Как известно, представители Советского Союза принимали активное участие в работе третьего комитета по подготовке проекта Декларации прав человека, как ещё до того они принимали такое же активное участие в разработке этого вопроса в различных органах, занимавшихся этим делом. На долю третьего комитета выпало завершить эту работу, начатую ещё в Женеве, где в 1947 году был подготовлен первоначальный проект этой Декларации, известный под именем «Женевского проекта».
Предлагаем вниманию речь Вышинского от 9 декабря 1948 года на Генеральной Ассамблее ООН о проекте Декларации прав человека. Данный документ, во-первых, отвечает на вопрос по какой причине страны СССР воздержались при голосовании по принятии декларации, во-вторых, показывает, как марксисты должны относиться к формированию норм права в целом:
«Несмотря на некоторые свои достоинства, этот проект имеет ряд крупных недостатков, главный из которых заключается в его формально-юридическом характере и в отсутствии в нём каких бы то ни было мероприятий, которые были бы способны содействовать осуществлению провозглашённых в этом проекте основных свобод и прав человека. Женевский проект, как известно, в дальнейшем подвергся изменению. Но этот его основной недостаток остался, к сожалению, не устранённым до последнего времени. Этот недостаток не был устранён и при подготовке проекта на настоящей сессии Ассамблеи.
Формально-юридический характер этого проекта, о котором я сейчас сказал, выражается в абстрактном построении ряда статей, посвящённых весьма важным вопросам, связанным с правами человека. Так, статья 4 представленного на рассмотрение Генеральной Ассамблеи проекта Декларации прав человека гласит: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность». Отвлечённый характер этой статьи, кажется, не требует никаких комментариев. Бросается в глаза, что проект, говоря о таком исключительной важности вопросе, как право человека на жизнь, на свободу, на личную неприкосновенность, не ставит перед собой задачи указать хотя бы элементарно необходимые меры, какие должны быть приняты государством для содействия, не говорю уже для обеспечения, осуществления этих прав на деле. Вполне было поэтому естественным попытаться внести в эту статью улучшения, внести в неё такие поправки, которые устранили бы этот недостаток.
Делегация Советского Союза пыталась это сделать. Она предложила решить задачу, изложенную в статье 4 проекта Декларации третьего комитета, внесением в него поправки, сказав, что «государству необходимо обеспечить каждому человеку защиту от преступных на него посягательств, обеспечить условия, предотвращающие угрозу смерти от голода и от истощения» и так далее. К сожалению, эта поправка несмотря на то, что она так серьёзно и значительно улучшала дело, была отклонена третьим комитетом.
Эта поправка не нашла поддержки со стороны большинства третьего комитета и, таким образом, статья 4 проекта Декларации прав человека осталась в своём первоначальном виде, со всеми её недостатками.
Я приведу другой пример. В проекте третьего комитета имеется статья 23, которая провозглашает право на социальное обеспечение и на осуществление, как говорится в этой статье, необходимых для поддержания достоинства человека и для свободного развития его личности прав в экономической, культурной и социальной областях, через посредство национальных усилий и международного сотрудничества и в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства.
Статья ставит перед собой очень важную задачу, и нужно было бы только приветствовать постановку этой задачи. Но удовлетворительно ли решает проект эту задачу? Делегация СССР отвечает на этот вопрос отрицательно. Из этого вытекала необходимость изменить ту формулу, которую дал проект Декларации прав человека, подготовленный третьим комитетом. Здесь громадная диспропорция между тем, что хотели выразить авторы этого параграфа, и тем, что они действительно смогли выразить. У нас нет никакого сомнения, что у самих авторов этого параграфа происходила борьба между стремлением, с одной стороны, к осуществлению того, что они в преамбуле называют (кстати скажу: без достаточного основания) «идеалом», и с другой стороны, их идеологией, их политическими установками, которые мешают им развернуть формулу, которая действительно соответствовала бы важности и значению выраженной в этой статье идеи, хотя выраженной плохо, неудовлетворительно.
Эта статья, надо сказать, составляет только часть той статьи, которую предлагала советская делегация. Но вместо того, чтобы принять всю статью, частью которой являются эти несколько строк, большинство комитета избрало другой путь. То, что наиболее важно, то, что наиболее ценно, что представляет собою наиболее существенное в этой статье, большинство комитета отбросило в сторону и оставило только кусочек этого большого и важного параграфа, который звучит совершенно иначе в изложении делегации Советского Союза, чем в проекте комитета, где он превратился в какой-то хвостик большого, но невидимого, отсутствующего в проекте предмета.
