Сообщество «Форум» 19:30 31 мая 2020

Сталинские майские тезисы.

Сталино -Донецк - Сталино.

СТАЛИНСКИЕ МАЙСКИЕ ТЕЗИСЫ.

Сталино – Донецк – Сталино!

БОГИ! Боги мои… Как грустна вечерняя заря…

Михаил Булгаков.

Закрутилась история. Динамично-бурно, как шипящий брызгами колючей свежести водоворот. Вытягивая из своих трудно исчислимых, глубинных и долговечных хранилищ хорошо знакомые лица и имена.

Говоря о которых, неожиданно понимаешь: многие известные люди, из прошлого, о которых вспоминают, всё-таки обрели в своём вечном покое цену не материально-денежной значимости. Что было бы слишком мелочно фальшиво и гадостно дёшево для их вечного могущества. В чисто Земном, притворно-скоморошническом, измеряемом продажными серебряниками лицедействе.

Но они, эти человеческие столпы бессмертия, в воспоминаниях, которые пошли в мир, по-Донецки, на горА, стали жёсткими и не подлежащими исправлению узнаваемыми знаменателями своих эпох и времён. Утвердившись в памяти Вечности своими делами.

И говорят о таких людях многие другие. Иногда. Как будто языки свои, от праздного безделья, истинно звёздными именами небожителей привычно почёсывая. И высказывая свои мнения, как собственные, психологические предпочтения. С лёгкостью бездумных неуравновешенных шутов позволяя себе восхвалять одних. И унижать подлинную яркость других. Из одних и тех же почтенных рядов одинаково избранных. Великих и непобедимых, в своих прожитых жизнях.

О других, грязно и бесчестно наследивших в истории, чем тоже крепко они запомнились, сегодня не говорю. О них тоже есть кому словесами заздравными попечься.

И не скрою, оглушительно невероятной новостью стало для многих жителей Донецка известие о том, что в дни празднования 75-летия Великой Победы Донецк будет официально называться Сталино. Как это было в дни Второй Мировой войны.

Сталино же, осторожно, чтобы не обжечься, умеренно громко произнесённое диктором-немцем, в чёрно-белых кадрах военной кинохроники, на немецкий манер – Sta-li-no, как и заживо искорёженные иностранным акцентом, который споткнулся о могучую глыбность стальной русской значимости - в названиях Донбасских городков – Дебальцево, Горловка, то есть, - De-bal-tse-vo, Gor-lov-ka, потрясли своим трагическим глубокомыслием. Оно, с лишкОм, пересолено-горько и навзрыд оплаканное в годах, по прошествии семи десятков лет, опять грязно-мутно замесились, возродилось на Донбассе. Человеческим кровопролитием и геройством.

Гибнут здесь уже седьмой год подряд насильственной смертью люди. А, если и продолжают жить, то поражают своей героической вымученной живучестью. Притёрлась она к стенкам котла их холодного жизненного терпения. Въелась в них своей поразительной трансцендентной выносливостью. Как будто и нет вовсе рядом другого мира, более или менее цельного и мирного. О котором они, терпельцы Донбасские, однако, хорошо наслышаны. И который кажется им, всё настойчивее, подлой насмешкой морали нового времени. Потехой над их пробитыми шрапнелью всеобщего отчуждения жизнями. Особенно, пригнобленно тяжко переносимого страдальцами. На линии условного разграничения огня люто-ненавистно враждующих сторон. Из бушующей седьмой год истории братоубийства новейшего образца.

Пришлось задумываться и уразуметь: оглядываясь назад – всматриваешься, на самом деле, в будущее. А из него, из ещё не наступившего завтра, рассматриваешь настоящее. В котором, как в кипящем жизненной кровавой драмой Донбасском котле, неразрешимых проблем меньше не становится.

