На протяжении нескольких дней СМИ целого ряда стран предлагают общественности комментарии по поводу имевших место утечек высказываний министра иностранных дел Ирана Мохамеда Джавада Зарифа. В них содержатся критические замечания в адрес покойного генерала Сулеймани, Корпуса Стражей Исламской революции и России. Я, как и многие политологи, с интересом познакомился с этими высказываниями и сделал на их счёт свои выводы.
Прежде всего скажу, исходя из многолетнего опыта дипломатический и политологической работы, что случайные утечки на уровне министерства иностранных дела любой страны – вещь крайне редкая. Они, как правило, появляются тогда, когда кому-то выгодны. Уже это определяет направленность информации, содержащейся в утечке - она всегда выгодна одной стороне и вредна другой, и с этой точки зрения утечка сродни преступлению: следователь всегда прежде всего ищет того, кому преступление выгодно.
Давайте посмотрим, на каком фоне произошла данная утечка. Америка, её союзники по НАТО и её сателлиты рассматривают возможность восстановления международного договора, получившего в СМИ название Иранской ядерной сделки. Речь идёт о том, чтобы продолжать международный контроль за состоянием мирной ядерной программы Ирана и ни в коем случае не допустить осуществления программы создания им ядерных боеприпасов любого вида. Если в результате «утечки» появляются некие индикаторы того, что международный мониторинг неэффективен, получается, что восстановление параметров сделки и подтверждения обязательств сторон не имеют ни цены, не смысла.
В данном случае отношение к сделке внутри самого Ирана изображается как борьба между умеренными политиками, какими считаются на Западе сам министр Зариф и президент Хасан Рухани, и сторонниками жёсткой линии, к которым относят и Корпус Стражей Исламской революции, и, конечно же, Верховного лидера страны. Смотрите, что пишет израильская газета "Джерусалем пост". Цитирую: «Утечки изображают иранское правительство таким, какому нельзя доверять, потому что Зариф - улыбающееся лицо режима, но на самом деле не представляет его политику. Это могло бы повлиять на западные страны, поскольку они подписывают сделки с Зарифом, а Иран потом может сделать вид, что нарушает положения сделки исключительно потому, что их подписало лишь министерство иностранных дел».
Утечки, таким образом, дезавуируют политику руководства Ирана, в корне лишают его легитимности, какая предполагается при подписании международных договоров такого масштаба и значения. Между тем, иранское правительство и все государственные и общественные организации Ирана неоднократно подтверждали приверженность международному договору и перестали считаться с ним только после того, как США вышли из сделки – причём, не ссылаясь ни на нарушения её положения Ираном, ни на какие-либо другие чрезвычайные обязательства.
В утечках присутствуют высказывания, которые якобы говорят о том, что между Зарифом и убитым в результате американского террористического нападения генералом Сулеймани были серьёзные разногласия, вызванные тем, что Сулеймани международную сделку якобы не одобрял. Генерал не может возразить на это сегодня. Но, будучи военным, генерал, даже не питая к сделке симпатии, выполнял все полагающиеся обязанности, которые вменяются военному, а именно – беспрекословное выполнение приказов вышестоящего начальства. Это означает только одно: Сулеймани не имел никакого отношения к тем, кто сделку осуществлял и следил за выполнением её условий. Он был занят не менее серьёзным делом: помогал сирийскому народу бороться с ИГИЛ.
Критика Зарифа в адрес Сулеймани и вообще Корпуса Стражей Исламской революции не только запоздалая: она ещё показывает существенную перемену в его позиции. В октябре 2017 года, то есть совсем недавно, он заявлял: «Сегодня иранцы - мальчики, девочки, мужчины, женщины – все являются членами КСИР; они твёрдо стоят рядом с теми, кто защищает нас и весь регион от агрессии и террора». Является ли эта перемена результатом политической реформации или временными соображениями внутриполитического характера, покажет только само время. Но вместе с обвинением Сулеймани в том, что он стремился разрушить сделку, звучит ещё обвинение в адрес России: она, дескать, тоже приложила руку к тому, чтобы не допустить подписания международного договора, саботировала процесс его проведения в жизнь.
Абсурдность этой позиции очевидна даже человеку, не имеющему никакого представления о международной политике и существующей реальности: Россия – одна из стран, которая всегда активно выступала за нераспространение ядерного оружия, за то, чтобы в международных делах был порядок, определённый ООН, МАГАТЭ и другими международными организациями, заботящимися о мире и о недопустимости решения конфликтов с помощью силы. Чего могла бы добиваться Россия, саботируя сделку? Чтобы США и их союзники нанесли бы удары по Ирану, который на протяжении многих лет является дружественной России страной, её союзником в борьбе с ИГИЛ и за сохранение суверенитета Сирийской Арабской Республики?
Многое из вышесказанного хорошо известно политикам высшего уровня во многих странах и на Западе, и на Востоке. Поэтому аналитики на разных континентах погрузились в разного рода размышления, почему иранский министр иностранных дел случайно (или намеренно) позволил информации такого рода попасть в мировые СМИ. В Израиле, где практицизм порой затеняет собой логику, решили, что Зариф готовит себе место профессора в американском университете. В США, где часто принимают желаемое за действительное, предполагают, что Зариф бросает вызов сторонникам жёсткой линии, намерен стать знаменем иранского либерализма. Наконец, кое-кто напомнил, что Иран стоит на пороге выборов, и, в сущности, там действительно начинается предвыборное противостояние между «умеренными» и «жёсткими».
Беседуя со многими политологами и дипломатами в России на протяжении многих лет, я давно пришёл к выводу, что Москва никогда не делала ставку ни на одну группу политиков, ни на другую – независимо от того, какую позицию они занимают. Это подлинно демократичное отношение ко внутренней политике других стран: выбор руководства страны, её политической линии, её дружеских или даже недружественных отношений с другими странами должен решаться её народом, её обществом на основе всеобщего равенства и максимальной открытости сторон. Россия никогда не принимала позиций США и НАТО, которые беззастенчиво проводят политику давления на другие страны, чтобы те принимали их правила игры, их политические приоритеты, их мораль.
А потому из того, что я знаю, слышу и вижу, точка зрения России всегда такова: решение внутренних вопросов Ирана – это дело иранского народа. Внутри этой страны есть сторонники проведения более дипломатичной мировой политики, чуть более либеральных правил деятельности и на международной арене, и внутри страны. Есть, разумеется, и сторонники жёстких ответов на разрушительную деятельность возродившегося международного империализма, на грубый диктат США, на создание ими блоковой системы, которая, как это ясно каждому, грозит не только серьёзными проблемами, но и войной против Ирана. Но это расхождение во взглядах должно не разъединять иранский народ, а наоборот, сплачивать с каждым днём все больше. Мелочные обиды и разногласия не могут и не должны приводить к расколу в тех условиях, когда всем очевидно, что Иран – не только одна из мишеней сил мировой реакции, но и один из оплотов борьбы ряда ближневосточных народов против сил мирового зла.
Я верю, что понимание этого факта должно прийти ко всем политическим силам в Иране. В это верит народ России. В это верят народы Ближнего Востока.