Большинство третьего комитета отклонило другую, как я сказал, более существенную часть этого предложения, которая указывала на обязанности государства и общества принять все необходимые меры, в том числе и законодательные, для того чтобы обеспечить каждому человеку реальную возможность пользования всеми правами, указанными в Декларации. Это оказалось отклонённым, это оказалось отброшенным в сторону. Что же осталось? Осталось голое провозглашение, то есть именно то, что составляет самую слабую сторону этой Декларации, — осталась тенденция, пожелание, возглас, лозунг, но не статья, та статья, которая могла бы внушить уверенность в том, что действительно будут обеспечены те блага, которые провозглашаются в этой 23 статье. Это всё отброшено. Нет в этой статье главного — именно указания на то, что общества и государства обязаны принять меры, в том числе и законодательные, в целях обеспечения возможности свободного развития личности в экономической, социальной и культурной областях. Это всё, я говорю, отброшено. Осталось то, что называется в русских сказках «рожки да ножки».
Советская делегация предлагала принять статью, в которой было бы сказано, что социальное страхование лиц, — речь идёт о социальном обеспечении и социальном страховании, — что социальное страхование лиц, работающих по найму, то есть рабочих и служащих, должно осуществляться за счёт государства каждой страны. Здесь советская делегация поставила эту проблему на реальную почву, указывая конкретный источник покрытия тех расходов, которые необходимы для того, чтобы трудящийся мог пользоваться благами социального страхования, благами социального обеспечения. Она говорит: вот источник — государство; вот источник — предприниматели, которые извлекают из эксплуатации рабочего труда прибыль. За этот счёт необходимо обеспечить трудящегося человека пенсионным и другим обеспечением на случай инвалидности, старости, болезни и так далее.
Кажется, это совершенно естественная и конкретная постановка вопроса. Однако она натолкнулась в этом комитете на жестокое сопротивление большинства, и это большинство отклонило и эту поправку. Между тем, если бы кроме того текста, который сам по себе не вызывает никаких возражений и который оказался включённым в нынешний проект статьи 23 Декларации прав человека, в проект Декларации были бы также включены и указанные выше предложения делегации Советского Союза о действительно реальных, конкретных, практических мерах социального обеспечения, мерах хотя только морально обязательных, то проект от этого только выиграл бы.
Если бы эти предложения были приняты, тогда статья 23 носила бы конкретный характер, указывая направление, идя по которому, можно было бы на деле осуществлять провозглашенные этой Декларацией важнейшие права человека.
Вот второй пример того, как большинство третьего комитета изуродовало прекрасную мысль и идею и не справилось со своей задачей. Оно предпочло тому пути, на который советская делегация всё время пыталась толкать работу третьего комитета, — пути конкретного, положительного решения вопроса о тех рекомендациях, — хотя бы чисто морального порядка, — которые нужно дать другим государствам, чтобы они следовали этому пути, путь абстрактный, усеянный цветами пышной фразеологии, которая была более уместна полтораста лет тому назад, которая сейчас уже никого не может прельстить, ибо все эти фразы и формулы эпохи французской революции, эпохи американской революции и английской революции XVII века сейчас уже поблёкли, потому что живая жизнь показала, что за этими звонкими формулами скрывается жестокая действительность, разрушающая фетиши и иллюзии.
Третий пример. В проекте Декларации прав человека третьего комитета в статье 20 говорится: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их. Это право включает свободу придерживаться своих убеждений без вмешательства и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».
В таком виде делегация Советского Союза не могла принять данную статью, не могла признать эту статью удовлетворительной, не могла признать её отвечающей тем требованиям, которые должны быть предъявлены при решении вопросов, затронутых в этой статье.
В самом деле, первый недостаток этой статьи заключается в том, что она провозглашает так называемую свободу вообще, свободу распространять «информацию и иные идеи».
Какие идеи можно распространять свободно и беспрепятственно? Большинство комитета на этот вопрос отвечает — всякие идеи. Советская делегация на этот вопрос отвечает: Мы этого признать не можем, ибо «идеи» фашизма, расовой ненависти, ненависти национальной, сеяния вражды между народами, подстрекательства к новой войне — распространять такие идеи мы считаем невозможным, мы не можем допустить такой «свободы».
