша милость, товар такой, что впору хоть на экспорт. Да боюсь я только, на экспорт скоро драпанем мы сами.

Большой начальник. Так что же тут у вас? Платить зелеными по десять тысяч с носа не знаемо за что -- увольте: я-то не зеленый.

Окопник (оглянувшись по сторонам). Мужик какой-то, будто неживой, сюда приходит, странным взглядом окрестности пронзая и меня до самых пяток. Неделя уж, как ровно в полночь он появляется, не говоря ни слова.

Большой начальник (Усмехаясь). Может, призрак коммунизма сюда забрел, в Европе побродивши в умах? Иль Гамлета папан?

Начальник стражи. Допились, паскуды!!! Уж в отпуск на неделю нельзя уйти мне. Всё делать самому приходится. Проклятье!

Окопник (со вздохом). Уже неделю капли не приняли, хотя, возможно, это подрывает, поскольку курсом царя Бориса не могем идтить, ведь по нему идтить возможно только в лёжку.

Моряк. Я, хоть принимаю и ночью, и под утро, но не берет хмельное. Как ЕГО увижу – сразу вдруг трезвею, когда подходит к самым он воротам и замирает, взглядом озирая всю площадь Красную, ее не узнавая будто.

Большой начальник. Ты, друг, давно заговорил стихами?

Моряк. В тот час, когда Его увидел. Я говорю, а он…

Окопник. Увидишь их – так проберёт,

Тебя мой друг, не только пот.

Начальник стражи. Давно я слышал, что бардак творится во граде сем, но чтобы так!

Окопник. Посмотрим, что к утру заговоришь. У этих врат шестой уж караул меняют, в дурдом увозят сразу после службы, а восемь смен бесследно разбежались, чтоб не вступать сюда.

Батюшка. Какой-то странный запах у вас тут, уж не с преисподни ль серой потянуло?

Моряк. Скорее, сероводородом. Это запах богатства: недавно тут один промышленник обделался, Его увидев, так, что не проветрилось доселе.

Священник. Как счастье быстротечно! Ещё вчера обделывал делишки, а нынче сам…

Б.Н. А он на чём разбогател?

Моряк (строго). Есть вещи, которые лучше и не ворошить, чтобы не пахли.

БН. Видать, он перетрусил крепко.

Окопник. Крепче не бывает. Коль не употреблять покрепче слово с тою же приставкой «пере-«. С нами постоишь – узнаешь. Такое тут твориться, что нет сил смотреть!

Священник. А это что за хмырь болотный стоит у усыпальницы вождя? И рожа, вроде, наглая, а не Чубайс.

Моряк (зевая). Никита Михалков, известный лицедей, сниматель лент и пенок с госказны. Он первым завопил: пришла пора, мол, вождя из усыпальницы убрать, а нынче вот стоит с писулькой «Отсюда руки прочь, акулы капитала!» Тоже первый, поскольку появился тут за сутки до призрака. Уже успел он плюнуть в рожу патриарху и заявить, что в бога он не верит, и лучше сам в могилу первым ляжет, чем разрешит там заховать Вождя..

Начальник стражи (скривившись). Кто бы сомневался. Уж кто и заслужил почётное звание «Ум, честь и совесть нашего времени», так это наш Никитка.

Священник. Холуеват праведник наш, холуеват, это несомненно.

Зато, бывало, в вист кто чаще приглашён?

Кто слышит при дворе приветливое слово?

Начальник стражи (оглядываясь). А где ж Законодатель? Ведущего из них мы пригласили! Где же он, негодник?

Глас с нъбеси. Держи карман, да только не шире, а уже – в век рынка это нужно. Ведущий ваш в одежде женской драпанул, как Керенский когда-то.

Начальник стражи. Грешки за ним, уж это точно, были, но у кого ж их нет?

Большой Начальник. Куда ж рванул он, ужто за границу, прогнивший Запад изнутри разрушить. Он по таким деяньям мастер.

Глас с нъбеси. Нет, в глушь, в Саратов. В бековском овраге там схрон раскольники устроили, чтоб ждать смиренно светопреставленья. Теперь он среди них под именем смиренного бродяги Леши-Свисни. Так Первый стал последним. Причём не первый раз: уже он Первым был в Урюпинске когда-то.

Начальник стражи. А власти на местах, они куда же смотрят?

