На последнем рубеже
«Федеральному канцлеру Республики Германии Ангеле Меркель
От Чижова Петра Михайловича, инвалида второй мировой войны
664082 Россия г. Иркутск…
Уважаемая госпожа Ангеле Меркель, мне, гражданину России, непросто было набраться смелости обратиться к Вам…»
Что же заставило инвалида войны обратиться к главе правительства Германии, страны, с которой мы когда–то воевали?
Ранение и плен.
«О себе сообщаю. Осенью 1940 года я был призван в армию… Наш 284 стрелковый полк …базировался недалеко от Белостока, вблизи от Советско–Германской границы. 22 июня 1941 года нацистские войска без объявления войны напали на нас. В оборонительных сражениях… в первые дни войны я был тяжело ранен в локтевой сустав левой руки и доставлен… в госпиталь в Белосток. Эвакуировать госпиталь… не пришлось. Город был окружён… в город вошли немецкие войска. Сразу же началось что–то ужасное. Всех раненых побросали в подвалы. Началась охота за евреями и комиссарами… Раненые умирали от ран и болезней. Раны подолгу не перевязывались. Завелись черви… («Щепочкой из раны вынимал…» – пояснил он мне. И. К.) Где–то под осень 41 года всех, кто ещё держался на ногах, перебросили в большой лагерь «Сувалки»… Далее последовали лагеря «Истаблаг», «Арус»… Нас, одноруких, в количестве 55 человек доставили в рабочий лагерь, расположенный где–то в районе Кенигсберга и принудили работать. Лагерь назывался «Шромбинен». Инвалиды использовались по переноске на плечах металлического длинномера… Жили в металлических бараках… Кормили плохо… Пленные умирали от усталости и истощения.»
Далее Пётр Михайлович рассказывает о том, как бежал трижды из плена, как его и товарищей ловили и снова доставляли в лагерь.
«Перед строем хорошо побили резиновыми дубинками и дали «отдохнуть» три дня».
В своём письме канцлеру Пётр Михайлович старается смягчить, по возможности, ужас того положения, в котором находились пленные инвалиды. Три дня «отдыха» после побоев они просто не могли подняться, а едва поднялись — их снова заставили работать.
Третий побег оказался удачным: шёл уже 1945 год. После проверки в фильтрационном пункте Пётр Михайлович был отправлен на родину.
После войны.
«Домой я прибыл в июне 1945 года. Там меня не ждали, считали погибшим в первые дни войны. Маме стало плохо с сердцем…»
О том, что он был истощён до неузнаваемости, Пётр Михайлович умалчивает в своём письме, пишет: «Отдохнув, подлечившись и отъевшись на хороших харчах я стал похож на нормального человека. Проваляв дурака, я решил через год, после появления из нацистского плена, поступить в техникум, откуда меня взяли в армию. Приняли».
Боялся, что не примут: левая рука–то у Петра Михайловича не сгибается. Язва желудка была у него после плена – что стоило выжить, и где было в первый послевоенный год взять «хороших харчей» – этого он госпоже Меркель не сообщает. Мог бы Пётр Михайлович напомнить Канцлеру, что в тот послевоенный год СССР спасал немецких граждан от голода и холода, когда в собственной стране продукты распределись по карточкам. Что касается «провалял дурака», то вряд ли немцы поняли, что это за «работа» такая у русских.
«Защищаю диплом на пятёрку, направляюсь на работу в Сибирь, где и проработал всю сознательную жизнь геологом.
А я добавлю: открыл в Забайкалье два месторождения золота. И по–доброму, должен был бы получать отчисления на свой счёт за добываемое золото. Но увы… В советское время был, как будто, такой закон, только кто и когда его отменил, Пётр Михайлович не знает. А в Стабилизационном фонде, которым так гордится Путинско– Медведевское Правительство, и который держат за границей, есть, очевидно, доля геолога Чижова.
Кто подаст инвалиду?
«В 2000 году, — пишет далее в письме канцлеру Пётр Михайлович, — был организован Германский фонд «Память и ответственность и будущее» предусматривающий лицам, принудительно содержавшимся в нацистских лагерях во время войны, выплату денежной компенсации. Исходя из этого, мною был сделан запрос в Российский «Фонд взаимопонимания и примирения». Я получил положительный ответ и направил в Москву все необходимые документы. Моему делу был присвоен , вначале, номер 457213, затем почему–то номер моего дела изменили на 457098. Долго не было решения. Обращался к председателю фонда Назарову В. А. и Войкову А. И. — бесполезно.