Распространять так называемые «идеи» фашизма мы считаем невозможным, потому что знаем на опыте, за который мы заплатили миллионами жизней наших детей, наших братьев, наших отцов, наших сестёр, наших матерей, наших дочерей. Мы знаем это на опыте, который стоил нашему народу потоков крови, которая лилась на нашей земле в годы второй мировой войны.
Мы все знаем очень хорошо, к чему привела эта так называемая свобода распространения фашистских «идей», и мы не хотим и не допустим повторения этого опыта. Мы не позволим извращать идею свободы тем, что будем спокойно созерцать, как снова развернётся фашистская пропаганда, которая уже сейчас подняла голову и будет подымать её выше, когда увидит эту декларацию, где провозглашается право свободного распространения всяких, а значит, и фашистских «идей». Нет. Мы должны задушить в корне эту страшную пропаганду фашизма, которая пыталась утопить в крови миролюбивые, демократические страны. Нас нельзя сбить с нашей позиции демагогическими криками и всхлипываниями о том, что нельзя, мол, ограничивать человеческую свободу, права человека. Нет — можно, если эта свобода используется в ущерб общественному благу, интересам народа.
Нельзя допустить, чтобы свободно бегали по улицам городов люди с горящими факелами, собираясь поджечь наши дома и погубить нас самих. Такой свободы мы не признаём и мы не можем согласиться с тем, чтобы в нашей декларации от имени Объединённых Наций была провозглашена такая свобода распространения идей Гитлера и Гёббельса.
Нам говорят: но мы будем бороться против фашистских «идей» своими идеями. Вы это говорили, господа сторонники такой неограниченной свободы, и раньше, тогда, когда писался и пропагандировался «Майн кампф» и тому подобная преступная литература. Вы это тогда уже говорили и вы боролись, конечно, по-своему. Но к чему ваша борьба привела в конечном итоге? Одержали ли в этой борьбе победу? Сумели ли вы этой борьбой предотвратить нашествие гитлеровской чумы? Нет, нет и нет.
Наоборот, пока вы, из высоких побуждений невозможности ограничивать чью бы то ни было свободу, даже фашистских убийц и злодеев, оставались спокойными, пребывая в своём философском созерцании, разбойники и убийцы точили ножи, собирали людей в свою шайку, организовывали свои банды, разрабатывали свои планы нападения, выжидая момент, когда удобнее всего можно будет поразить.
Вы можете бороться идеями и обязаны бороться идеями против того, что противоречит вашим идеям, но есть «идеи», представляющие собой общественную опасность, которые недостойны называться идеями, и средством борьбы против этой опасности является не только человеческое слово, но и закон, неумолимый уголовный закон.
Мы поэтому настаивали на том, чтобы возможность распространения фашистских «теорий» и так называемых «идей» была исключена, чтобы нельзя было допускать использования свободы слова и печати в целях пропаганды вражды между народами, в целях пропаганды фашизма и агрессии.
Но и эти наши требования в комитете остались гласом вопиющего в пустыне. Большинство всё-таки приняло положения, против которых мы должны возражать самым резким образом.
Конечно, вы — большинство на Ассамблее. Но придёт время и, может быть, большинство увидит, что оно сделало большую ошибку. Но мы, оставшиеся в меньшинстве, не хотим, не можем и не смеем делать таких ошибок. Долг наш перед нашим народом обязывает нас не соглашаться с такой постановкой вопроса, какую мы видим в проекте третьего комитета, ибо в нашем сознании восстанавливаются страшные картины только что минувшей войны, во время которой тысячи и тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч и миллионы наших братьев погибли от рук фашистских палачей, пользовавшихся свободой безгранично и беспрепятственно распространять свои убийственные и злодейские так называемые «идеи» в некоторых странах.
Другим существенным недостатком этой статьи является и то, что она ограничивается простым провозглашением права на свободу и распространение идей, но умалчивает о том, какими средствами можно распространять благородные идеи, не разбойничьи, не злодейские, не фашистские «идеи», которым теперь открывает эта статья проекта декларации широкий путь, а действительно благородные, возвышенные идеи, те идеи, которые рождаются в мансардах и на чердаках, те идеи, которыми осчастливили человечество умы лучших людей мира. Можно было бы назвать десятки и сотни таких людей, которые были слишком бедны для того, чтобы свободно распространять свои идеи, не говоря уже о том, что эти идеи наталкивались на сопротивление господствующих классов и общества.