Глас. Власти тоже с ними. И прокурор, что выслал по этапу приезжих иноверцев: без прописки они желали жить в подземном схроне, и владыка, что пыл излишний веры осудил и остудил.

Начальник стражи. Прописались?

Глас. Теперь не до прописки, быть бы живу.

Большой начальник. А, может, погуляет и вернется, не первый раз он бабой нарядился, а женское бельё без съему носит?

Глас. Похоже, нет. Прикид свой из Парижа привезенный, засунул он в помойное ведро, а сам, прикинулся не просто женщиной из полусвета…

Священник. Паскудник полоумный!

Большой начальник. Дитя свободы! Покупать и продаваться.

Глас. …а сам ушел, прикинувшись дояркой!

Большой начальник. Гнусный извращенец!

Глас с нъбеси. Чья б корова мычала! Не ты ли взрыв устроил в женском туалете управленья, которым руководил в уездном городе Рожковске?

БН. То был террор исламских экстремистов.

Глас с нъбеси. Кому горбатого ты лепишь, верблюд одногорбый? Я не фраер – вижу всё: ты там пристроил передатчик наблюденья, а приёмник с видео в своём поставил кабинете.

БН. Я наблюдал только за тем, чтобы женщины не слишком долго перекуривали, не тратили зря время, оплаченное налогоплательщиками.

Глас с нъбеси (настойчиво) . А когда тебя разоблачили, решил заместь следы. И подметать пришлось два месяца. В пекле будешь метлой работать не 15 суток, а вечность целую.

Священник (рванув рясу на груди, навзрыд). Господи, то бишь, Владимир Ильич, спаси и сохрани! Уверовал в тебя я ныне, а партбилет к райкома двери я бросил!

Батюшка медленно опускается на колени и торжественно крестится, словно перед расстрелом.

Верю в Твоё Второе Пришествие! Коммунизм – столбовая дорога человечества!

Глас с нъбеси. Давно бы так.

Священник. Избавь меня от этой заварухи – век буду бога за тебя молить!

Глас с нъбеси. Замётано!

БН (теряя терпение). Так кто же это был!!!?

Моряк (В ужасе) Опять пришел! Вот ОН перед тобою, сам смотри!!

Большой Начальник. Боже мой, ведь это же Дзержинский! Железный Феликс! От ВЧК спаси и сохрани!!

Студентик в очках. Железный Феликс? Это тот, который с Трусливым Львом, Страшилой и Еленой шёл в Изумрудный город?

Начальник стражи. Блестишь учёностью, как рыба из воды блистает чешуёй. В той сказке был Железный Дровосек, который лес рубил. Усёк? А этот сам на рубку леса отправляет.

Окопник. А говорили, барин, что это Гамлет. Разница какая?

Начальник стражи. Тень всё ждала, как пригласят, а к этому приводят. К последней исповеди. Как же вы его могли не узнать?

Большой Начальник. Очень просто. Хотели мы, чтоб поколенье выросло, не знающее заразы большевизма, мы думали, так лучше: меньше знаешь – и соблазнов меньше; лишь скорбь нам многознание внушает, а получили дикарей каких-то.

Священник. Да-с, молодежь мы охраняли от пагубы – и вот что вышло. Но ничего, введем уроки богословья и с Божьей помощью…

Начальник стражи (со знанием дела). Я б не советовал. Его уже вводили, и те, кто изучал его особенно прилежно, так батюшку, как встретят – сразу и в расход без лишних слов выводят.

Окопник. Крепись, ведь это лишь начало. Сейчас причешут остальные, у них сходняк тут в полночь состоится. Средь них Пётр Первый.

Большой Начальник (со вздохом). Жди бедствий, как Петра начнут славить. А уж коль памятник ему начнёт передвигаться своим ходом…

Священник. Последние настали времена. Тут ризу с меня в Трехсвятском переулке, гады, сняли: в разбойники впаде, иже совлекше мя, и язвы возложше отидоша, оставлше едва жива суща. Чуть не отдал я Богу душу, едва не оказался там, идеже тать не приближается, ни моль растлевает.

Начальник стражи. Ну, времена! Хоть святых выноси. Городовых бы звали, батюшка, раз бог Вам не помог.