Потому что продолжается на Донбассе война. По законам обновлённой морали, напоминающей о себе, скупыми, из нескольких, мелким шрифтом, смешно-нелепо гоняющихся друг за другом, на экране телевизора, предложений. Под ликующими новостями, устами гладко причёсанных дикторов, о прочей местной жизни: празднества, форумы, конкурсы, премьеры… Скупые благотворительные дары остро нуждающимся, доведённым до предельного отчаяния людям. Да прорехи их, бездонно-дырявые закрывать, что воду лить в прохудившиеся ведра.

Так и обновляются ежедневно новости. Вперемежку с обескураживающими сводками об обстрелах окраин региона. С тщательным перечислением данных о количестве произведённых выстрелов, за прошедшие сутки, о раненых, об убитых. О домах, войной разрушенных.

И всё это очень серьёзно стало ранить слух. Бередить душу. Абсурдом гибридно-юродствующей реальности. В огромном Донбасском мире, который, всем его естеством, с потрохами оголённого добра и заматеревшего зла, безжалостно пустили под откос. Во времени, расстрельно-истерзанно разодранном на горячие куски распоясавшейся ненависти. Под пламенеющей сенью которой, по-прежнему, всё здесь происходит между двумя пограничными, взаимодополняющими друг друга позывными – ДО и ПОСЛЕ.

Но теперь границы, вернее, смысловое поле разделённости этих коротких слов, как громкие выстрелы в молочном тумане неприкаянности, расширились. Ожившими воспоминаниями о фашистской оккупации города – 1941-1943 годы. В недавнем времени - странным образом называвшимся официально, в контексте тех давних событий, - городом Донецк.

СТАЛИНО это было.

СТАЛИНО это было тогда.

После Юзовки - 1869—1924, в честь англичанина Джона Юза, основателя знакового исторического поселения. Большую будущность которому предсказывал Пётр I.

“Сей минерал, если не нам, то нашим потомкам зело полезен будет.” Петр Первый о горючем камне, об угле, о котором узнал из своего Азовского похода в 1696 году.

Город Сталин - в 1924—1929. Без лукавства, именован так в ознаменование стали, которую вырабатывали многочисленные Донбасские заводы. Подпитывавшиеся углём, добываемым в Донбасских подземельях.

СТАЛИНО - в 1929—1961 — город, как говорилось некогда, на востоке Украины, на реке Кальмиус.

Сталинской же была и обширная промышленно-развитая область.

Вся юго-западная часть которой оказалась, во время Второй Мировой войны, после долгих оборонительных боёв, занята немцами.

Как результат превосходства противника над советскими войсками:

· в живой силе и авиации — в 2 раза.

· в орудиях и миномётах — в 3 раза.

Остались свидетели тех страшных Сталинских событий. Дети войны, как их называют. И ещё более престарелые жители города. Запахом хлеба, из отрубей, вперемежку с прогорклой мукой - так запомнилось им их военное детство. С сохранившимися в их душах воспоминаниях о том бедственно-кручинном времени.

Дети, плохо помнящие. Или вообще не знавшие своих отцов. Которые погибли за Родину. Две войны, Гражданская и Отечественная, осиротили их. Оставив им на память фотографии родных людей.

Однако именно так, Родина!, называли тогда люди страну своего рождения. И проживания. Без раздумий отдавая свои жизни. За Родину! За Сталина! Пережив перед этим могучую страстность ментального единства. Глубокую одухотворённость идейного совершенства. Достигнув человеческой зрелости в годах молодой зелёной юности: бросались же под танки и на пулемётные доты вчерашние Советские школьники. Уходили в санитарки, добавляя себе года в военкоматах, школьные выпускницы.

Забылось?

Погибали люди. Проникаясь лютой ненавистью не к своим соотечественникам. Но к врагам своего Отечества. Вероломно вторгшихся в пределы Отечества.

Город Сталино военного времени. Пытаюсь сравнить ту, отдалённую десятилетиями от познания реальность, с сегодняшней. В которой город былых испытаний называется Донецк. Из общего – тяжёлое военное лихолетье. Но в давнем времени, переживаемое всем миром. Сообща. Трудно-терпимо – но всей страной. Голодно-холодно. На подножном корме. В виде картофельных очисток из немецких столовых. Нищенскими милостынями, по пригородам. Где у сельских жителей водилась еда.