Эта статья проекта умалчивает, стыдливо умалчивает о тех средствах и способах, при помощи которых и можно было бы пользоваться этой свободой, провозглашённой Декларацией.
Я хотел бы напомнить, что в историческом выступлении по проекту Конституции Советского Союза в 1936 году И. В. Сталин указывал на то, что когда говорят о свободе слова, собраний и печати, то забывают, что все эти свободы могут превратиться для рабочего класса в пустой звук, если он лишён возможности иметь в своём распоряжении подходящие помещения для собраний, хорошие типографии, достаточное количество печатной бумаги и так далее, то есть всё то, что он имеет сейчас в нашей великой стране. Вот это умалчивание о тех средствах и способах, при помощи которых только и можно было бы на деле пользоваться этой свободой и иметь возможность практически и реально распространять свои благородные идеи и теории, — это умалчивание и является большим пороком статьи, о которой я сейчас говорю.
Делегация Советского Союза, стремясь устранить этот указанный выше порок из Декларации, предлагала в третьем комитете дополнить эту статью — не заменить, а дополнить эту статью словами:
«С целью обеспечения права на свободное выражение мнений значительных слоев населения, а также для их организации, государство оказывает им содействие и помощь материальными средствами (помещением, печатными машинами, бумагой и так далее), необходимыми для издания демократических органов печати».
Это предложение тоже было отклонено большинством комитета. При этом отклонение советского предложения мотивировалось ни более и ни менее как тем, что предоставление широким кругам населения материальных средств для выражения его мнений будет по существу означать… покушение со стороны государства на свободу мысли. А действительный смысл отклонения предложения советской делегации заключается, по нашему мнению, — и это должно быть совершенно понятно, — в том, чтобы лишить широкие народные массы возможности вести свою независимую от газетных капиталистических монополий культурно-просветительную и политическую работу, направленную на защиту интересов широких народных масс. В этом действительный смысл тех возражений, на которые наткнулось в третьем комитете предложение делегации Советского Союза.
Четвёртый пример. В проекте третьего комитета имеется статья 21, пункт 1, в котором говорится: «Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций». Неплохая сама по себе статья, но она недостаточна. Мы указывали в третьем комитете на неудовлетворительность этой статьи, потому что в этой статье ничего не говорится о свободе, например, уличных шествий и демонстраций. Но мы знаем, что на практике (и не нужно очень далеко уходить, чтобы найти такие факты) эта свобода шествий натыкается на очень неприятные препятствия. Поэтому мы говорили, что надо сказать о свободе уличных шествий и демонстраций. Это показалось опасным, и наше предложение было отклонено.
В статье ничего не говорится о недопустимости организации всякого рода обществ и союзов фашистского типа, или антидемократического характера, о недопустимости их деятельности в любой форме, которая должна быть запрещена под угрозой наказания. Всё это было отклонено. Все те предложения, которые в этом духе были внесены делегацией СССР, были отклонены.
Делегация СССР внесла предложение — взамен принятого третьим комитетом текста, сказать:
«В интересах демократии должны быть гарантированы законом свобода собраний и митингов, уличных шествий, демонстраций, организации добровольных обществ и союзов. Всякие общества и союзы и иные организации фашистского и антидемократического характера, как и их деятельность в любой форме, запрещаются законом под угрозой наказания».
Такова эта реальная, практическая, с глубоким политическим содержанием статья, которая действительно способна содействовать тому, чтобы основные свободы и права человека не оставались на бумаге и не третировались бы на деле, а чтобы они действовали, чтобы они были действенным средством политического воспитания и защиты гражданских прав и интересов широких народных масс.
Нельзя не отметить, что когда отклонялось это предложение делегации СССР, то выдвигались такие, например, странные возражения, что понятие «фашизм» или понятие «организация фашистского типа» недостаточно ясно. Ведь некоторые чудаки даже позволяли себе задавать вопрос: что же такое в самом деле фашизм? Что же это такое — организация фашистского типа?
Нужно ли разоблачать ещё раз всю несостоятельность и фальшь подобного рода мотивировок, направленных, в сущности говоря, к тому, чтобы сорвать законные требования, отвечающие в полной мере интересам демократии и мира и безопасности народов, требования принять реальные и эффективные меры против возрождения и тем более против развития фашистских и антидемократических обществ, союзов и организаций? Нужно ли вновь и вновь разоблачать скрывающиеся за такого рода оговорками попытки оказать содействие возрождению фашизма и развитию их деятельности в ущерб интересам демократии и прогресса?
