3 июня испанский король Хуан Карлос I заявил об отречении от трона, которое и состоялось через две недели. А новым королём Испании стал его сын Фелипе. Многие в Испании воспринимали смену фигур на троне как повод для массовых акций против монархии. Только в Мадриде на улицы вышли 20 тысяч человек, требующих республики. Они несли лозунги «Фелипе ускорит приход третьей!» (имеется в виду, республики), «Выборы вместо Бурбонов», «Монархия не демократия» и т. п. Республиканцы требуют проведения референдума, который и должен решить судьбу страны.
Кстати сказать, нынешнюю монархию в стране вводили тоже на референдуме, который состоялся в 1947 году (в июне же!), еще при диктаторе Франциско Франко. (Мало кто знает, но нынешняя Италия могла бы существовать, как и монархия, даже сегодня, но на референдуме 1946 года для этого не хватило всего 4 % голосов. Говорят, что на этом референдуме негласно настаивал и тогдашний папа Римский Пий ХII. Король Умберто вынужденно отрёкся от престола и эмигрировал в Португалию.) 14 миллионов испанцев тогда проголосовали за возврат монархии, против высказалось всего 700 тысяч. Правда, власть свою каудильо никому не отдал, просто взял на воспитание девятилетнего принца Хуана Карлоса де Бурбон-и-Бурбон, который был официально провозглашен наследником только в 1969 года. Ну, а на трон Хуан Карлос сел после смерти диктатора в 1975 году.
Он практически сразу взял курс на создание в Испании классических западных партийно-парламентских институтов. Это вызвало недовольство правых армейских кругов, которые в 1981 году попытались осуществить военный путч. Король тогда держался с достоинством, он отверг предложения мятежников, обзвонил всех командующих округами и добился их лояльности. После чего надел военную форму и обратился с воззванием к нации: «Я обращаюсь ко всем испанцам с кратким словом в чрезвычайных обстоятельствах, которые мы все сейчас переживаем, и прошу всех сохранять спокойствие и уверенность. Сообщаю вам, что всем генералам, командующим округами и войсками, флотом и авиацией в регионах и провинциях я приказал следующее: В ситуации, созданной случившимся во дворце Конгресса, и во избежание неверного толкования подтверждаю, что приказал гражданским властям и Совету начальников Генерального штаба принять все необходимые меры для сохранения конституционного порядка в рамках существующей законности. Любые действия военного характера должны быть одобрены Советом Генерального штаба. Монархия, символ единства и стабильности Родины, не может допустить какие-либо действия, направленные на то, чтобы путем насилия прервать демократический процесс, определенный Конституцией, за которую проголосовал испанский народ, одобрив ее в свое время на референдуме». (Нельзя не заметить, что существует конспирологическая версия, по которой король сам спровоцировал путч, надеясь повысить своё влияние.)
Сыграв важную роль в подавлении правого путча, король снискал если не любовь, то уважение всех левых, даже коммунистов, которые выдвинули лозунг «Вместе с королём, к победе социализма!» К слову, тут стоит сделать некое историко-политическое отступление и вспомнить про одно интересное испанское движение – левых карлистов (монархистов). В середине 1970-х годов принц Карлос Уго Бурбон-Пармский, претендент на испанский трон от карлистской линии Бурбонов, выдвинул парадоксальную, для большинства крайне правых, идею «королевства рабочего самоуправления». Согласно ему, сильная королевская власть должна сочетаться с рабочим самоуправлением (по типу югославского, который ввел Иосип Броз Тито). Свои мысли он изложил в книге «Карлистский путь к самоуправленческому социализму», и они стали основой идеологии Карлистской партии. По мысли принца, король должен стоять во главе самоуправляемых коллективов, как производственных, так и региональных. (В 1920-1930-е годы подобный проект выдвинули русские эмигранты-младороссы с их шокирующим всех других монархистов лозунгом «Царь и Советы»).
Крайне правые круги поспешили обвинить левых карлистов в коммунизме. Военная разведка SECED разработала специальную операцию «Реконкиста», которая являлась частью более серьезной операции «Гладио», организованной спецслужбами НАТО с целью противодействия «левой угрозе». Операция была поддержана Гражданской гвардией и Министерством внутренних дел, с ведома самого премьер-министра. Деньги на неё дал акционер крупных компаний Антонио Мария де Ориоля де Уркуйо. А непосредственное осуществление акции по подавлению монархо-социалистов взяли на себя правые карлисты. К ним присоединились ультраправые боевики из Италии, Франции и Аргентины. И вот 9 мая 1976 года боевики напали на левых карлистов, проводивших своё мероприятие на гор Монтехурра в ожидании начала торжеств. Они забросали их камнями и открыли огонь на поражение. Несколько монархо-социалистов погибли. После этого Карлистская партия уже не могла оправиться, хотя и предпринимала некоторые попытки активизации и создания право-левого антикапиталистического блока (в частности, взаимодействуя с коалицией «Объединенные левые»). Таким образом, крайне правые показали, что, в большинство своём, они являются послушными марионетками в руках атлантистов и крупного капитала. (Подробнее в ст. М. Мошкина «Самоуправленческий социализм» принца Карлоса Уго Бурбон-Пармского»)
А Испания полюбила Хуана Карлоса, который импонировал своим демократизмом и отсутствием склонности к любого роду чванству. Однако, со временем любовь поугасла, а король вынужден был отречься от престола. И вовсе не благодаря возрасту, в свои 76 лет он был «вполне себе ничего» (даже слишком!). Подвели его два крупных скандала. Один был связан с неэтичным поведением самого короля, который, втайне от общественности, отправился на дорогостоящую охоту в Ботствану (Африка). В тайне, потому, что подобный визит выглядел очень уж вызывающим на фоне тяжелейшего социально-экономического положение, сложившегося в Испании. (Так, уровень безработицы достиг 26 %, более половины молодёжи сидит без работы.) И общественность ничего не узнала бы, не случились с королём досадная травма, он сломал себе правое бедро.