Священник. Они ж её и сняли! И говорят, мол, сам Спаситель делиться приказал, дабы на нъебесех сокровище неоскудеемо получить, дабы на нъебесех сокровище неоскудеемо получить…

Глас с нъбеси. Подтверждаю! Так Я сказал: «две ризы у кого, одну отдайте неимущим». Всякому же, емуже дано будет много, много взыщется от него, и емуже предаша множайше, множайше просят от него. Наличность ж всю отдать пристойней. Тебе же лучше будет и душеспасительнее. В Царствии Моём хрустов ведь отродяся не бывало!

Священник. Это ж большевизм! А «мерседес» не мой, а люди одолжили, чтоб Богу угодить..

Начальник стражи. И что ж вы делаете, когда они сбирутся?

Моряк. Прячемся, трясемся.

Начальник стражи (с раздражением). Делать что пытались?

Окопник (со вздохом). Полковник Навознюк потребовал у них, чтоб разрешенье на сборище представили. Они и предъявили. Теперь сидит в смирительной рубашке и тихо плачет, маму поминая. Хороший был, отзывчивый начальник. Но слишком исполнительный.

Большой Начальник (пользуясь случаем, пытается узнать побольше о жизни народа). А что народ, небось, безмолвствует, как прежде?

Окопник. Даже не надейтесь. Коль неча жрать – не больно помолчишь! Слушок прошёл, что Ленина украли. Они идут сюда проверить достоверность.

Большой начальник. Бежим скорей! Навешают – не унесем.

Начальник стражи. Не бойся, тут полно охраны.

Моряк. Её уж нет. Ещё вчера за Лениным ушла, чтоб охранять его покой. Ей так приказали.

Начальник охраны (с пониманием). Обычное дело. Караул устал. Требовать зарплаты. И теперь ему требуется лечение. (Становится серьезным). Я пошутил: сказал, чтоб охраняли, поскольку могут выкрасть. Так и получилось.

Окопник. Никак нет-с, сам ушёл.

Большой начальник. Что значит сам?! Ты точно не с похмелья? В Разливе, что ль, опять решил сокрыться.

Моряк. Из склепа вышел он и тут же мимо стражи прошёл к Москве-реке. Теперь там лично производит промер глубин, поскольку хочет знать, проходит ли «Аврора»? И по воде он, яко по суху, сейчас идёт.

Глас с Нъбеси (в отдаленьи). Владимир Ильич, да бросьте этот шест: не нужен Вам фарватер, я по небу ее в единый миг доставлю.

Начальник стражи. А это любопытно, боевое примененье кораблей на суше – это ново. К крылатой пехоте добавляются крылатые суда. Кто с ними будет, тот в историю искусства военного войдёт. (Убегает со словами: «Я помню город Петроград в семнадцатом году. Бежит матрос, бежит солдат, стреляют на ходу»)

Большой начальник. Типун тебе на язык. (Вслед ему) Куда, предатель!?

(Появляется памятник Маяковскому и движется в сторону набережной, выкрикивая: «Рабы, разгибайте спины и колени!»)

Священник (торжественно, поднимаясь с колен). Вот оно, Второе Пришествие!

Большой начальник. Скорее уж Второе Ушествие. Зря Вы, батюшка встаете с колен. Когда народ встаёт с колен, проще выжить лежа.

Священник (язвительно). Чиновникам - конечно, Начальства указаниям внимать удобней коленопреклонённо.

Большой Начальник. Как, Вы, однако, батюшка, почтительно начальство помянули. В этом слове заглавные все буквы.

Священник (с убеждённостью первых христиан). Не знаю, есть ли Бог, а вот Начальство существует точно.

(появляется памятник Гоголю).

Памятник Гоголю. Да здесь все свихнулись!

Окопник. Может быть и так, но только вот Никита Михалков, из всех киношников он самый прозорливый, уж ленту снять успел – «Ленин с нами». Он говорит, что это архиважно для воспитанья молодежи.

Большой начальник. Ленту за неделю?

Первый страж. Сказать точнее, за ночь. Причём полнометражную. Роль Ленина исполнил сам.

Большой Начальник. Спаси господь от этаких известий! Ещё вчерась он в храме Спаса благодарил Всевышнего за гибель большевизма, а теперь…

Второй страж. Не будет больше. Стакнувшись с Лужковым, лично храм взорвал он. При этом матерился и орал: «Ну что, старик, коль ты сидишь на небе и всемогущ, так пусть моя рука отсохнет, которою я храм сейчас взорву. Иль хоть взрыватель отвалится!» Лужков же первый заложил заряд взрывчатки, как некогда закладывал он первый камень.