Борьба с фашизмом в течение всех лет, предшествовавших войне, навязанной гитлеровцами демократическим странам и миролюбивым народам, борьба с фашизмом во время второй мировой войны оставила достаточно глубокие рубцы на теле народов демократических стран, чтобы можно было с такой беззастенчивостью приводить столь явно искусственные и фальшивые ссылки на то, что понятие «фашизм» является якобы «неясным и неопределённым».
Позвольте привести ещё пятый пример. В проекте Декларации прав человека, представленном третьим комитетом, в пункте 1 статьи 28 говорится о «праве каждого человека свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами… и так далее и так далее». Сколько звонких, прекраснодушных фраз. Но в этой статье нет самого существенного — нет ничего, что определяло бы главное направление научной работы, указывало бы её главную цель и главные задачи.
Делегация Советского Союза предлагала дополнить эту статью параграфом, в котором говорится, что развитие науки должно служить интересам прогресса и демократии, должно служить делу мира и сотрудничества между народами.
Делегация СССР предлагала добавить несколько слов, которые нужны, чтобы дать направление развитию науки, чтобы показать, что наука должна содействовать именно тому, что здесь сказано, то есть интересам демократии, интересам мира, сотрудничеству между народами, а не другим противоположным целям, когда науку сажают на золотую цепь зависимости от милитаристских учреждений, когда её заставляют думать и делать, работать и следовать не тому, что нужно для мира, а тому, что нужно для войны, что, конечно, противоречит задачам служения прогрессу и интересам демократии.
Но такая формула — служение интересам прогресса и демократии — оказалась для большинства третьего комитета неприемлемой, и она была отклонена. Но почему, какие были для отклонения основания? Мы предлагали сказать, что наука должна служить делу мира. Разве вся наша Организация не призвана служить делу мира? Мы предлагали сказать, что наука должна служить интересам международного сотрудничества. Но разве вся Организация Объединённых Наций не поставлена на службу этой великой задаче?
Так почему же нельзя сказать в Декларации прав человека, которую намереваются издать от имени Организации Объединённых Наций, что наука должна преследовать вот эти задачи?
Почему это предложение было отвергнуто? Почему оно было отклонено? Почему с упорством невежд какие-то силы, организовавшиеся в среде третьего комитета, ополчились против призыва к науке служить делу прогресса и делу международного сотрудничества? Почему? Таким людям мы отвечаем: ваша позиция не соответствует целям, задачам и принципам Организации Объединённых Наций, которая должна стоять на основе прогресса, демократии, мира и сотрудничества между народами.
Поэтому мы не можем согласиться с этой статьёй, как она дана большинством комитета, этой урезанной, этой ослабленной, этой изуродованной статьей. Надо её поправить, надо её усилить, надо придать ей тот благородный облик, с которым наука всегда будет великим делом и великой общественной службой передовому человечеству.
Между тем это предложение советской делегации было отклонено, вероятно, по той простой причине, что это — советское предложение. Многие наши предложения не встречают поддержки большинства Ассамблеи и её комитетов не потому, что они сами по себе неподходящи, а потому, что они идут из наших рядов, но от этого проигрывает прежде всего сама Организация Объединённых Наций.
Шестой пример. В проекте Декларации прав человека, представленном третьим комитетом, ни звука не говорится о праве каждого человека, независимо от того, принадлежит ли он к расовому, национальному или религиозному большинству или меньшинству населения, на свою национальную культуру; на обучение в школах на родном языке; на пользование этим языком в печати, на собраниях, в судах, на государственной службе, в общественных местах. В этой связи нельзя не напомнить, что в первоначальном «женевском проекте» Декларации прав человека была соответствующая статья, хотя и далеко не достаточная, не отражавшая всего громадного значения этого вопроса. В «женевском проекте» указывалось на то, что государства, среди населения которых имеются этнические, языковые или религиозные группы, имеют право содержать свои школы и культурные и религиозные учреждения, а также пользоваться своим собственным языком в печати, в письмах, в устной речи, на открытых собраниях, в судах и в других присутственных местах.
