На заставке: портрет А.В. Суворова кисти О.А. Сокуровой. 1951г.
Предисловие к настоящей публикации
На днях читатели сайта "Завтра" имели удовольствие познакомиться с полнокровной работой историка А. Качанова о Суворове. Если не ошибаюсь, работа поставлена к 290-летию графа Рымницкого, князя Италийского. Но Александр Васильевич Суворов не только общероссийское достояние. Для многих наших соотечественников непобедимый полководец, личность сложная, является как бы членом семьи, родным по национальному духу. Таким он был в моей первой семье - семье моих родителей и их родителей, в которой возрасли я и моя сестра. О таком Суворове (нашем, домашнем) я писал не раз. И сейчас не отказываю себе в удовольствии повториться. Тем более, что прошлой весной миновало два века и двадцать лет со дня, когда прах героя Альпийского похода накрыли плитой, на которой впоследствии была начертана завещанная им надпись: "Здесь лежит Суворов".
6 мая 1800 года, совершив свой личный и в составе возглавляемой им Русской армии великий подвиг, ушёл из жизни генералиссимус Александр Суворов. Тому 220 лет. Он оставил своим чудо-богатырям и прославленным генералам, участникам Альпийского похода, Россию накануне решающих схваток с непобедимым, казалось, властелином Европы Наполеоном. В надеждах своих на учеников герой Рымника, Измаила и Итальянской кампании не ошибся. Непобедимый наш военачальник – всевременное достояние России. Но для каждого из нас существует свой Суворов. Здесь я расскажу о моём.
*
Прижизненных изображений самого знаменитого россиянина в Европе в последней трети XVIII в. сохранилось немало. Загляните хотя бы в одну из последних беллетризированных биографий выдающегося полководца (Сергей Цветков. Александр Суворов. Москва, Центрполиграф, 2001). Здесь вы увидите и седенького, благообразного, лысого со лба, ухоженного барина в цивильном сюртуке (гравюра 1799 г.), и того же года парадный портрет в мундире, с муаровой лентой через правое плечо, при орденах; плешь на лбу прикрыта характерным «суворовским коком», худощавость отмечена резче. Представлена в книге С. Цветкова трогательная, с выражением старческой беспомощности посмертная маска прирождённого солдата, который при жизни мановением руки приводил в движение армии. Вспоминается где-то виденный карандашный набросок в профиль: старец с одутловатым лицом, с косичкой, на Суворова «не похожий». На одном из последних прижизненных портретов Суворов лицом – копия первого из описанных мной выше. Одеяние же как на втором (военный сюртук, голубая лента, ордена, отдельно – треуголка, шпага, полевая карта). Командующий соединённой русско-австрийской армией показывает изящным жестом правой руки в туманную даль южного ландшафта, понятно, в сторону французов, которым суждено быть битыми. Не иначе, ибо пришёл Суворов.
Производит впечатление портрет кисти И. Крейценгера. На нём, судя по антуражу, изображён опальный фельдмаршал, в селе Кончанском. Он, в заношенном сюртуке, без орденов, сидит в кресле, опершись ладонью правой руки о трость. Локоть левой – на столе, заваленном бумагами. Одухотворённое печальной мыслью прекрасное старческое лицо, грустный взгляд направлен глубоко в собственную душу, горькая складка губ. Он ещё не знает, что всё(!) отнюдь не позади. Всё(!) для него – впереди, в Италии и Швейцарии.
**
У каждого из нас свой образ исторического лица, если он не только оставил след в памяти, но и обладает фантомной силой привлекать к себе мысленное внимание постоянно. Сколько себя помню, в нашей семье был культ Суворова, к которому я охотно подключился в раннем детстве, наверное, после просмотра известного исторического фильма, предвоенного производства, кажется. Сказалось и нравственное влияние родителей, школьных педагогов. Не прошли даром и личные уроки войны, на которой отец отбыл от Сталинграда до Будапешта и прихватил при офицерских погонах ещё несколько мирных лет. Мама, кроме преподавательской работы, занималась рисунком и живописью на высоком любительском уровне. Когда мне исполнилось 11 лет, в доме появился её кисти большой портрет Суворова, маслом. Генералиссимус был изображён в парадном мундире, при орденах и Андреевской ленте. Мама не скрывала, что сделала авторскую копию с известного портрета работы Щербакова, но на личном холсте получился её(!) Суворов, каким она видела его своим внутренним взором. Ничего удивительного нет в том, что этот портрет, ставший семейной реликвией, стал и моим личным Суворовым. С тех пор каждое его, новое для меня изображение, я сравнивал с тем каноническим, что поселился в нашей квартире 21 октября 1951 г (судя по надписи в углу живописного холста). По нему я делал вывод, глядя на иные изображения Александра Васильевича: похож – не похож. Чаще сходства не наблюдал.