Но это еще ладно, другой скандал имеет уже прямо уголовное содержание и касается дочери короля, инфанты Кристины, а также ее мужа, бывшего гандболиста Иньяки Урдангарина, который оказался вовлечен в довольно-таки тяжёлое финансовое преступление – отмывание денег из региональных бюджетов. Как выяснилось, имели место быть сделки с чиновниками в Мадриде, Валенсии и на Балеарских островах. Целью их было прикарманивание денег налогоплательщиков. Кроме самого Урдангарина за «шкирку» взяли его делового партнера Диего Торреса. Они также использовали благотворительную организацию Noos Institute, основанную 1994 году. Эта контора обещала психологическую и отчасти медицинскую помощь людям, занимаясь, в частности, жертвами домашнего насилия. Под это дело Урдангарин и его подельник получили несколько крупных заказов на организацию спортивных и туристических акций. При этом, стоимость проектов оказалась сильно завышена, в результате «Институт» выводил деньги, полученные на банковские счета в оффшорах и подконтрольные им коммерческие компании, одну из которых возглавляла его супруга принцесса Кристина (член правления Noos Institute). Всего незаконно было растрачено шесть миллионов евро – масштабы нехилые.
Все эти скандалы сильно ударили по самой монархии, поддержка которой ранее была огромной. Еще в 1990 году её рейтинг составлял 7,5 пункта из 10,5, теперь этот показатель опустился до 3,72 пункта. И очень даже вероятно, что если бы сегодня провели референдум о форме государственного устройства, то испанцы выбрали бы монархию.
Любопытно, что в передних рядах нынешних неореспубликанцев находится Энар Ортис, тетка Летисии, супруги нынешнего испанского короля. Она активно поддерживает идею референдума, призванного упразднить монархию. Сразу же после известия об отречении Хуана Карлоса тетка браво ретвитнула «Необходимо провести референдум. Мы не подданные, мы - граждане. Пора дать слово людям». Кроме того, она копировала многочисленные фото с антимонархических митингов. Но самое интересное в том, что, по утверждению Ортис, сама Летисия некогда выступала за республику: «Когда племянница была республиканкой у нее были антимонархические взгляды. После вступления в брак с принцем Фелипе она стала поддерживать монархию в надежде стать королевой. Раньше Летиция выступала против католического образования. Сейчас она поддерживает школы при католических общинах».
Возникает вопрос, а чем же так не угодила нынешним неореспубликанцам сама монархия? Ведь это же не абсолютизм какой-нибудь, не самодержавие. Как и везде в Европе, речь идёт о монархии парламентской, монарх здесь «царствует, но не правит», оставляя это дело партийно-парламентским политикам. Это так, да не совсем, а в чем-то и совсем не так. Согласно испанской конституции, король сакционирует и промульгирует законы, представляет парламенту (Генеральным кортесам) кандидатуру премьер-министра, формально осуществляет назначения высших должностных лиц, является верховным главнокомандующим, подписывает международные договоры, объявляет войну и заключает мир – по решению парламента. Сам парламент может быть распущен королём в необходимых случаях. Таких случаев три – 1) принятие новой конституции, её должен принимать новый парламент; 2) если кортесы в течение 2 месяцев отклоняют кандидатуры на пост премьер-министра для утверждения кандидатуры на пост премьер-министра; 3) если парламент вынес вотум недоверия правительству, а оно не собирается уходить. Не так уж мало, согласитесь. Конечно, все королевские указы должны быть подписаны либо премьером, либо соответствующим министром, либо председателем нижней палаты кортесов. Но всё-таки, всё-таки…
Бывший король, в отличие от многих других европейских монархов, активно занимался политикой. Так, он всячески проталкивал легализацию однополых браков, выступая в этом вопросе против Ватикана и консервативной католической общественности. Она там, к слову, довольно-таки сильна. В 2005 году, когда произошла указанная легализация, социалистическое правительство Фелипе Гонсалеса вознамерилось существенно ограничить роль церкви в жизни страны. В частности, было предложено запретить гражданам указывать в своей декларации, что он хочет отдать церкви 10 % налогов. Это вызвало мощную волну протестов. В Мадриде состоялась миллионная демонстрация католиков, во главе которой шёл сам Примас Испании кардинал Варела.