Даже насмелился обратиться с этим делом к первому лицу нашего государства, подробно описав свои мучения в нацистском плену. Письмо к президенту, естественно, не попало. Консультант письменных обращений некий Саенко в сухой форме сообщил: «В соответствии с ч.3 ст. 8 Федерального закона от 2.5. 2006 г. № 59 ФЗ «О порядке рассмотрения обращений гр–н Российской Федерации» оно направлено в Фонд «Взаимопонимания и примирения». Он же прекрасно знал, что в Фонд я неоднократно обращался и отсылает меня туда же. Вот такие у нас сидят у президента бюрократы. А председатель Кассационной комиссии С. Гамора, к которому я не обращался, пишет по моему поводу следующее: «Российский Фонд отдаёт себе отчёт в том, что существующий порядок начисления выплат не учитывает всех тягот жестокостей и унижений, которые пришлось испытать жертвам нацистского произвола, бывшим подневольным работникам, содержавшимся в нацистских лагерях, однако он не вправе отступать от требования Закона о Фонде».
(Смотрите, как слуги народа блюдут букву закона! А мы жалуемся, что законы сплошь и рядом не соблюдаются. – И. К.)
В другом случае он уповает, что я не могу подтвердить документально содержания в лагерях входящих в перечень установленных немецкой стороной. Документов о том, что мы, инвалиды сухорукие, привлекались насильно к труду в лагере «Шромбинен», у нас нет, нам никто их не давал. Думаю нетрудно определиться в существовании этого лагеря «Шромбинен»… Живыми документами у меня были инвалиды, с которыми я после войны вёл переписку. Это Веклич Д. (это с ним Пётр Михайлович совершил первый побег, – И. К.), Варковский Н., Ладыгин С., Свешников В. Это только которые живыми остались и добрались домой. Остальные узники лагеря «Шромбинен» остались лежать в чужих землях…
(Переписка с названными товарищами по плену прервалась, ответы на письма Петра Михайловича перестали приходить. Возможно, что за время пока крутится бюрократическая карусель фондов и помощников президента, они уже ушли в мир иной, – И. К.)
Очень надеюсь и жду справедливого решения Вами по существу вышеизложенного обращения.
Инвалид войны 2-й группы Чижов П. М.
О совести.
Возможно, она есть у некоторых людей с той стороны: за год, примерно, до этого письма госпоже Меркель на адрес П. М. Чижова из Германии поступили деньги, аж 300 евро. Не из упомянутого Фонда, а от общественной организации «Контакты». Пётр Михайлович удивился и написал в Берлин письмо. Завязалась переписка. Оказалось, что деньги, которые были присланы русскому инвалиду, это из пожертвований немецких граждан, которые чувствуют свою личную вину за то, что творили нацисты во время Второй мировой войны.
Вот что писал Дмитрий Стратиевский, историк и политолог организации «Контакты», в письме от 20.08.2007 г.
Российский Фонд «Взаимопонимание и примирение», к сожалению, в своём отказе выплатить компенсацию бывшим советским военнопленным был со своей стороны прав и сообщил Вам правдивую информацию. Закон «О создании Федерального Фонда «Память, ответственность и будущее» принимался в Германии в 2000 г. В Законе было закреплено положение о невозможности выплаты компенсации бывшим советским военнопленным. Так что в этом факте действительно виновата немецкая сторона. Наше объединение, совместно с рядом общественных организаций, инициировала кампанию протеста против этого решения. Несколько лет назад группа бывших военнопленных с нашей помощью подала иск в Высший административный суд в Берлине. Но решение суда было не в нашу пользу. Мы также обратились с жалобой в Петиционную комиссию немецкого парламента, но пока даже не получили на него хотя бы формальный ответ. Скажу честно: в плане выплаты компенсации ситуацию уже вряд ли можно изменить. Но наши усилия не проходят даром, т.к. всё больше и больше немецких граждан узнают о тяжёлой судьбе бывших советских военнопленных, ведь раньше эта тема в Германии не обсуждалась.
Как видим, совесть у рядовых немецких граждан заговорила, а вот у немецкого правительства и у парламента она почему–то молчит.
О пенсионерах двух стран.
В одном из своих писем в Берлин Пётр Михайлович задавал вопрос, о том, как живут пенсионеры, в том числе бывшие участники войны, в Германии.
Вот что отвечает Стратиевский (письмо написано на русском).
В Германии ветераны и участники войны не имеют никаких льгот и привилегий. Они получают обычную пенсию по старости, исходя от уплаченных в течение трудовой жизни пенсионных взносов. Время, проведённое на фронте или в плену, просто включается в трудовой стаж. Средняя пенсия в Германии составляет примерно 1400–1500 евро.
