Разоблачение польского шпиона Сосновского в 1935 году стало в Германии скандалом. Головы не летели, но погоны – да. Начальнику абвера это стоило должности: капитан 1 ранга Конрад Патциг вернулся обратно на флот, его место занял адмирал Канарис.
Красавец ротмистр
В марте 1926 года в Берлине появился блестящий молодой отставной польский офицер: атлет, красавец, великолепный наездник граф Георг фон Сосновский, рыцарь Налемский. Граф рассказывал, что воспылал неземной страстью к жене командира полка и был любим. Когда связь раскрылась, разгневанный муж потребовал удовлетворения и офицер готов был без колебаний встать под убийственный выстрел, но по требованию командира дивизии, не желавшего скандала, подал в отставку. Светские красавицы млели: «Вот она, настоящая любовь!»
Сосновский быстро вошёл в круг военной аристократии и в апреле 1926 познакомился с Бенитой фон Фалькенхайн. Сама из рода потомственных военных, Бенита вышла замуж за офицера, сына начальника Германского генерального штаба в Первую мировую войну и работала секретаршей в военном министерстве. В ход пошла «тяжёлая артиллерия»: корзины цветов, дорогие подарки. После месяца осады крепость пала: фрау фон Фалькенхайн стала его любовницей.
Агентура на зарплате
Скоро Сосновский раскрыл карты: признался в работе на польскую разведку и попросил помощи. Бенита с благородным негодованием отвергла предложение, но Сосновский объяснил, что ничего особенного от неё не требуется, надо продолжать вести светскую жизнь, приглашать на приёмы людей, на которых он укажет и знакомить его с ними. И за всё это 2.000 марок сразу и 1.000 марок ежемесячно. Муж Бениты был посредственным бизнесменом, едва не разорился, спекулируя земельными участками и Бените по необходимости приходилось вести весьма скромный образ жизни. Ну какая женщина тут устоит?
Бенита стала незаменимой помощницей Сосновского. Как на конвейере она поставляла ему подходящий для вербовки материал: офицеров и сотрудниц министерства, испытывающих материальные трудности и умевших договариваться с собственной совестью. Зимой 1927 года Бенита познакомила Ежи со своей школьной подругой Иреной фон Йен, служащей бюджетного отдела министерства (оклад 180 марок и престарелая мать на руках). Девушка очень обрадовалась, когда за экземпляр военного бюджета Германии ей заплатили целых 400 марок!
А летом 1928 года в «коллекции» Сосновского появился «бриллиант»: Рената фон Натцмер, имевшая доступ к документам высшей степени конфиденциальности. Теперь, только увидев на полученном в работу документе гриф «совершенно секретно», девушка закладывала в пишущую машинку лишний экземпляр копирки. Она выносила неучтённые копии секретных документов десятками, за что каждый месяц получала 800 марок и уже привыкла рассматривать эту «премию» как неизменную составляющую своей зарплаты.
Двойной агент
В 1931 году польский разведчик Гриф-Чайковский, завербованный абвером, попросил о незапланированном контакте. На встречу отправился некогда завербовавший Чайковского Рихард Протце.
- Что-то случилось?
- Случилось, - Чайковский протянул Протце несколько фотографий.
Протце бегло просмотрел их и оторопел:
- Откуда это у Вас?
- Распечатывал свои плёнки в фотолаборатории посольства и заметил, что рядом сушатся ещё чьи-то. Распечатал несколько.
- Вы понимаете, что это такое? – взволнованно спросил Протце.
- Отлично понимаю, - усмехнулся Чайковский.
На снимках были секретные документы из 6-го отдела генерального штаба, разрабатывавшего стратегию танковых ударов в будущей войне. Так в абвере узнали, что в самом сердце немецкого рейхсвера работает шпионская сеть. Однако вскрыть её помогла случайность.
Берегитесь обманутых женщин!
К 1933 году разведывательная сеть Сосновского насчитывала несколько десятков агентов. Многие были завербованы с помощью верной Бениты, но Сосновский не чурался черновой работы и частенько сам пополнял свою агентуру. В октябре 1933 года он познакомился в Будапеште с танцовщицей Леа Ньяко. Сочтя девушку подходящей для шпионской работы (была в ней авантюрная жилка!), Сосновский уговорил Леа переехать в Берлин, где он благодаря своим связям устроит Ньяко карьеру в кинематографе.