Большой Начальник. О господи. Сам Ельцин не закладывал до степени подобной.

Чёрт побери, куда же смотрит Бог!? Ведь это ж дом его охальники взрывают.

Священник, ныне Верующий батюшка. Это кара божья за грехи начальников земли сией. Скажи спасибо, серный дождь господь не пролил в неизреченной доброте своей.

Грехов и впрямь невпроворот.

Большой Начальник. Батюшка, не вы ли освящали новый дом терпимости?

Верующий батюшка. Во-первых, священник, как и врач, должон идти к страдальцам. Хоть это часто грех. А во-вторых, для борьбы с грехом нужны нам храмы, как их без злата-серебра построить? Хотя венчать браком с кобылами ещё я не готов даже для восстановления храмов..

Большой Начальник. Но патриарх!

Первый страж. Его преосвященство благословил сие деянье лично. Речугу он большущую толкнул, просил поболе он террора развернуть против священников, чтоб мучеников веры иметь в запасе и лично заявленье в партию подал. Ах, господин начальник!

Большой начальник. Не господин – товарищ. Или земляк, станишник, просто брат. Господа в Париже останутся теперь, коль добежать сумеют. Иль в Лондоне.

Моряк. А когда собор взрывали главный, ещё один чудак одетый странно, в ношеной рубашке, без порток, на голове венец терновый, туда припёр бревно огромное, как Ленин на воскреснике. Им подпер дверь входную, чтоб не убёг никто, со словами: «Бичом пытался изгонять я торгашей из храмов божьих - не было успеха, теперь попробуем взрывчаткой; её принес я в этот свет злосчастный, а не мир».

Большой Начальник. И что?

Окопник. Слава богу, ОМОН, его, скрутив, заставил бревно сие нести на дачу к своему Начальнику, там распять желая.

Начальник стражи. (С уваженьем) У них не забалуешь! Заснять не догадались молодца?

Моряк. Снимал один и тут же продавал по сто зеленых жаждущим зевакам с его автографом, а за двести – снимал их вместе. Озолотился, гад!

Большой начальник. (Назидательно). Чужому счастию завидовать грешно.

Глас с нъбеси. Се сын Мой возлюбленный, кретины! А его «бревно» крестом страдания зовется, недоумки.

Большой Начальник. Вы слышали?

Моряк и Окопник (вместе). Такое трудно не услышать!

Голос начальника стражи издалека. С Чукотки епископ Диомед, возглавивший Совет народных оленеводов, послал в подмогу крестный ход и сообщенье, что с нетерпеньем ждет заблудших эшелоны, перевоспитать желая в Заполярье все руководство церкви, низложившее его.

Вбегает олигарх, волоча за собой на ручной тележке, с которой бабки ходят на рынок, мешок с «зеленью»

Олигарх. Держитесь, господа! Спасение России, как и древле, придёт из захолустья. Говорят, что помощь близится из Пензы. Там главврач решенье принял, свой дурдом оставив, в Госдуму двинуться, чтобы, клин клином вышибая, усмирить там буйных. Ведь разницы меж ними в Думе, между врачем и врачуемыми, нет никакой. Как раз такой сейчас нам парень нужен. За ним и рать пойдёт.

Окопник. Из буйных?

Олигарх. Нет, из либералов. Хотя один из пациентов, пророк Кузнецов, который скит копал в овраге отдалённом, теперь копать начнёт он, говорят, под Думой иль Кремлем, чтобы туда забравшись, ждать Света Отключенье, но не чубайсовское, а Свыше. Ведь над Чубайсом тоже кто-то есть. Такой сумеет ускорить рост вялотекущий благосостояния народа!

Окопник. Твоё что ль? Аль недостаточно ещё наворовал?

Олигарх. Пожаловаться грех, но скоро ж будет нечего украсть! Вся экономика замрёт, как лес зимою.

Большой Начальник. Пётр Первый победил варварство варварством, а Пётр Кузнецов победит буйство буйством.

Моряк. Не будет ничего. Такое уже было двадцать лет назад, когда, покинув в Виннице дурдом, в Москву явился Кашпировский. Кудесник сей всё заряжал подряд, аж воду в унитазе лечебной делал! А толку что?…

Окопник (мечтательно). Ружьишко б мне он зарядил.

Большой Начальник. (С любопытством) Он там лечился или тут собрался?

