Северогерманский хронист Адам Бременский (XI в.) сообщает: «Говорят, где-то на берегах Балтийского моря (киноцефалов размещали ещё и в Северном Причерноморье, Индии и др. - А. Е.) обитают амазонки, их страну называют теперь раем женщин. Иные рассказывают, что амазонки становятся беременны, выпив воды. Другие говорят, что они зачинают либо от проезжих купцов, либо от тех, кого берут в плен, либо наконец от чудовищ, которые в этих землях не редкость. Последнее, полагаем, наиболее вероятно. Когда дело доходило до родов, то оказывается, что, если плод мужского пола, это киноцефал, а если женского, то совершенно особая женщина, которая будет жить вместе с другими такими же, презирая общение с мужчинами. Если же в их край приезжает какой-нибудь мужчина, они изгоняют его совершенно по-мужски. Киноцефалы - это те, которые носят на плечах [песью] голову. Их часто берут в плен в Русии, а говорят они, мешая слова и лай».
Тема амазонок весьма актуальна в связи с нынешней феминократией – явлением, гораздо более сложным, чем пресловутый «феминизм» (речь идёт о возрожденном культе Великой Матери) - «Феминократия на марше» ; «Геополитика Жана Парвулеско и культ Великой Матери» ). Их соитие с чудовищами и рождение о киноцефалов отражает всю сложность и многоплановость инверсии. Для прояснения вопроса обратимся к римскому автору Помпею Трогу, рассказывающему о происхождении амазонок.
По его утверждению, они ведут свой род от скифов. Некогда «двое юношей из царского рода, Плин и Сколопит, изгнанные из отечества происками вельмож, увлекли за собой множество молодежи, поселились на капподокийском берегу у реки Термодонты и заняли соседнюю Темискирскую равнину». В Малой Азии эти пассионарные кшатрии «в течение многих лет грабили соседей и потом были изменнически убиты в следствии заговора народов». «Жены их, - сообщает Трог, - видя, что к изгнанию прибавилось сиротство, сами взялись за оружие и стали защищать свои владения сначала оборонительными войнами, а потом наступательными. Он не хотели и думать о брачных связях с соседями, называя их рабством, а не браком. Представляя единственный в своем роде для всех веков пример, они решились править государством без мужчин и даже с презрением к ним; для этого, чтобы одни не казались счастливее других, они перебили и тех мужчин, которые оставались дома, и отомстили за избиение мужей избиением соседей. Но затем оружием снискав мир, они вступают в половые сношения с соседями с целью предотвратить гибель своего рода. Если рождались дети мужского рода, они их избивали, а девочек воспитывали в одних с собой нравах… приручали… к оружию, лошадям и охоте».
Судя по всему, изгнанные скифы были гиперкшатриями, предельными отморозками, от которых поспешили избавиться свои же. У таких аник-воинов древности было предельно раскочегарено звериное начало, которое оказывало мощное воздействие на всю личность. Происходила трансформация в зверочеловека, со всеми вытекающими последствиями. И вот эти изгнанники начали вести некую тотальную войну со всеми, проявляя непомерную воинственность. В результате сложился целый «заговор народов», настолько большую опасность представляли собой эти отморозки. Понятно, что и жены гиперкшатриев также были с неким сильнейшим вывертом, а тут ещё они и лишились своих мужей. Так и возникло аномальное, предельно агрессивное и изуверское образование. Амазонки – порождение «чудовищ», т. е. зверолюдей и рождались от них зверолюди. А само зверочеловечество – результат длительного применения древнейших черномагических практик. Всё это уходит своими корнями в Атлантиду с её переродившимися «Стражами» и их потомством – зверовидными рефаим, среди которых особенно отличались змееногие анаким (отсюда, кстати, и Аника-воин), они же змееногие гиганты эллинских мифов. Уже после Атлантиды была схватка Героев и зверолюдей, закончившаяся заключением последних в подземелье сокровенного царства.
Понятно, что гипервоинственных и супержестоких амазонок влекло к разным зверолюдям. Образование песьеглавцев, несомненно, было и о нём писали многие, очень многие древние авторы. Очевидно, лица у них и впрямь были очень похожи на собачьи морды – магический эксперимент оказался весьма успешным.