Однако в Берлине девушка узнала, что заниматься ей придётся совсем иным: Сосновский обещал сделать из неё вторую Мата Хари. Девушку предложение стать шпионкой не смутило, однако Леа узнала, что она у Сосновского отнюдь не единственная «любимая»! Оскорблённая и обманутая Леа отправилась в полицию, откуда её перенаправили в военную котрразведку.
Допрашивал девушку всё тот же Рихард Протце. Он предложил не пороть горячку, а стать агентом абвера и отомстить любовнику по-крупному. Уговаривать девушку не пришлось.
Спустя два дня в кабинете Протце раздался звонок:
- Вам известны имена фрау фон Нацмер и фрейлейн фон Йены?
Разгром сети
Характер получаемой Сосновским информации резко изменился, ещё вчера Польша в планах германского генштаба значилась врагом наряду с Великобританией и Францией и вдруг резкий разворот на 180 градусов: Варшава – лучший друг и будущий союзник. Сосновский не верил в резкие зигзаги в политике и сделал правильный вывод: он раскрыт и Берлин поставляет через него дезинформацию. Вечером 26 февраля он позвонил Берте: «Я, кажется, отравился бифштексом». Это был сигнал о провале.
Утром 27 февраля Леа Ньяко позвонила Протце: «Он укладывает чемодан». В тот же день Сосновский был арестован, а вместе с ним Бенита, Ирена, Рената и ещё несколько человек. Рената фон Натцмер на первом же допросе разрыдалась и начала называть имена. Машины с гестаповцами разъехались по адресам. Всего было арестовано более 80 человек: машинистки, секретарши, сотрудницы, офицеры Военного министерства.
Размах работы Сосновского потряс следователей. Только за последний год работы поляк переправил в Варшаву более 150 секретных документов о структуре, вооружении и техническом оснащении немецкой армии. Казалось, никакой сейф не мог скрыть от польского разведчика свои тайны. В Варшаву ушёл даже разработанный в министерстве наисекретнейший 200-страничный план войны с Польшей!
Суд скорый и неправый
5 февраля 1935 года начался процесс. Руководители спецслужб отправляли на суд своих сотрудников: «Идите и посмотрите, как надо работать!» Сосновский, не назвал ни одного имени, Пытаясь спасти своих агентов, он брал на себя всё, что можно, однако его самоотверженность никому не помогла.
Суд был скорый и 16 февраля в зале огласили приговор: Ренате и Бените – смертная казнь через отсечение головы, остальным длительные сроки заключения. Сосновский как иностранный гражданин не мог быть казнён и получил пожизненное.
Через день состоялась казнь. Сотрудничавшая со следствием Рената, билась в руках палачей: «Мне обещали жизнь! Мне обещали!» Бенита спокойно встала на колени, откинула волосы и поставила перед глазами портрет Сосновского.
«Благодарность» от родины
Спустя год Сосновского обменяли на семь немецких агентов. Разведчик оказался на родине… и тут же сел на скамью подсудимых. Его обвиняли в растрате государственных средств (шутка ли, за семь лет разведчик «профукал» миллион рейхсмарок!) С огромным трудом добытые документы были признаны дезинформацией.
7 июня 1939 года Сосновский получил 15 лет тюрьмы за разбазаривание государственных средств и сотрудничество с абвером. Двенадцать высших офицеров польской разведки были уволены или понижены в должности как не справившиеся с обязанностями. План нападения на Польшу ушёл в архив как фальшивка. До 1 сентября оставалось меньше трёх месяцев.
В подвалах Лубянки
С началом германо-польской кампании абвер усиленно искал Сосновского по всем польским тюрьмам, но нашли его сотрудники НКВД. Измученного и поседевшего разведчика доставили в Москву. В камеру к Сосновскому пришли его коллеги: разведчики-нелегалы Зоя Воскресенская (Рыбкина) и Василий Зарубин. Они убедили Сосновского, что у СССР и Польши один враг – нацистская Германия и поляк передал советской разведке своих агентов, до которых не дотянулось гестапо.
Воспоминания Воскресенской – последняя достоверная информация о польском разведчике. Дальнейшая его судьба неизвестна, хотя где-то в сейфе наверняка лежит папка, на которой написано «Сосновский. Хранить вечно».
Klim Podkova
