Далее Юваль Харари Ной осуществляет очередное нападение на религию. Это давно стало общим местом «успешной» литературы, давно осуществившей свободолюбивую антиклерикальную мимикрию. Особенность Харари такова: он не столько нападает на давно взятый бастион религии, сколько приводит некогда штурмовавших и захвативших его гуманистов к одному с былым мракобесием знаменателю. Харари вновь включает свой хорошо смазанный редуктор и сводит религию к «слишком человеческой» теории с тем, чтоб провокационно возвести определённую теорию на тот же помост «истории», подвести её к той же самой гильотине. Действительно, опровергнуть можно лишь ту религию, которую признали только лишь человеческой теорией. А шельмовать можно лишь теорию, в свою очередь уравненную с религией как заблуждением, лишённым исторических прав на существование в свободном мире.
Ещё можно, вместо дезавуированной монотеистической религии (несущей своим адептам лишь моральные основы), предложить какие-нибудь увлекательное языческое многобожие. Обычно в этот момент мы сразу встречаемся с буддизмом, навязчивая пропаганда которого тут и там нам уже привычна не менее, чем критика христианства.
Ну и ещё можно со слезой в голосе противоположить религии духовность как таковую, ибо «Духовность для религий – основной враг» (с. 219). Ну, доктор, как скажете. Мы соглашаемся с вами тем быстрее, чем меньше мы знаем о религии…
В целом же Харари не то чтобы антирелигиозен. Он религиозен, но в прогрессивном смысле, о чём мы ещё поговорим. А в заключение этого широкого шага номер девять давайте бегло взглянем, что такое есть современный ковенант и с чем, собственно, он нас привык есть.
Ковенант (англ.) – это соглашение, договор: «Мы все заключаем его в миг своего рождения, и оно регулирует наши жизни до нашего смертного часа. Отменить его или выйти за его пределы удается очень немногим. Оно определяет, что мы едим, где работаем, о чем мечтаем, и решает, где мы живем, кого любим и как умираем» (с. 235). Сильная вещь, которая, по слову Харари, – является конкретной сделкой: «Люди соглашаются отказаться от смысла в обмен на власть».
Смысл человеку может дать некий религиозный или идеологический план космического масштаба. Но прогресс достиг и этой терры инкогниты: «Культура современной эпохи отвергает эту веру в великий космический план. Мы не актеры в некой большей чем жизнь драме (!). У жизни нет ни сценария, ни драматурга, ни режиссера, ни продюсера… Смысла в ней тоже нет. По данным науки (!), бытие вселенной – слепой и бесцельный процесс, полный шума и ярости, но ничего не значащий…» (с. 236).
Ну и как бы понятно, что по замыслу режиссёра и драматурга доктора Харари-Оксфордского тут должна появиться на сцене добрая фея вседозволенности. И точно – вот она: «Мы можем делать все, что хочется, – если будем знать как. Нас ограничивает только наше собственное невежество <…> На практике современная жизнь – это постоянная погоня за властью в лишенной смысла вселенной» (с. 237). Не совсем понятно: где тут власть? Мне кажется, что власть тут именно у того, кто гоняет героя по вселенной компьютерной игры, в которой он отныне существует…
И дело в том, что современная погоня за чьей-то властью поддерживается альянсом научного прогресса и экономического роста, обеспечивающих материальные стимулы: «То, что Моди (Индия), Эрдоган (Турция), Абэ (Япония) и председатель КНР Си Цзиньпин строят свои карьеры на экономическом росте, свидетельствует о его почти религиозном почитании во всех концах света» (с. 245). «Вас не должно устраивать ваше нынешнее положение (даже если устраивает), вы всегда должны стремиться к большему» (с. 257). «Поэтому алчные магнаты, крупные фермеры и свобода слова (!) находятся под защитой, а окружающая среда, социальные структуры и традиционные ценности, мешающие рыночному капитализму, демонтируются, ликвидируются и разрушаются» (с. 246). «Чтобы обеспечить каждому жителю Земли уровень жизни благополучного американца, потребуется еще несколько планет» (с. 251).
Ну и ещё цитата о нашей реальности, которая уже не кажется всего лишь интерсубъективным миражем:
«Человечество оказалось заложником двойной гонки. С одной стороны, мы чувствуем себя обязанными ускорять темпы научного прогресса и экономического роста… С другой стороны, человечеству нужно двигаться так, чтобы хотя бы на шаг опережать экологический Армагеддон… Всегда ли наука будет способна одновременно спасать экономику от охлаждения и экологию от перегрева? А поскольку скорость развития постоянно увеличивается, размер допустимой погрешности продолжает уменьшаться… В истории нет справедливости. В бедствие или кризис бедные почти всегда страдают гораздо больше, чем богатые, даже если богатые сами спровоцировали трагедию» (с. 252-253).
Как-то так, в общих выразительных чертах выглядит Современный потребительский Ковенант. Из лап которого нам не выбраться без глобальных перемен. Итоги: 1) прошлое человечества черно и как минимум устарело. 2) морально устарела и современность, зиждущаяся на старом заблуждении гуманизма. Поэтому и шагать нам дальше придётся широко.