Согласно Геродоту, от брака неких скифских юношей с амазонками образовались сарматы, сыгравшие роковую роль в истории Скифии. Вначале они были союзниками скифов, но потом нанесли по ним предательский удар, от которого великая держава не оправилась (хотя позже и нашла своё продолжение в «Киевской Руси»). Показательно, что скифы не получили своего потомства от амазонок, которое они (вместе с мужьями) оставили себе. Получилось, как бы некое символическое пленение скифского мужского начала феминократией. И это символически предшествовало сарматскому нашествию. Вообще, крах Скифии имел мощное оккультно-магическое измерение.
Образ киноцефала чрезвычайно важен в эсхатологическом плане. В «Откровении Мефодия Патарского» предсказано: «В последние дни перед концом мира Гог и Магог выйдут на землю Израильскую. Это цари языческие, которых закрыл царь Александр с северной стороны (…) и все, людоедами называемые, имеющие песьи головы (…). Ибо люди (…), есть начнут плоть человеческую и кровь пить, как воду. И эти люди растлят землю и осквернят ее». Воины-опричнинки разъезжали с привязанными песьими головами, символизируя тем самым победу и над современными им изменниками – «псами смердячими», и над теми «песьеглавцами», которые вырвутся из плена Царя Мира в самом конце времен. Кстати, русские лицевые апокалипсисы 16 века изображали апокалиптическое войско Гога и Магога (инфернальных обитателей Царства пресвитера Иоанна) именно людьми с пёсьими головами. (В русских былинах есть образ «собаки царя Калина», он выводит на образ Чудо-Юда. Также важен и образ Змее-Пса Кербера).
Вот и в настоящее время готовится нашествие «Гогов и Магов» - орд людей, максимально исчерпавших своё человеческое существо, опустившихся на дно онтологии. К этому уже морально готовит западный кинематограф, помешанный на теме зомби. Но одновременно действуют и феминократические структуры («Викка» и т. д.) Зверочеловеческий фактор сочетается с амазонским, как и в древние времена.
Однако, тут надо заметить, что в далекие времена для зверолюдей был открыт и путь к спасению, они, при желании могли и обуздать свою необузданную стихию, прекратить собственное расчеловечивание. Крайне показателен в этом плане пример Св. Христофора (III в.), который до крещения носил имя Репрев (с лат. «отверженный»). Это был великан, принадлежащий к народу песьеглавцев (киноwефалов). Само же это племя проживало в земле неких «антропофагов», так что мы видим связь зверочеловечества с людоедством.
Поначалу Репрев исповедовал культ Силы, что можно считать проявлением гипертрофированного, «монструозного» псевдокшатризма. Он даже стал поклоняться дьяволу, так как посчитал его самым сильным существом. Но потом гигант стал на путь служения Христу и много сделал для распространения христианской веры. Свою земную жизнь он завершил мучеником. А крещение вернуло ему человеческий облик и дало новое имя – Христофор – «христоносец». (Великан перенес через реку ребенка, который оказался Христом.)
Отметим, что поклонение космической Силе есть поклонение Змею, Ермунганду, вселенскому Компьютеру, Голему, «Демиургу». А как сказал Св. Александр Невский – «Бог не в Силе, а в Правде». Правда – бытийный полюс Мира, змеиная Сила – небытийный. Поэтому змееборец всегда находится под угрозой превратиться в Змея, стать Драконом. Отсюда и необходимость усмирения собственного Змея, который обвил сердце. И это является укрощением собственной силы, которая переполняет Героя и может погубить его как физически, так и духовно. Именно эта сила переполняет Святогора, которому суждено впасть в «смертный» сон. Перед тем как заснуть, Святогор пытается передать свою силу богатырю Илье Муромцу. В разных вариантах былины Илья должен для этого сделать разные манипуляции, в том числе и полизать кровавую пену Святогора. Илья, однако, отказывается, он вбирает лишь часть огромной силы Святогора, здесь Герой побеждает свой хаос, усмиряет Змея внутри. К слову, сама Сила отождествляется с чем-то кровавым, вампирическим. «Эллины считали данную силу неким существом женского рода по имени Ананке. Она изображается женщиной, вращающей гигантское веретено. Это – Судьба, понимаемая как неумолимая, беспощадная закономерность. Тончайший мистик Юрий Стефанов считал, что именно Ананку имел ввиду Густав Майринк, когда рисовал образ черной «богини» Исаис-Асайи. «Мы сможем понять, кто же она такая, только обратившись к тому эпизоду из «Серебряного башмачка», где ее космическая ипостась описывается в виде великанши в треугольнике, сотканном из черного дыма жертвоприношений; держа в своих бесчисленных руках бешено крутящееся веретено, она сучит пряжу из кровоточащей (вот и перекличка с вампиризмом – А. Е.) человеческой плоти».
