1
Клерк, школьный учитель…
Вот он возвращается, темнея одинокой фигурой в дождевике, возвращается, думая о словесных махинах, сопоставимых с Мильтоном, хотя Мелвилл и не столь сильно отметился в империи стиха.
Жёсткие иллюстрации Кента: иные могут испугать: хвост Моби Дика, мощно вырвавшийся из глубей: словно неведомый корень глубин: которые затянут, в конце концов убьют неуёмного Ахава, решившего во что бы то ни стало одолеть чудовище.
Мелвилл сам плавал, знал море, его нрав: как завораживает оно – вариантом бесконечности, как манит глубью тайн своих, и Измаил, ушедший в команде одноногого капитана, развернёт долгое повествования, связанное с символами и верованиями других народов – бесчисленные отступления, работающие на механизмах философии – делают роман почти бесконечным, увеличивая его смыслоёмкость до невероятных пределов.
Золотой дублон тому, кто заметит белого кита!
«Пекод» настигнет Моби Дика.
Попытки загарпунить бесполезны: вельботы разбиваются, как игрушки мощью лопастей хвоста.
…нечто библейское – Ахав сражается не с кем иным, как с Левиафаном, но природный кит не несёт в себе зла, просто подчинённый сложным природным законам.
…и вот Ахав: отчаянный в твёрдости своей, пуританин долга, искатель успеха – метнёт гарпун…
Потом – погибнет, запутанный линями, и хвост кита, вновь работая с ударной силой, разносит «Пекод».
Что спасает Измаила?
Ведь кто-то должен завершить рассказ.
Пустой гроб, приготовленный заранее, не пригодившийся, всплывающий рядом с тонущим Измаилом, как пробка.
Всё закончено – зачем ещё кто-то выходит на сцену?
…Мелвилл переходил к поэзии, выпускал поэтические сборники.
Последний его роман «Маскарад, или Искуситель» язвил избыточность человеческой доверчивость…
Он проходил под дождём неуспеха, возвращаясь домой с различных служб, на которых зарабатывал на жизнь; он проходил под оным – естественным в жизни многих гениев – дождём, чтобы, исчезнув насовсем с физического плана земли, оставить потомкам свои словесные глыбы: переосмысление которых началось в двадцатых годах двадцатого века.
2
Ахав… отчасти Люцифер: в нём есть нечто от… преследователя Бога…в крайнем случае – Левиафана, чей отблеск-отзвук
Дан воплощением Моби Дика.
Ускользающий: которого нельзя настичь, невозможно загарпунить.
Тяжело стукает деревяшка Ахава, трудно проходит капитан, изувеченный судьбой, одержимый недостижимой целью.
Запредельность манит: плещется, перетекая из персонажа в персонаж, и субстанция её, бурлящая неистово – вот уже и вскипает в недрах образа Волка Ларсена: морского волка, заражённого люциферианством отчасти от Ницше.
Отчасти от Ахава.
В чём огонь Ларсена?
О, он замкнут в нём, палит его внутреннее содержание, желваки играют, путь всякий будет совершаться туго, спуску не даст Ларсен – ни себе, никому.
Таково родство избранных персонажей.
Тяжёлое родство.