Умножь, читатель, это число на нынешний курс (евро–рубль) и получишь в результате размер немецкой пенсии в рублях. Так государство побеждённой страны обеспечивает своих пенсионеров. Что получаем мы, пенсионеры страны победившей фашизм, вы знаете. Конечно, соотношение валют, установленное нашим банком, завышено в несколько раз не в пользу россиян, реальный вес 1500 евро в Германии меньше, чем, например, 80 тысяч рублей в России, но всё равно из сопоставления пенсий видно, что наш народ ограблен и унижен существующим правительством.
Немецкий участник войны из этой пенсии, – продолжаю цитировать из письма Стратиевского, – на общих основаниях оплачивает аренду жилья и коммунальные услуги, проезд в общественном транспорте, медицинскую страховку и т. д., как и любой другой житель страны. Почти всё жильё в Германии частное. Найти недорогую квартиру непросто. Цены растут каждый год. На квартиру уходит примерно половина пенсии. Минимальная пенсия для человека, не проработавшего ни дня, составляет 345 евро в месяц. Малообеспеченные получают жилищные субсидии и другие льготы, а в случае инвалидности — специальную доплату и право на бесплатный уход.
Квартплата за обычную двухкомнатную квартиру, включая отопление и свет, обходится в Берлине примерно в 600 евро… в Мюнхене тяжело найти квартиру дешевле, чем за 1000 евро. Проездной на общественный транспорт в Берлине 75 евро. Если после учёта стоимости аренды и коммунальных услуг у пенсионера остаётся меньше прожиточного минимума (это примерно 500 евро в месяц), он может подать заявление на жилищные субсидии… (У нас прожиточный минимум в несколько раза меньше, – И. К.) Отдельная тема — медобслуживание. За медстрахование пенсионер–участник войны платит в среднем 150 евро. За визит к врачу, пребывание в больнице и при покупке лекарств также нужно доплачивать 5–10 евро… В целом можно сказать, что уровень жизни участников войны в Германии конечно же выше, чем в России
…я не стал бы говорить, что Россия находится в этой связи на последнем месте в Европе. По статистике, хуже показатели во всех странах СНГ, за исключением Беларуси (утешил: страны СНГ – это ведь тоже победители в войне! – И. К.), а также и в некоторых странах вне бывшего СССР, например в Албании, Боснии–Герцоговине или Румынии.
Что делать?
Эта тема, – пишет Д. Стратиевский, – связана с ещё одним Вашим вопросом: стоит ли написать письмо на имя Федерального канцлера Ангелы Меркель. Если вы напишите письмо и любезно перешлёте его нам, мы готовы направить его адресату и приложить дословный перевод на немецкий язык. Мы сообщим о Вашем обращении знакомым журналистам, для того, чтобы эта акция не прошла незамеченной.
Письмо Пётр Михайлович, как видим, написал, отправил его в Берлин. Хорошо было бы, если бы оно дошло до адресата, и при встрече российского президентас немецким канцлером был затронут вопрос об ответственности Германии перед российскими гражданами, принудительно работавшими на вермахт в годы войны. Конечно, наши правители очень заняты решением проблем бизнеса: надо гнать нефть и газ и на Восток, через леса и горы Сибири, и на Запад — прокладывать трубы по дну морей, и на юг. Чтобы там, за рубежом, в том числе и в Германии, люди жили ещё лучше. Опять же: Олимпиада, Крым…
Ещё раз повторю заключительную строку из письма П. М. Чижова к А. Меркель: «Очень надеюсь и жду справедливого решения Вами по существу вышеизложенного обращения».
А. Меркель, разумеется, ответа не прислала, ответ пришёл от немецких чиновников. Цитировать его нет смысла, потому что он повторяет всё то, что русский ветеран читал уже не один раз.
Что касается Закона Германии, который отказывает в выплате компенсации бывшим советским военнопленным, то, мне кажется, он не мешает выплатить эту компенсацию Чижову П. М., так как он уже отвоевался: немцы взяли в плен не солдата, а инвалида, который на тот момент уже фактически не был военнослужащим, как и его однорукий товарищ лётчик Д. Веклич. И другие.
Очень хочется, чтобы нашлись в России юристы, которые сядут рядом с немецкими юристами и докажут правителям этих стран, что люди, которых фашисты сделали рабами в двадцатом веке, имеют право на компенсацию не только за рабский труд, но и за все перенесённые ими унижения и издевательства.
Прошло восемь лет. Петру Михайловичу 1 мая 2015 года исполнится 94 года.
Пётр Михайлович не бедствует. У него прекрасные дети и внуки – достойные граждане России. Запросы у ветерана невелики и пенсии ему вполне хватает. Он уже не пишет писем с требованием компенсации за подневольный труд. Но горечь от того, что справедливость не восторжествовала, что не испросили прощения не только у него, у всех тех, кого Третий рейх покалечил и сделал рабами, остаётся. Остаётся спустя семьдесят лет после Победы.
Иван Комлев.