Я оказался не единственным в своём предпочтении, в выборе суворовского эталона внешности. В середине 90-х годов, когда уже моя личная семья переживала трудности вынужденных переселенцев, ту семейную реликвию заметил и выкупил у меня, не торгуясь, один авиационный генерал. С тех пор до недавнего времени портрет Александра Суворова, кисти Ольги Алексеевны Сокуровой, находился в Академии имени Гагарина, в Монино до её ликвидации. Где он сейчас, по моей просьбе, надёжными людьми ведутся поиски по военным учебным заведениям. У меня же осталась цветная фотокопия. С ней и сравниваю попадающиеся мне на глаза новые для меня изображения одного из моих кумиров: «Этот близок к реальному», «Этот… нет, совсем не Суворов, ничего общего!». Так было до недавнего времени, когда кто-то из моих читателей, зная мои предпочтения, не прислал мне ссылку на сайт (кажется, Военно-исторический форум), на котором демонстрировался бюст князя Италийского, работы Гишара. Я его узнал! Это мой Суворов! Это точная бронзовая копия великого человека, умершего в мае 1800 года в Санкт-Петербурге и погребённого в Александро-Невской лавре.
***
На 8-ми фотографиях представлен бронзовый бюст, высотой 380 см, спереди, сзади, в профиль. Это явный полуфабрикат (литники не убраны). Из обмена мнениями участников Форума можно сделать вывод, что изделие, отливавшееся в Ленинграде в 50-60-е гг прошлого столетия для Литовской национальной библиотеки, было заброшено, так как получился литейный брак – на щеке и подбородке военачальника две большие каверны. Делалась же эта копия, без сомнения, со скульптурного портрета Александра Суворова работы Луи-Мари Гишара, изваянного в 1804-05-х гг по слепку с мёртвого лица полководца. Один из диспутантов на Форуме отметил: «Суворов тут вообще какой то странный...коса длинная и сам какой-то не причесанный - лохматый».
Странностей я здесь не вижу: скульптор изобразил героя Итальянской кампании и швейцарского подвига в момент его наивысшего торжества: он стоит при полном параде перед своими, выведенными из горной ловушки (напрасно казалось французам) победоносными войсками, усталыми, потрёпанными неимоверно трудным переходом через Сен-Готард, но как всегда грозными и непобедимыми, приведшими в долину полторы тысячи пленённых врагов. Только что император Павел прислал рескрипт о возведении своего фельдмаршала, изумившего Европу, в неслыханное звание генералиссимуса. Резкий ветер со стороны преодолённых гор треплет редкие, лёгкие волосы великого, почти семидесятилетнего, хрупкого на вид, но жилистого, крепкого духом старого солдата. Что касается бросающейся в глаза длинной косички, то надо помнить особенности характера Суворова. Косичка на спине, неуставной длины, - это его иронический, без слов, вызов императору, любителю всего прусского, в том числе косичек… «Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак: я не немец, а природный русак!» - говаривал Суворов, за что и был отправлен на покой в деревню при новом императоре.
Странность, я вижу в другом. Она вызывает восхищение и уважение к скульптору. Ведь Гишар - француз, представитель народа, чьи армии Суворов искусно одолел при Нови, Требии и Адде в Италии летом 1799 года, чьи горные части оказались бессильны перед полками русских «равнинных богатырей» заброшенных коварством австрийского генштаба в Альпы накануне зимы – на смерть, на позор, но вышедших оттуда со славой. Восхищение перед гением Суворова преодолело чувство национального унижения у скульптора. Гишар дожил до вторжения войск его родины в Россию, до бесславного их изгнания за пределы империи; стал свидетелем взятия Парижа теми, кого воспитала суворовская «Наука побеждать». Французский скульптор не унизился до шаржированного изображения Суворова, чем сознательно грешили иные художники даже стран, союзниц России по борьбе с Наполеоном, в частности, Великобритании. Его пальцы повиновались правде. И правдой вылеплен образ Суворова, каким он был в действительности. Моего Суворова!
двойной клик - редактировать изображение
Бюст А.В. Суворова работы французского мастера Луи-Мари Гишара