Моряк (сплевывая). Ни здесь, ни там, хотя ему бы не мешало, но он лишь сам лечил. Причём в Москве он принялся лечить державу в целом, чтоб не высовывалась из общечеловеческих ценностей. И залечил, паскудник, чуть не вусмерть. Теперь уж не высовывается она, а наоборот, засунута, черт разберет куда! В такое место, что называть лишь по латыни можно.

Олигарх. Подъём в народе необычный. Вслед за подъёмом цен он следует всегда. Чтоб ратникам дорогу оплатить, все женщины Поволжья решили три дня отработать на панели. И бабочки ночные за рынки сбыта добродетели своей в бой не вступали – помогли советом.

Моряк. Естественно, ведь воины всё жалованье на них же и потратят. Чем больше воинов – тем больше их доходы.

Окопник. Что может быть прекрасней, чем б… порыв!

Большой начальник. (С достоинством) У честных женщин то же тяготенье. Ведь собственным мужьям они по рыночным расценкам отдаются.

Моряк. А просто так нельзя отдать или отдаться?

Большой начальник. Ты большевизма тут не проповедуй! Слава богу, Капитализм на веки утвердился. Идеей рынка жив народ. Что может быть прекрасней?

Окопник. Только смерть от этих же идей.

Большой Начальник. Шутить изволишь?

Окопник. А что терять прикажете? Остались днесь мы без работы. Ходят слухи, решили Кремль снести совсем, чтоб после вновь построить качеством повыше, пятизвёздочный. Чтоб двадцать вниз тянулось этажей и двадцать кверху. Проект уже прозвали «кремлескрёбом».

Большой Начальник. А правительство куда?!

Моряк. Ему придётся перебраться в Верхозим.

Большой Начальник (в раздумье). Может, мне опять, примкнувши к ополченью, идти на или во власть. Один уж раз я так пробрался в Думу. Я вместе с недовольными сидел в палатке на площади!

Окопник (с любопытством). А где они теперь?

Большой Начальник. Всё ещё сидят на площади в палатке. Пока они сидели, взбунтовавшись, ушлые ребята их жилплощадь загнали за приемлемые деньги.

(Услышав слово «деньги» олигарх вздрагивает и прижимает к себе мешок с деньгами).

Олигарх. О господи, что ж делать?!

Глас с Нъбеси. Земных сокровищ меньше собирать, которые подвержены гниенью, порче, тлену, воровству, а отдавать деньгу просящим и предпочтенье - сокровищам небесным. В Царствии Моём хрустов нет, не было, не будет. Тут большевизм давно уж прописался, а там внизу они лишь волю сполнили Мою, введя военный коммунизм.

Олигарх. Скорее, привели в исполнение.

Батюшка. Господь сказал: ныне грядет князь мира сего, и во Мне не обрящет ничесоже..

Вложите вы во ушы ваши словеса сия! Скоро Господь привлечет тя к судии, и судия тя предаст слузе, и слуга всадит тя в темницу. Глаголю тебе: не изыдеши оттуду, дондеже и последнюю медницу воздаси в доход государства.

Окопник. Да сказывают люди, что подкрепленье движется к Москве. Неисчислимой ратью идут из камня созданные бойцы РККА со всей Европы, которых предали ваш Горби и Борис и отдали врагам на растерзание. Идут полки памятников Ленину, сброшенных с подставок. Они порядок живо наведут – ворьё российское оптимизируют, аль вовсе обнулят. Китайский вирус не помеха им!

Большой Начальник и олигарх (вместе). Не может памятник ходить! Всё это бред какой-то!!

Студент. Не меньший бред мы видим ежедневно по телику. Менты намеднись изловили Иисуса на прудах, где пса выгуливал несчастный, но распинать не стали – пока – а, как собаку, сволокли в ментовку. Собака же осталась на свободе. У государства к ней вопросов нету!

Моряк. У нас в стране свободней псы, чем люди.

Батюшка. Пруды, заметьте, Патриаршьи. Уж не намёк ли это, что патриарх наш во дворцах погряз, в которых речи сочиняет в тишине о пагубе любостяжанья и сребролюбия?

Моряк и окопник (вместе, наставив оружие на олигарха и Большого начальника). Ну, что? Теперь не скажете, что мало впечатлений было? Платите, господа!

Занавес.

8 марта 2024
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
1.0x