Когда мы говорим о Западной Украине, мы вспоминаем бендеровцев и националистов. На этом память у нас, как правило, слабеет. Это как раз яркий пример созданных и существующих исторических образов-мифов, которые часто не совпадают с жизнью. Это как детские «раскраски» – контур есть, а что и какими цветами зарисуют, замажут и насколько, зависит уже от того, кто, почему и в каком настроении будет раскрашивать. Сейчас, например, уже несколько десятилетий фальшивую зарисовку делают из России наши западные партнеры. Новая «раскраска» России должна замазать в мире наш образ мая 1945 года.
Но Западная Украина – это не только множество бендеровцев. Они нас должны оттолкнуть друг от друга, Украину и Россию. Но надо ли нам это? Западная Украина, Галиция, Карпаты – это один из древнейших центров духовной культуры славян, России. Константинополь – это один центр, Карпаты – это другой.
Западная Украина – это и множество людей, которые придерживаются совсем других взглядов, чем украинский национализм, в том числе и коммунистических. И не просто придерживаются они других взглядов – это люди с такой чистой и действующей душой, какую мы видим у детей и у монахов. Другими словами, это люди, верящие в свои высокие гуманистические ценности и живущие согласно их принципам.
На Украине исторически так сложилось, что люди очень внимательно следят за тем, кто и кому что сделал, почему сделал. А ещё помнят, кто и когда сделал. На Украине очень развита семейная и личная историческая память. Кто и к кому как относится, кто и как себя ведет. Там постоянно люди рассказывают при встречах, в длинных поездках по стране – кто, как и почему. Может быть, поэтому перестали пускать поезда между Украиной и Россией (?) – там можно было правдиво услышать всю нашу совместную историю и обо всем от самих людей.
Поэтому и мое внимание в детстве обратили на то, как и почему мне вязала свитер одна знакомая женщина. Мне было 6 лет, и вот перед школой как подарок мне одна знакомая моей бабушки связала свитер. Я завершал свое пребывание у бабушки и прабабушки на Западной Украине и возвращался к родителям в Куйбышев (Самару), где должен был пойти в школу.
Рос я во Львовской области, на берегу русской речки Вырва, в городе с замечательным именем Добромиль. Из окон у меня виднелась гора с остатками разрушенного в древности татарами замка и Лысая гора, место древних языческих обрядов.
Свитер поразил меня отношением человека, что я почувствовал в нем. 5-7 лет – это очень важный и сложный возраст, когда дети узнают и хотят узнать, что есть в мире, а чего в мире нет. Например, это возраст, когда мы испытываем шок от того, когда узнаем, что Деда Мороза не существует. Тогда же мы спрашиваем, куда ходят наши бабушки и прабабушки, многие наши близкие и родные, и есть ли Бог?
Свитер для меня – это был зримый глазами ответ на тот самый вопрос, который потом интересует людей (и важен всю жизнь) о том, есть ли любовь на самом деле. Есть ли Любовь в этом мире? Свитер – это было живое и ощущаемое тепло такой любви, которое мне очень важно было чувствовать в это время, когда я вопрошал о том, что есть на свете.
Наверное, память о настоящем была важна потом для меня в течение всей жизни. И согревала в течение всей жизни. Шерсть с табаком. У этого свитера был непреодолимый запах табака. Дело в том, что женщина, связавшая мне свитер, курила папиросы. И очень много курила. Наверное, сегодня надо упоминать о том, что это не реклама табака. Хотя такие требования в чем-то хуже самой рекламы и по своей неискренности, лицемерию похожи на пустые и формальные американские улыбки.
Почему она курила и так много курила? А вы сами попробуйте другое. Что? Попробуйте представить себя одинокой женщиной лет 30-40, возглавляющей Совет небольшого районного городка на Западной Украине. Коммунистом. Представьте, что для вас среди процедур вечерней ежедневной гигиены будет обязательно необходимость курить папиросы и положить удобно под подушку револьвер, чтобы спать. Почему? Потому что если политические бандиты, бандеровцы придут за ней, она могла и должна была успеть рассчитывать только на себя. И живой она не собиралась сдаваться.
Доверие осталось к этой женщине у меня с детства. Взрослые вызывают разные чувства. А этой женщине я доверял. Мне было с ней спокойно, даже когда я не общался с ней, а просто находился в том же помещении, что и она. Такое же чувство возникает, когда доверяешь настолько в своей жизни человеку, что становишься с ним спина к спине в опасной ситуации, готов с ним так встать.
Если бы добро и любовь имели запах, я бы сказал, что они пахнут шерстью и папиросами.
Этот свитер и пример того, как формируется в детстве дошкольное допонятийное мышление о целом из разнообразного. Свитер состоял, был связан из ниток разного цвета, из синих, зеленых, коричневых и других, но было ощущение именно синтеза и гармонии целого из этих цветов. В жизни это потом важнейшее представление для понимания окружающего мира, его состава и целостности.
В детстве, в дошкольном детстве особенно, важную роль, даже напряжение жизни (можно так сказать) составляют ответы на вопросы (повторю еще раз) о том, что есть, что существует в нашем мире.
В христианстве и коммунизме общее гуманистическое содержание ценностей. Именно поэтому совпало в них представление о Добре и Зле. И то и другое мировоззрения считают главным не потребление, а иное… И если христианство верит в Воскресение, то коммунизм, хотя и не верит в бессмертие, но верит в человеческое воскресение в Ином, верит в общую нашу осмысленность и справедливость жизни. Эту тему можно долго развивать, но вряд ли нужно. Важно только обратить внимание, что совсем не случайно православие и коммунизм оказались сегодня по одну сторону в мировоззренческих вопросах ценностей семьи, правды, справедливости, труда и любви.
И в христианстве, и в коммунизме поэтому важно отношение к Смерти и её преодолению. Важно отношение к пределу человеческой жизни и её смыслу. Когда я вступал в партию в 19 лет, в армии, для меня важнейшим поэтому стал внутренний вопрос о Смерти, об отношении к ней. Всё остальное, все остальные вопросы истории, мировоззрения были важны, но вопрос о Смерти был самым важным внутренним вопросом в этом случае. Надо было просто и ясно ответить себе, смогу ли я остаться тогда, когда прозвучит: коммунисты и комсомольцы и все, кто может, просьба остаться. На этот вопрос надо ответить для себя раньше того, когда начнут звучать слова. А чтобы ответить на эти слова, надо знать, есть ли любовь на свете. Не секс, а именно есть ли любовь.
И для меня с детства ответ на этот вопрос имел и очень ощущаемый, чувствуемый ответ образа очень дорого для меня свитера.
А советской Западной Украины не было бы, если бы не было множество известных и безвестных людей, выступивших и выступающих на нашей стороне Света.