Вот даже такая, в высшей степени робкая статья, какая была в этом «женевском проекте», эта попытка, такая слабая, ответить на вопрос, связанный с принципом национальной политики, затрагивающей миллионы и миллионы людей, была отвергнута сначала в комиссии по правам человека, которая занималась разработкой этого проекта, а затем и третьим комитетом нашей сессии Генеральной Ассамблеи. Больше того, третий комитет, признавая на словах значение этого вопроса, в своей резолюции о судьбе меньшинств — смотрите приложение «С» в документе А/777 — постановил не вводить в настоящую Декларацию положения о национальных меньшинствах.
Таким образом, Декларация прав человека вообще осталась без статьи, которая бы отвечала этим в высокой степени важным, принципиально важным требованиям, отражающим стремление удовлетворить насущнейшие нужды миллионных масс, принадлежащих к так называемым национальным меньшинствам.
Это является одним из коренных недостатков проекта Декларации. Это означает отказ от последовательного проведения принципа равноправия всех граждан, независимо от расы, национальности, пола, сословия, религии и языка. Хотя в статье 2 и содержится общее упоминание о том, что каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашёнными Декларацией, без какого бы то ни было расового, национального, религиозного и тому подобного различия, тем не менее это не получило сколько-нибудь достаточного отражения в конкретных частях этой Декларации.
К этому следовало бы добавить также и такой существенный недостаток проекта, как игнорирование суверенных прав и интересов государства, что нашло своё отражение в статьях 14 и 20 рассматриваемого проекта, представленного третьим комитетом. Об этом я хотел бы более подробно сказать позже.
Вот далеко не полный перечень тех предложений делегации Советского Союза, которые были направлены на улучшение проекта Декларации, чтобы изъять, ослабить её недостатки и исключить из этого проекта указанные недостатки и чтобы включить в проект мероприятия, которые были бы способны облегчить проведение в жизнь основных демократических прав человека.
Отклонение указанных выше поправок сыграло наиболее отрицательную роль в отношении качества представленного третьим комитетом проекта Декларации. Принятие лишь некоторых менее важных предложений, внесенных делегацией Советского Союза, частично улучшающих проект этой Декларации, в силу этого не в состоянии было устранить неудовлетворительный характер проекта Декларации в целом, о чем советская делегация и сделала соответствующее заявление в третьем комитете при подведении итогов его работы.
Все эти недостатки не позволяют нам признать проект Декларации, представленный третьим комитетом, отвечающим требованиям, предъявляемым к такому документу, призванному сыграть свою роль в достижении целей и задач, стоящих перед Организацией Объединенных Наций. При таком состоянии этого документа было бы ошибкой, было бы проявлением излишней поспешности принимать этот проект Декларации на данной сессии без внесения в него серьезных изменений в целях улучшения ряда статей этого проекта.
Чтобы добиться такого улучшения в представленном проекте Декларации, необходимо время. Все те усилия, которые затрачены до сих пор и в комиссии по правам человека, и в третьем комитете, и в редакционном комитете — поскольку там можно было добиваться всякого рода улучшения дела по существу, — не дали пока результатов. Надо и дальше работать над устранением из этого проекта Декларации имеющихся в нём серьёзных недостатков. Надо бороться за то, чтобы добиться такого улучшения в проекте Декларации, которое сделало бы эту Декларацию достойной тех её целей, которые ставит перед собой Организация Объединённых Наций. Это серьёзная и большая задача.
То, что проделано, проделано не напрасно. Но то, что сделано, совершенно недостаточно. В проекте имеются такие зияющие провалы, такие важные недостатки, что принимать проект Декларации прав человека в его настоящем виде на этой сессии было бы серьёзной ошибкой.
Вот почему делегация Советского Союза предлагает на этой сессии Декларации прав человека не принимать, и принятие Декларации прав человека со всеми приложениями к ней, которые также имеют серьёзное принципиальное значение, отложить до четвёртой очередной сессии Генеральной Ассамблеи. Оставшееся до 4-й сессии Ассамблеи время нужно будет использовать, чтобы проект Декларации прав человека улучшить и сделать Декларацией, достойной её высокого назначения. Те ошибки, те недостатки, те провалы, которые имеются сейчас в проекте Декларации, представленном третьим комитетом, исключают сейчас всякую возможность рекомендовать Генеральной Ассамблее принятие этого проекта на этой сессии.
С этой целью советская делегация внесла и будет поддерживать своё предложение отложить принятие Декларации прав человека на 4-ю сессию Генеральной Ассамблеи.