Удивительно созидательным и объединяющим было то время. Несмотря на разрушения. Несмотря на ущербность осознания своего человеческого унижения. Но насквозь, хоть отжимай, пропитанное единством кровного патриотизма. Иначе, и не появлялись бы на оккупированных фашистами территориях подпольные группы сопротивления зверствовавшим вражинам.

Подпольщики Краснодона. Молодые гвардии отчаянно осмелевших. Презревших своим бессмертием забвение. Предателями преданные. Заживо в шахтные шурфы сброшенные.

“Невыносимо больно смириться с кричащими фактами нечеловеческих зверств, насилия одних над другими. И понимать, как обесцветилась человеческая память, что на самом деле есть пробел в истории человечества. Но история – наука, не терпящая забывчивости, какой бы она ни была. И признающая только факты в жесткой хронологической последовательности. А если все это предать забвению, то моральные жертвы человечества будут еще ужаснее, чем были те, когда беспричинно бомбили наши города, убивали, калечили ни в чем невинных людей. А потом грубая сила, как дамоклов меч над обреченными головами жертв, стала единственным аргументом в человеческом общении.

Но тогда, в 1945-ом, все же пришла на Землю выстраданная долгожданная Победа. И помогла залечить кровоточащие раны и облегчить впившиеся в кожу каждого, без исключения, страдания. И полетели над Землей годы-птицы мирного созидания.

Но как же так получилось, что равнодушие, как поганая плесень на еще вчера свежих яблоках, успело сегодня покрыть и основательно изуродовать наши души? Как непростительно смешно и нелепо выглядят для оформившейся, безликой и дико гогочущей массы те, кто это поняли. Их, увы, единицы…”

Из моей недавней, шесть лет от роду, книги.

Сказала в ней, как промелькали в воздухе Донбасского лета, образца 2014 года, страшные, по своему смыслу, вести. О юнцах-мальчишках, молодость героев – всегда бесстрашна!, кто бросались, с гранатами в руках, под танки. В котлах Дебальцево и Иловайска.

Оглушительно кричало сердце и о тех молодых танкистах, узнайте же о них наконец!, люди!, пресыщенные своим продажным довольством!, узнайте о тех, кого таскали на верёвках за танками. На всклокоченном разрывами снарядов подворье разрушенного Донецкого аэропорта. Наслаждались изверги. Истошным воплем дикарей алчно выли, от вида проливаемой на Донбасской земле крови. Пока тела мучеников, над которыми произошло надругательство отмщения за свою непреодолимую слабость - от слабодушных не ждите вы праведных дел, не превратились в однообразное, человеческое месиво. Год – 2014.

Безоружные мужчины на передовой: работники городского газового хозяйства, горводоканала, электроснабжения. Бе-зо-руж-ные – значит не вооруженные. С рабочими инструментами в своих руках. Выезжали эти люди, и выезжают, на передок-передовую, иногда – и даже дальше линии разграничения огня. Чтобы устранить прострелы-выбоины в жизненно важных для Донецка коммуникациях. Без газа, воды, электричества – городу, махине многотысячной, неминуемая гибель.

Работающие в открытом, ничем, кроме воздуха, не защищенном степном пространстве люди – соблазнительно отменные, живые мишени для снайперов-извергов. Забавы ради, отстреливавших рабочих. Многие из них – погибли. Многие оказались тяжело раненными.

Но город продолжал и продолжает жизнь. Потому что такими есть Донецкие герои. Потому что нет сбоев в городе с подачей воды, света, газа.

Многих таких безызвестных героев нет сегодня среди живых и здравствующих. Но есть чувство горькой вины. В этом моменте абсолютно уверенно ручаюсь, что не у всех. И чувство стыда гложет. Перед всеми, погибшими в новой Донбасской трагедии.

