«Адам и Ева жили в райском саду как собиратели. Изгнание из рая поразительно похоже на аграрную революцию. Вместо того чтобы позволить Адаму и дальше собирать дикие плоды, разгневанный Бог грозно повелел: «В поте лица твоего будешь есть хлеб». Наверное, не случайно библейские звери разговаривали с людьми только в доаграрную эру рая» (с. 93).
Харари обращается к Писанию, к данным современной археологии, чтобы разобраться в проблемах появления человеческой цивилизации. И показать, что она далась юному человечеству ценой невозвратимых потерь свободы, даже качества жизни. В книге «Sapiens» этот доктор Оксфорда называл аграрную революцию «величайшим обманом истории». Теперь он сокрушается о пути, избранном человечеством (из первобытного состояния к цивилизации древних аграрных царств) несколько сдержаннее. Теперь он говорит о ценностях животного состояния в контексте отсутствия принципиальной разницы между бессловесной тварью и человеком, которого Л. Фейербах называл «животным религиозным». Правда, какая разница (о религии после) между эмоциями животного и «человека разумного»? Если эмоции присущи и тем, и этому, то…
«В последние десятилетия учёные-биологи (!) доказали, что эмоции – это не таинственный духовный феномен, полезный лишь для сочинения поэм и симфоний. Эмоции – это биохимические алгоритмы, которые насущно необходимы для выживания и воспроизводства всех млекопитающих» (с. 101).
Здесь мы впервые встречаемся с понятием «алгоритм». Мантру о биохимии слышим не в первый раз, а вот алгоритм – появляется на сцене впервые. Представление постепенно набирает ход. «Алгоритм – это ряд последовательных шагов, который может использоваться для проведения расчётов, решения задач, принятия решений» (с. 101). Добавим, и для создания нового мира: «алгоритм души» стал бы ничем иным, как бухгалтерией внутреннего мира человека, или окончательным доказательством его отсутствия. Если можно описать душу программным языком, значит… её нет. Нет свободы. Нет Бога. Значит, нет и жалости к набору цифр под наименованием «человек». Поэтому, согласно техзаданию Харари, не удивительно читать:
«В последние несколько десятилетий биологи (!) пришли к твёрдому заключению, что человек, нажимающий на кнопки и пьющий чай, – тоже алгоритм» (с. 102).
Не так-то легко это сразу осознать (всего несколько лет назад для меня самого это стало неожиданным открытием): человек как самоценная духовная личность даже в теории возможен только тогда, когда в Небесах «находится» его Творец. Стоит исчезнуть хотя бы даже идее Господа Бога – и «человек разумный» довольно быстро и легко выталкивается из мира ценностей и смыслов обратно в животный мир. Человек тогда лишается исторической прерогативы правового субъекта. Отныне и навсегда он становится объектом, попросту скотиной, достойной сожаления только если того захочет новый хозяин. Реальный хозяин, вместо призрачного непризнанного Бога. Харари – объективный. Он пишет: «Мы привыкли думать, что теистические религии превознесли великих богов. Мы забываем, что они превознесли и человека. Раньше Homo Sapiens был одним из тысяч действующих лиц. В новой теистической драме он получил роль героя, вокруг которого вертится Вселенная» (с. 111).
Харари признаёт. Но то, что он вынужден признавать, совсем ему не нравится: «Теистические религии переписали сценарий, превратив вселенную в блеклую ибсеновскую драму с двумя главными героями: человеком и Богом…» Харари сожалеет: «…звери, растения и прочие создания природы – были сведены до уровня немой декорации» (с. 110).
Ладно, чего уж тут объяснять долго: автору «Человекобожия» необходимо акцентировать относительность и условность отличия животных от человека. Как бы мы не сочувствовали братьям нашим меньшим, как ни жалели бы их и не любили, – всякое уравнивание уравнивает не животное по возможно высокой «гуманистической» планке, а выравнивает, нивелирует человека по возможно низкой планке его дегуманизации. То, чем занимается Харари, есть редукционизм чистой воды, пусть даже и с некоторым постмодернистским интеллектуальным блеском.
Далее автор наш подступает к собственно гуманизму. Далее он переваливает все беды и несовершенства капитализма на собственно гуманизм. Чтобы сказать последнему – «нет». Чтобы сказать «да» – первому.
«Гуманистических религий» по Харари – три: либерализм, коммунизм, нацизм (ещё образчик редукции – учение, не имеющее сакральной санкции или само опирающееся, как либерализм или нацизм, на ту или иную религию – религией называться не может!). Все три – детища научной революции, но все подразумевают, по Харари, в человеке некую уникальную священную сущность. Далее в «Homo Deus» следует трудная битва с «человеческой искрой». Держите ваши уши наготове, хотя по нынешним временам это – старое шоу.
