Третья часть начинается широкими шагами кованного сапога постмодерной мысли по «телу» пресловутой свободы воли – истерзанной, в порванном платье, уже отупевшей от постоянного насилия над собой… Ужели же и Виктор Пелевин – аспирант Оксфорда или профессор Еврейского университета? Нельзя отделаться от мысли, что, например, «Любовь в Трём Цукербринам» или «iPhuck 10» написаны или по следам работ Харари, или по единым для обоих авторов уставам и методичкам. В лучшем для нас случае Пелевин – это тролль восьмидесятого уровня… Что не исключено.
Насчёт души, сознания, Бога и свободы резюме покуда одно: поскольку учёным и «говорящим головам» прогресса, начиная с Декарта, плачено за определённый результат – постольку они выполняют условия Большого договора между капиталом и свободной мыслью. Не беда, что свободная мысль давно и прочно посвящена отсутствию свободы воли. Кто же заметит?
Хотите – почитайте об этом у Харари, который, по классификации Виктора Пелевина, подпадает под ту же строку, что и француз Анри Леви накануне убийства Каддафи. Он тоже «дискурсмонгер». Поэтому обойдёмся без разбора его весомых и научных аргументов. Я лично готов протянуть Ювалю Ною увесистый колун. Пусть разобьёт вдребезги остатки головы этой глупой нищенки – пресловутой «свободы воли». Только пусть, опуская мой колун на её череп, помнит о том, что и мой жест, и его удар – свободны, как свободным действием автора рождена, от первой буквы до последней точки, его книга о сумерках свободы. Ибо только нечто свободное внутри себя может быть убедительным, как убедителен Харари: в случае этой работы он не только выбрал свои желания, он ещё боролся с многими обстоятельствами за осуществление творческого замысла, выбирая его как свой проект. Активность нейронов Харари взросла с рождения в его свободе, его смыслах, его мировоззрении – которые он тоже когда-то так или иначе выбирал. И довольно об этом. Обратное прочтение доказательств резюмирует сам Юваль Ной: «Хотите увидеть философию в действии – посетите лабораторию робокрыс» (с. 335). Хорошо сказано. И главное – вызывающе свободно. По-пелевински.
Ну а теперь, коли со свободой покончено, пора переходить к будущему.