Такие они есть, сегодняшние безымянные Донецкие герои. Не обласканные всемирными почестями.

Неизвестно, сколько людей, с миром, в земле Донбасской лежит. Не упокоенных. А, может, и не прощённых этим миром.

И остались слухи. О реально происходившем. В том самом месте, что подобен сегодня Волжскому Сталинграду. Говорят, в путеводителях иностранцев Волгоград именно так и называется: Сталинград. Произносят это слово иноземцы с глубоким почтением к геройству русских. Из страшных, долго длившихся дней солдатского боевого отчаяния. Переродившегося в героизм. В котором только смерть и решала, кому из живых отмерено жить дальше.

Как это было и на руинах разрушенного Донецкого аэропорта. Недалеко от которого – здание Донецкого, обобщённо пронзительного зла. Многоэтажный полуразрушенный жилой дом. Одно из самых ужасных воспоминаний из лета 2014-ого. Казалось, падал дом на землю, всем своим кирпичным строем, под миномётным, многодневно-многочасовым пулевым дождём. Обстрелом... Да не упал дом, не завалился. Устоял. Как окаменевший исполин-боец, не похороненный после пыток… Застывший в вертикальном положении своего непобедимого упорства.

Ещё раз о слухах. Говорят, останется этот дом, на этой земле. На вечное вечно. Как проникший в Донецкое бессмертие жизненный урок мужества. Как повторение подвига Сталинградского дома Павлова. Как неповиновение сильных духом - злу. Как пробная кровь на проверку человеческой вшивости.

Как это было в 2014. Когда начало Донецких разрушений совпало, по времени, с началом проведения в местных средних школах выпускных экзаменов. И, соответственно, завершались они выпускными баллами выпускников.

Веселиться – не веселиться. Не было тогда более животрепещущей темы в Донецкой мистике фатального рока. В отяжелевших тогдашней страшной бытностью пределах нескольких километров, уже трудно, как расстояние, преодолимых – бесконечные обстрелы территории. Разделили они оцепенелый, оскорблявший своим барским благополучием болотный затышок центра города от начавшегося, на незначительном отдалении от него, смертоубийства.

Веселье состоялось, как в отстойном провинциальном захолустье. И многое, из того, позорного времени рассыпалось, из своих пережитых контуров, на осколки аморальности. А веселье то, беспутно циничное, убого радостно-безмятежное, запомнилось. Как чудовищный вызов вызревшего мракобесия начавшим быть кровавым Донецким реалиям. С, как показалось устроителям адовых баллов, оправданием: школьный аттестат получаешь раз в жизни.

И раз в жизни, какой непростительный промах безграмотных высокопоставленных городских невежд!, надо было что-то делать, реально весомо действовать. Чтобы остановить случившееся кровопролитие.

Невозможно не добавить: должно быть, проступают разводы бледных, неулыбающихся призрачных теней погибших мальчишек-танкистов, на фотографиях отвеселившихся Донецких выпускников 2014 года. На счёт последних – сомнений нет: слова о патриотизме для них – давно избитая синтаксическая конструкция обыкновенного пустотрёпства.

…Тоже довелось услышать, как произносят немцы название этого Советского города: STA-LIN-GRAD. Добросовестно выговаривая каждый слог. Ощущая неимоверную силу русскую в этом названии. Безоглядная дерзость – и в Донбасском Сталино. В котором после школьных выпускных празднеств – началась Великая Отечественная война.

А духовность былых времён, в годах военного разгрома, оказалась на высоте.

История послевоенного Сталина – время созидания, строительства высокоразвитых промышленных зон, протяжённостью – на десятки километров. Возрождалась-строилась активная трудовая жизнь в Дебальцево, Горловке, Краматорске, Дружковке, Иловайске, Константиновке, Мариуполе. Прописанными в работах Иосифа Сталина словами:

“Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьёзного культурного роста членов общества без серьёзных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно прежде всего сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов. Это необходимо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования.

