В пьесе Островского «Сердце – не камень» один из персонажей говорит о себе: «Я – празднолюбец».
Иной раз случается: услышишь слово – и явление, прежде расплывчатое, невнятное и неназванное, становится вдруг выпуклым и ясным. А то, перед чем останавливалась в недоумении – делается объяснимым и даже естественным.
Что я имею в виду? А вот что.
Мне надо было сделать книжный стеллаж нестандартного вида. Подруга рекомендовала своего дальнего родственника: молодой человек по профессии столяр, безработный. Я обрисовала ему фронт работ, мы договорились о его приезде для замера. В день замера он позвонил и сказался больным. Мы отложили встречу, но она так и не состоялась: подругин протеже исчез. Стороной я узнала, что он отъехал в какой-то монастырь (он очень религиозен). Занавес.
Теоретически сегодня, в кризис, любой заказ работники должны ловить на лету. Не ловят. Почему? Да просто неохота. Празднолюбцы они. Ценность праздно-созерцательного времяпрепровождения для нашего человека зачастую выше заработка. В конце концов, миллиардером ты от лишнего заказа не станешь, а голодать ты и так не голодаешь, а потому – ну его на фиг, возжаться тут с каким-то нестандартом. Так рассуждает, вернее не рассуждает – так чувствует наш типичный работник.
Капитализм, пресловутая рыночная экономика, удаётся там, где для людей ценность заработка, даже самой малой денежки, - выше ценности праздного времяпрепровождения. Праздность ведь, на самом деле, хорошая штука, она может быть счастливой, даже творческой. И вот её-то человек и обменивает на заработок. Или не обменивает, если праздность дороже.
Наш человек ценит свою праздность очень высоко. За малые деньги он трудиться не согласен. (Иногда и за большие тоже). Именно по этой причине в нашей бедной стране цены услуг оказываются не ниже, чем в богатых странах. Например, цены репетиторских уроков у нас – как во Франции или в Германии. При этом все репетиторы жалуются, что из-за кризиса клиентура поубавилась. Но цены – не снижают. Нет работы – ну и ладно, посижу без работы.
Я совершенно никого не критикую: осуждать и критиковать – это дело пустое и вздорное. Надо просто осознавать вещи как они есть и строить жизнь в соответствии с познанными фактами.
А факты такие. Наш человек, если предоставлен себе, работает по минимуму. Заработав на прожитьё, он к большему редко стремится.
Это я постоянно наблюдаю среди своих продавщиц, работающих на себя. Ценность dolce far niente – cладостной праздности – для нашего человека велика, как для какого-нибудь итальянца-южанина. Не случайно трудолюбивые итальянцы-северяне всё норовят отделиться от своих южных братьев-празднолюбцев, чтоб не кормить дотационные регионы.
Но это их дела, а нам-то что делать? От кого отделяться? Ведь совершенно ясно, что нам насущно требуется развитие, а для развития нужно увеличить количество народного труда.
Чтобы правильно организовать труд, нужно в первую голову правильно понимать характер типичного работника. Не превозносить его или осуждать, не требовать, чтобы он сделался чем-то иным и усвоил новые мотивации и представления, а понять и принять его таким, каков он есть.
А приняв - ему нужно помочь, организовав жизнь по мерке нашего человека. Не заставлять его делать невозможное: самому себя мотивировать и организовывать свой труд, а по возможности делать ставку на коллективные формы труда. Чтоб человек не мыкался сам по себе, не вёл «войну каждого против всех», как учил великий капиталистический мудрец Гоббс, не с кем-то там конкурировал, как учит велемудрый «экономикс», а - становился на проложенные рельсы и по ним ехал. Когда нашему человеку указано его место и его тягло, когда не нужно ничего выдумывать, когда ты встроен в какую-то структуру, когда не надо выдумывать себе работу, когда нет выбора, работать или не работать – вот при таких условиях наш человек - хороший работник. Особенно, если сказано, что работает он на важное, общее дело, когда он видит, что и вокруг все тоже работают. Между прочим, нашему человеку важнее, что он работает на общее дело, чем пресловутое «на себя» - чем завлекали перестроечные витии.
Такими трудовыми ячейками при советской власти были заводы, колхозы, НИИ. Помню, в детстве я жила в заводском доме, где все родители работали на заводе, и мальчишки знали: и они, скорее всего, будут там работать. Было понятно, что делать. Сегодня – не понятно. Индустрия – это не просто заводы и фабрики – это средство приставить народ к делу, поставить на рельсы.
Сейчас рельсов нет. Пресловутый малый бизнес – для большинства это не свободное экономическое творчество, а так – выживание ввиду отсутствия «нормальной» работы. Ожидать, что малый бизнес послужит для нашей экономики драйвером развития – значит, совершенно не понимать ни экономики, ни психологии нашего народа.