Вот и снова всплывает феминократическая тема, опять возникает «женское божество», Великая Мать. Под ней Собственно говоря, перед нами все та же самая ложная «София», которая увела с истинной дороги многих мыслителей. Она же – «Мировая Душа», «Психея», «Навь» - «женственная» стихия тонких, оживотворяющих (плоть), но слепых энергий. Именно ее ошибочно принимают за некий высший уровень, на котором можно обрести подлинную мощь. Действительно, мощь там обретается. Причем порой ее колдовские возможности необозримы. Но только эта мощь неизмеримо ниже духовной мощи, не говоря уже о неизреченной мощи Божественной. С этой навьей, «душевной» стихией и работают маги Капитала, стремящиеся воздействовать на мир тонких форм. И они же мечтают использовать полученные оттуда энергии для того же слиться со Змеем-Силой стать им. Голем и Великая Мать «шествуют» вместе. Хотя весьма возможно, что в будущем сверхэлитарии поделятся на два лагеря – одни будут больше почитать Змея, другие – Мать. Тогда лжемессия, скорее всего, станет предводителем первых. (Некая конфликтность заключалась и в древности, когда амазонки либо отсылали песьеглавцев отцам, либоубивали их.)
У самих скифов тоже были свои феминократические течения. Античные источники повествуют о т. н. «энархиях» - скифах, имевших женоподобный облик и практиковавших какие-то темные магические культы. Они же доносят до нас информацию о скифском философе Анахарсисе (космополите и пацифисте), поклонявшемся не мужским божествам, а Великой Матери. «Еретик» Анахарсис был лично убит своим скифским царем, пронзившим его стрелой.
Крайне показательно, что Псевдо-Захарий Ритор локализует народ ерус (рус/рос) в непосредственной близости с амазонками и песьеглавцами (!). Ерусы настолько мощны, что их даже не носят собственные кони. (Этот сюжет был донесён до нас в сказании о богатыре Еруслане Лазаревиче. Здесь двойной символизм. Ерусы хранят древнюю гиперборейскую мощь, но она может быть соблазном, навредить её носителю (кони не носят). И это, опять-таки, требует от Героя обуздать свою собственную силу, покорить её, преосуществить в правду. Этого, очевидно, и достигли ерусы, которые отличаются и от амазонок, и от песьеглавцев. И это позволило им сыграть важную роль в становлении Руси, наследующей Скифии, погубленной «женоуправляемыми» сарматами.
К Репрёву (Христофору) весьма близок русский сказочный персонаж Полкан, который сначала выступает против Бовы Королевича. Он описывается одновременно и как кентавр (отсюда народная этимология – «полуконь»), и как кинокефал, обладающий бешеной скоростью («семь вёрст за один скок»). Полкан пытается бить Бову целым дубом, но терпит поражение. После этого кинокефал становится верным другом Бовы и даже отдаёт свою жизнь за его жену и детей.
Весьма любопытное свидетельство оставил архидьякон Антиохийской православной церкви Павел Алеппский, посетивший Москву во второй половине XVII века. Рассказывая о различных реликвиях Благовещенского собора, он утверждает: «Вот названия мощей тех святых, которые мы могли удержать в памяти: <…> глава мученика Христофора с лицом точь-в-точь как у собаки, с длинным ртом; она тверда как кремень — наш ум был поражён изумлением: тут нет места сомнению!»