Для этого нужно, дальше, коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную заработную плату рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше, как путём прямого повышения денежной зарплаты, так и, особенно, путём дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления».

И.В. Сталин «Экономические проблемы социализма в СССР». (Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 г.) Госполитиздат 1952 г.

История Донецка, начиная с 1961 года, - дань уважения шахтёрскому труду. Ребят, работавших в подземных шахтах, можно было узнать по чёрным подводкам под глазами. Фартили они так, по-простецки. Не стыдясь своей хорошо-достойно оплачиваемой тяжёлой работы. И не смывали после смены угольную пыль вокруг глаз.

История Донецка после позорного развала Советского союза – история жадно и корыстно разбогатевшего города. В который стекались деньги всего Донбасса. На которых был достигнут пик звериного Донбасского капитализма. При котором осуществился дерибан народного добра, и шахтёры быстро превратились в касту рабов. Этим продолжился развал великой страны. Об особенностях развития которой Сталин однажды сказал:

«Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода»

/Беседа с председателем американского газетного объединения “Скриппс-Говард Ньюспейперс” Рой Говардом. 1 марта 1936 г.

История Донецка сегодняшнего – история обуглившегося в пламени войны блокадного города. Тлеющего лихорадкой безвременья городского поселения. Страдающего непрекращающимся кровоточием своих заброшенных окраин. Поражённых, как быстро узнаваемой, по своим симптомам, проказой, ещё и разрухой, безработицей, бедностью, безнадёгой. Всем тем, что разобщает людей, разрушает здоровые инстинкты человечности. И прочно воздвигает барьеры отчуждённости в людских замкнувшихся душах. Давно стали они олицетворением раскола вяло текущей и всё более усугубляющейся несправедливости. Попранной фетишем пустобреха.

Вполне возможно, что воскрешение здесь из забвения имени Сталина расшевелит Донецкие, мучительно перезревшие проблемы.

Главная из которых – ??? Или начало всех начал – переосмысление отношений друг с другом? И, если золотисто бронзовые бюстики Сталина, появившиеся в обозрении общественной жизни Донецка, каким-то образом смогут напомнить людям о потерянных ценностях, то пусть воспоминания эти начнутся со Сталинских пророческих слов:

«Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний.

Сила СССР – в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы.

С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций.

И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом.

Все это ляжет на плечи русского народа. Ибо русский народ – великий народ. Русский народ – это добрый народ. У русского народа – ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него – стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Потому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ – неодолим, неисчерпаем''.

/Беседа с А.М. Коллонтай, ноябрь 1939 г.
Источник: Извлечения из дневников А.М. Коллонтай, хранящихся в Архиве МИД РФ, произведены историком М.И. Трушем. (c. 611)/

Хорошо сказано. Но многое из этого, к сожалению, уже никогда не оживить…

Без самого Сталина. Потому что природа, воздух и дыхание Земного света, лучи утреннего солнца - не воодушевляют. Когда продолжаются разрушения. В природе и в мозгах.

С уважением, Людмила Марава. ДОНЕЦК!!! 30 мая, 2020 год.

P.S. Статью сопровождает фотография-коллаж Донецкого аэропорта. ДО и ПОСЛЕ.

Понятное дело, в контексте происходящей Донбасской трагедии.

Но… Если спросили бы меня, сколькими, не произнесёнными ещё мною словами я рассказала бы о моём городе – Юзовка - Сталино – Донецк - Сталино, я бы произнесла одно: ДЕТИ!

Много их родилось и рождается в эти окаянные дни в блокадном городе. И забывается о том, что Сталино-Донецк-Сталино ежесекундно страдает своей блокадной ущербностью. Даже тогда, когда улицы его переполнены детским щебетом.

В Донецке – он особенный. Очень звонкий и бесстрашный.

Самый страшный враг детства – война. В которой дети, безвинные ангелы Земные, погибают. Не имеет значение, как называется город, в котором это может происходить. Важно, что взрослые, ответственные за жизни своего потомства, это допускают.

8 марта 2024
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
1.0x