нов. ред. 9.
Понемногу мы приходим к тому, что новым врагом светлого будущего (сменившим на исторической сцене обскурантистское мракобесие) стал… гуманизм. Харари считает первейшей заповедью гуманизма «наполняй смыслом бессмысленный мир» (с. 261). Так по его мнению следует прочитывать старую максиму «человек есть мера всех вещей». В контексте современного общества мера всех вещей – потребление. Смыслом жизни его сделал именно гуманизм. Поскольку увеличение потребления невозможно, то гуманизм становится опасным для прогресса.
Далее следует пространное объяснение об истоках и путях гуманизма, о его ценностях (человеческая личность, индивидуум) и разновидностях. Догмой гуманизма, понятно, объявляется не кантовский императив, не совесть, ибо это старомодно, а… моральная чуткость. И то правда: в совести многовато ещё клерикального духа. От неё разит.
В целом же гуманизм был хорош когда? Когда служил тараном против католичества. Но теперь, повторю вместе с Ювалем Ноем, знамя его выцвело, а звёзды его померкли. Джордано Бруно его давно сожжены. И стал теперь гуманизм похож на Степана Трофимовича Верховенского из «Бесов». Половинчатым стал, неповоротливым. Короче говоря, ненужным более, а значит, реакционным. То же, значит, и либерализм. И его туда же.
Тем более, что, например, «в целом ряде случаев либерализм слился с вековыми чувствами племенной идентичности, породив современный национализм» (с. 294). И другой компроматик на гуманизм-либерализм имеется. Войны, например, между его разновидностями: либерализмом, коммунизмом и нацизмом, так потрясшие мир в XX веке. Словом, есть у гуманизма, как у религии свои голые скелеты в шкафу, свои кровавые мальчики в глазах. Современность, таким образом, не лучше проклятого прошлого, и вздыхать о ней незачем…
Впрочем, как в случае с религией, Харари «далёк» от огульных оценок и навешивания ярлыков. Вот как:
«Как сталинские гулаги не перечеркивают автоматически все социалистические идеи и аргументы, так и ужасы нацизма не должны делать нас слепыми ко всему, что бы ни предложил эволюционный гуманизм» (с. 302).
«Эволюционный гуманизм» – это то, за что ратовал Гитлер. И тем неожиданнее звучит следующий пассаж в устах видного представителя Еврейского университета:
«Освенцим должен служить кроваво-красным предупреждающим знаком, а не чёрным занавесом, скрывающим от нас целые сегменты человеческого горизонта. Эволюционный гуманизм сыграл важную роль в формировании современной культуры и, очевидно (!), сыграет даже более значительную роль в формировании XXI века» (с. 302).
Мне одному эти слова с этой кафедры кажутся особенно зловещими? После краткой паузы, без особенной озабоченности связкой слов (надеюсь, она для нас не самое главное; если ошибаюсь – простите) помещу рядом ещё пару цитат. Всё-таки жаль бросать их на пути к завершающей и важнейшей части обсуждаемой книги. Вот смотрите – это об исламских фундаменталистах:
«Более чем через столетие после того, как Ницше объявил о Его кончине, Бог, кажется, возвращается. На самом деле это мираж. Бог умер – просто нужно какое-то время, чтобы избавиться от тела» (с. 315).
Мне одному кажется, что эта цитата имеет странную близость к предыдущей?
А как вам вот эти строки:
«Если вся вселенная держится на человеческом опыте переживаний, что будет, когда этот опыт, эти переживания станут еще одним продуктом с заранее заданными свойствами, не отличающимся по сути от любого другого в современном супермаркете?» (с. 326).
Какое во всех сентенциях автора «Homo Deus» сознание собственной непреодолимой силы – оно граничит с уверенностью тона победителя в некоей войне, который готовится продиктовать условия послевоенного мира. Всё в мировоззрении Харари взвешено, оценено, найдено слишком лёгким. Все, склонив голову, ждём решения своей участи…
Перед шагом в третью часть, которая называется «Homo sapiens теряет контроль», соотнесите все эти цитаточки между собой. Глубинная логика во всех трёх такая, что хочется уже петь аллилуйя.
