Пора, наконец, немножко ознакомиться с обещанным посланием о новых религиях, на этот раз, единственно верных и путеводных…
«Эти новые технорелигии, – говорит Юваль Ной Харари на финишной прямой, – можно разделить на два основных типа: техногуманизм и религию данных…» (с. 411). Техногуманизм, предпочитающий «более консервативный» путь постепенного усовершенствования – апгрейда человека, рано или поздно столкнётся с необходимостью усовершенствования на технологической основе человеческих страстей. То есть, техногуманизм либерален, и он неминуемо «встречается с неразрешимым противоречием. Он считает человеческую волю самым важным, что есть во Вселенной, и потому побуждает человечество развивать технологии, способные контролировать и трансформировать волю… Но случись нам когда-нибудь добиться такого контроля, техногуманизм не будет знать, что с ним делать, так как священная суть человека превратится тогда в очередной дизайнерский продукт…» (с. 428). То есть, либо гуманизм, либо всё-таки техно. Одно из двух. И если «гвоздь», на котором «висит» Вселенная человека, вбит в проблемном для технологии месте, она вытащит его щипцами из этого неправильного места: она «перевесит» человеческую Вселенную удобным для будущего манером…
«Смесь практического умения манипулировать разумом с полным незнанием ментального спектра и узкими интересами правительств, армий и корпораций, – считает автор, – это рецепт больших неприятностей. Мы будем успешно модернизировать наши тела и мозги, теряя в процессе наш разум. Фактически техногуманизм может упростить человека» (с. 425).
То есть, начинается всё уже сейчас. «Упростить» же человека означает уничтожить его.
Поэтому, без лишних слов переходим к более перспективной религии Big Data. В чём её суть? Цитирую, храня испуганное молчание неофита.
«Датаизм провозглашает, что Вселенная состоит из потоков данных и что ценность всякого явления или сущности определяется их вкладом в обработку данных… Таким образом датаизм разрушает барьер между животными и машинами и предрекает, что электронные алгоритмы в конце концов расшифруют и превзойдут биохимические алгоритмы» (с. 430).
Датаисты считают, что «люди больше не в состоянии справляться с огромными потоками данных, поэтому не могут превращать данные в информацию и уж тем более в знания или мудрость. Поэтому обработка данных должна быть доверена электронным алгоритмам, намного более мощным, чем человеческий мозг» (с. 431).
«Барьер» между животными и машинами это никто иное как человечество. И ему нет места в мире датаистской машинной логики, потому что «барьер» вторичен, потому что самая лучшая машина обработки данных – фондовая биржа… Самая высшая ценность – свобода распространения как можно большего объёма информации…Лучший политический строй – тот, что может централизованно обработать наибольшее количество данных… И так далее:
«Поскольку объем и скорость потока данных возрастают, такие достопочтенные институты, как выборы, политические партии и парламенты, могут выйти из употребления просто потому, что обрабатывают данные недостаточно эффективно» (с. 437).
«Госчерепаха не может поспеть за технозайцем. Она перегружена данными» (с. 438).
«Поэтому политика XXI века лишена масштабных прозрений. Правительство стало просто администрацией. Оно управляет страной, но уже не ведет ее за собой» (с. 440).
«Но вакуум власти редко длится долго… Если человечество не будет справляться, оно может предложить попробовать кому-то другому» (с. 442).
«Согласно датаизму, человеческие переживания не священны и Homo Sapiens – не венец творения и не предтеча некоего Homo Deus. Люди – не более чем инструменты для создания Интернета Всех Вещей, который может в итоге выйти за пределы планеты Земля и заполнить собой всю галактику и даже всю Вселенную. Эта космическая система обработки данных будет подобна Богу. Она будет везде, она будет контролировать абсолютно все, и людям суждено раствориться в ней» (с. 446).
Так-то вот и приближается новая сингулярность или новое «Царство Небесное»: когда свобода информации окажется выше свободы слова. Наверно, книга Бытия тогда будет начинаться так: «В начале была информация…».
«Свобода информации, – скажут тогда алгоритмы, – дается не людям. Она дается самой информации» (с. 448).
«Информации» – пишет имя нового божества Харари, выделяя его сразу полужирным и курсивом. И знаете, здесь, вот именно под конец, спорить-то особо и не о чем. Потому что по науке-то современной всё так и есть. Вот так: «По мере того как глобальная система обработки данных делается всезнающей и всемогущей, подключенность к ней становится источником всего смысла. Люди охотно растворяются в информационном потоке, потому что, становясь его частью, начинают ощущать себя частью чего-то неизмеримо большего, чем они сами (с. 452).
А это ли не вечная мечта людей о причастности (и причастии) к Великому Вечному?
Вспомним о смысле великой акции «Бессмертный полк». И вспомните, чем он стал 9 мая – в он-лайн режиме. Датаизм – это когда вместо фото по улице пройдут трёхмерные голограммы, которые будут махать нам, улыбаясь, говорить с нами…
Таким образом, отбиваясь от посылов Харари на протяжении всей книги, под занавес я вынужден-таки признать, что положен на обе лопатки. Борьбу проиграл не я, но лежать ненужной грудой всё равно мне.
Ибо выхода нет: нет никакой надежды, что инспирированные пророчества предтеч вроде Харари или Пелевина – не сбудутся. Вместо аналогового церковного хора, вместо механического органа земная цивилизация хочет теперь обращаться ко Вселенной («Big Data») потоком данных, в котором от человека – «животного религиозного» уже ничего не зависит… Даже субъективно – ведь поток данных не может быть субъектом.
Остаётся добавить только вот что.
Мир голой информации, моральным критерием которой стал только её валовый объём (или совершенно мутный поток), это мир абсолютизированной поверхности явлений. Мир авансцены и мизансцен, провозглашённый последней истиной в угоду сценаристу, режиссёру, хозяевам театра.
Но здесь Харари и Ко могут встретиться с хмуро-хмуро глядящим на них Шекспиром. Это может казаться парадоксальным, но самые авторитаристские режимы становятся теперь наиболее близки гуманизму, поскольку: «В XVIII веке гуманизм потеснил Бога, поменяв теоцентричное мировоззрение на гомоцентричное. В XXI веке датаизм может потеснить людей, переключившись с гомоцентризма на датацентризм» (с. 456).
Происходят ли такие революции без сопротивления? Или – всё уже решено?
Несмотря на оговорки вежливости, понятно, что великие Алгоритмы будущего, неподвластные человеческому разуму, долго ли, коротко ли, но решат все технические проблемы. Будут решать их до последнего нашего живого вздоха, пытаясь поставить форму (не в аристотелевском смысле) на место содержания. Ведь данные, цифры, – это чистая форма. Вот почему «Царствие Квантового Движка», в которое мы идём, можно понимать и как Конец Света для человека.
Может быть, это всё действительно закономерный процесс.
Я старался – хотя бы вот так, покороче, сбивчиво – обратить внимание на главную проблему наших дней, теперь уже описываемую открыто, беззастенчиво, со смаком и удовольствием.
Когда-то закономерным для предков сегодняшнего человека было вести себя по закону джунглей. И чтобы состояться, человеку пришлось вести себя как раз вопреки системе управляющих его страстями инстинктов. Человек из начала – это то, что вопреки, а не по течению. Кажется – да нет, уже очевидно – что новое «осевое время» пришло.
Чем оно будет – концом и новым началом?
Скорее всего, концом.
Но свечечки тоненькие пока ещё горят.