Вообще, европейские монархи имеют довольно-таки сильные рычаги влияния на государственную политику. Весьма подробно этот вопрос рассмотрел Р. Злотников в своей статье «Эффективная монархия». В частности, он обратил внимание на такое обстоятельство: «Да, премьер-министр решает очень многое, но как тогда быть, скажем, с тем, что в законодательстве Великобритании не существует механизма преодоления «вето» короля? То есть, если, скажем, король (в настоящее время — королева) не подписал закон — никакие переголосования в две трети, три четверти или, вообще 100 % голосов ничего изменить не могут. Похоже, обстоят дела и в таких государствах как Бельгия или Дания. Например, в ст. 22. Конституции Дании написано, что законопроект, принятый Фолькетингом, становится законом, если он получает королевское одобрение не позднее тридцати дней после его принятия. И все. А в Норвегии процесс преодоления «вето» короля обставлен такими сложностями, что его преодоление становиться реальным только если король действительно выжил из ума и пошел наперекор своему народу. Так, например, согласно ст. 78. Конституции Королевства Норвегия: «Если Король одобряет законодательное решение, он дает ему свою подпись, что придает ему силу закона». В случае отказа в этом он возвращает его в Одельстинг с заявлением, что не считает удобным утвердить его в данное время. В таком случае законодательное решение не может более представляться Королю в течение той же сессии». То есть повторное представление королю данного решения возможно только новым созывом парламента. И только лишь если законодательное решение будет принято двумя Стортингами (т.е. двумя созывами парламента!) на совместном заседании после двух следующих друг за другом выборов, причем эти заседания отделены друг от друга по меньшей мере двумя промежуточными сессиями, если только в промежуток между первым и последним голосованием Стортингом не будет принято иное законодательное решение, и если законодательное решение будет препровождено Королю с просьбой, чтобы Его Величество не отказало в утверждении решения, которое Стортинг после зрелого размышления считает полезным, то оно получает силу закона даже в том случае, если королевское утверждение не последует до конца сессии (см. ст.79 Конституции Королевства Норвегия)».
Другое дело, используют ли монархи свои властные рычаги. Пока только в редких случаях, хотя и метко. Так, в свой время английская королева лишила (пусть и на время) премьер-министра Маргарет Тэтчер доступа к информации, поступающей от разведки МI-6. И она же самолично (!) ввела войска в районы, охваченные шахтерскими волнениями. Складывается такое впечатление, что нынешние европейские монархии находятся как бы в резерве. Когда институты парламентской демократии войдут в состояние жёсткого кризиса, а народ перестанет доверять партийным политикам, монархи придут на помощь капиталистической Системы, используя свои рычаги для подавления чересчур много возомнившего о себе «быдла».
В этом плане очень интересна одна деталь биографии нынешнего короля Филиппа VI (родился в 1968 году). Он обучался международному праву в Джорджтаунском университете США. А ведь на будущий год намечено создание зоны свободной торговли США и ЕС. Тогда же будет образован «Трансатлантический политический совет». То есть, формируется нечто вроде «Соединенных Штатов Америки и Европы» (об этом как-то странно молчат многочисленные наблюдатели и даже конспирологи, за немногим исключением). Понятно, что американцы планируют быть там главными. И как знать, возможно, отречение Хуана Карлоса связано как раз с этой грандиозной геополитической подвижкой.
И еще одно конспирологическое предположение. Не исключено, что упор именно на антимонархизме выгоден тем силам, которые хотел бы ограничить протест, не допустить, чтобы он обрушился на саму западную, партийно-парламентскую демократию. Еще недавно Испания была объята массовыми акциями надпартийного «Движения возмущенных», которое выражало недоверие всем политикам и склонялось к прямой, народной демократии. Вот как характеризует его С. Хенкин в исследовании «Движение возмущенных» в Испании: новая форма социального протеста»: «Возмущенные» резко критикуют испанскую демократию, основные партии и другие политические институты, которые, не представляя интересы граждан, превращают политический и избирательный процесс в пустой ритуал. Участники движения бичуют всё увеличивающуюся пропасть между господствующим меньшинством и огромным большинством населения, а также коррупцию, поразившую различные сферы общественной жизни. По их мнению, главные виновники всего этого – «политики, наши так называемые представители, действующие совместно с экономическими властями, которые контролируют политические партии. Рынки навязывают сокращение социальных расходов».
Сегодня ДН не так активно, но уже завтра может накатить вторая волна протеста. И кому-то очень важно, чтобы она пошла в нужном для них русле. И тут весьма пригодиться антимонархизм, который сосредотачивает внимание испанцев на одном лишь институте Системы, отвлекая его от других институтов – манипуляционных, партийно-парламентских.
